Читать книгу 📗 "Курсант. На Берлин 4 (СИ) - Барчук Павел"
— Да, конечно… — Кивнула дамочка, — Я распоряжусь, вас отвезут. Не переживайте.
Как только Магда произнесла свою фразу, Марк вскочил с места и кинулся к скрипке. Надеюсь, это не выглядело для немки как его радостный восторг из-за возможность быстрее отчалить из этого
Мы покинули резиденцию Геббельсов, когда на улице уже темнело. Марк молчал, уставившись в сумерки за окном. Я тоже сидел молча. Чувствовал, как тихонько шелестят в кармане добытые «улики». Первый ход в нашей отчаянной партии был сделан.
Я закрыл глаза, откинулся на спинку сиденья, мысленно готовясь к следующему этапу — к встрече с Мюллером. Мне нужно было не просто отдать ему клочок бумаги. Мне нужно было продать ему историю. Историю о том, что в самом сердце нацистской элиты зреет нечто гораздо более опасное, чем адюльтер — идеологическая ересь, ностальгия по врагу.
— Как ты думаешь, все получится? — тихо спросил Марк, едва мы покинули автомобиль.
— Да. Уверен. Взял кое-что необходимое. Завтра порадую своего начальника. И Магда… Она испугалась. Не знаю, тебя или за тебя? История повторяется. Человек, так похожий на Виктора, заговорил о тех же самых идеях. Ей страшно. А страх — это то, что двигает людьми сильнее, чем любая страсть.
Мы подошли к дому Книппер. В окнах горел свет, а значит, Марта была на месте, чему я, честно говоря, был даже рад. Эта дамочка пугает меня своим странным поведением. Как бы ее напускная или реальная неадекватность не принесла нам проблем.
Бернес, не раздеваясь, двинулся прямо на кухню. Я последовал за ним.
И тут мой взгляд упал на конверт, лежащий на столе. Письмо было запечатано, а значит, Марта его не читала. Либо… Либо прочла и аккуратно запечатала обратно. На конверте значилось мое имя. Но без адреса. Значит, его принесли в дом по прямому указанию.
Я молча взял конверт, открыл его.
«Завтра. 20:00. Складской район у канала. Угольная пристань. Приходи один».
Ни подписи, ни печати. Только время и место. И фраза «приходи один», подчеркнутая с такой силой, что бумага едва не порвалась.
Я медленно разорвал записку на мелкие кусочки и сжег их в пепельнице, наблюдая, как бумага чернеет и сворачивается. Паранойя, моя верная спутница, снова подняла голову и оскалила клыки.
— Что это? — спросил Марк, наблюдая за мной.
— Приглашение на очередную вечеринку, — мрачно усмехнулся я. — Кажется, моя персона с каждым днем пользуется все бо́льшей популярностью.
Берлин, Германия, май 1939
Штандартенфюрер СС Генрих Мюллер сидел в своем кабинете на Принц-Альбрехт-штрассе и внимательно смотрел на часы. Зачем? Да потому что он ждал. Ждал и верил, что этот русский, Алексей Витцке, принесет ему что-то очень масштабное. Что-то, способное открыть новые возможности. И неважно, будет ли у него информация по Марте Книппер или нет.
Если будет, то Генрих разберется с этой дамочкой, которая маячит перед носом, раздражает. Если нет, то Мюллер получит весомую причину, которая позволит ему хорошенько тряхнуть Алексея.
Не то, чтоб Мюллеру были нужны для этого чьи-то разрешения, но… Гимлер сказал, что ему кровь из носа необходим архив. Гораздо больше, чем смерть какого-то русского перебежчика. По сути, тем самым, связав руки Мюллеру. Поэтому, пока что вести себя с Алексеем приходилось очень осторожно. Но ситуация с Мартой даст Генриху некоторую свободу действий.
На самом деле, Мюллер давно предполагал, что с Мартой Книппер все нечисто. Еще со времен, когда ее сын оказался замешан в потенциально опасных планах штурмовиков. Но на данный момент штандартенфюрер подозревал, что ситуация гораздо серьезнее. У него имелись все причины думать, будто Марта Книппер связана с какой-то из разведок недружественных стран. Вряд ли это Советский Союз. Скорее хозяева фрау Книппер находятся в Британии или вообще, «за морем».
Именно поэтому за Мартой, как и за Алексеем следили почти круглосуточно. Вот только, как назло, эта дамочка действительно не делала ничего предосудительного. Ничего из того списка, который обычно является причиной для посещения гестапо. Она и в этот Лейпциг ездила исключительно для встречи с друзьями. Мюллеру уже давно доложили и отчитались. Однако, штандартенфюрер нутром чуял, эта особа что-то затевает. Просто очень хорошо прячется.
Соответственно, велев Алексею собрать информацию о Марте Книппер, Генрих рассчитывал на два результата. Первый — Витцке ради спасения своей шкуры будет рыть землю носом и найдет-таки необходимые Мюллеру факты. Второй — если не найдет, то Мюллер возьмет за шиворот самого Алексея. В общем-то, при любом раскладе штандартенфюрер в выигрыше.
Почему Мюллер не торопился прижимать дамочку по-настояшему? Почему до сих пор не притащил ее в гестапо? Да потому что у себя дома, в своей обычной жизни она была для него более полезна.
Дело в Алексее и в архиве его отца. Генрих рассчитывал, что Витцке станет доверять Марте настолько, что посвятит ее в свой маленьких секрет, расскажет, где находится архив. Конечно, штандартенфюрер не на секунду не поверил, будто бумаги реально украли штурмовики, которым внезапно пришла в голову блажь грабить банки. И кстати, насчёт внезапности блажи тоже были сомнения.
Однако, доказать обратно штандартенфюрер тоже не мог. Как и не мог на сто процентов сказать, что весь этот цирк с ограбление организовал именно Алексей. В числе подозреваемых штандартенфюрер скорее сделал бы ставку на Марту. У той побольше будет возможностей.
В общем, как ни крути, фрау Книппер и Витцке были связаны между собой, но пока не понятно, сознательной была эта связь или стечением обстоятельств. В любом случае Гиммлер велел не применять силу, дабы не упустить архив окончательно.
К тому же, Клячин предупредил, что силой документы из Алексея не вырвать. Прямо сказал об этом, как о факте. Мол, несмотря не слегка чудаковатый вид, который, на самом деле, является маской, Алексей — совершенно непробиваемая глыба.
— Вы серьезно? — удивился тогда Мюллер. — Он скорее напоминает мне нерадивого, безолаберного ученика, не выучившего урок.
— Поверьте, это всего лишь игра. — Ответил Клячин. — Если вы попробуете пытками вытащить у него информацию об архиве, он скорее умрет, чем позволит вам ее получить.
Клячин…Еще один русский. Еще один перебежчик. Что-то подозрительно много стало этих русских перебежчиков. Лично для себя Мюллер решил, что после Алексея следующем гостем подвалов Гестапо станет именно этот мужчина, с холодными, волчьими глазами и высокомерной усмешкой.
Сорок восемь часов, данные Витцке для подготовки отчета о фрау Книппер, истекли. Мюллер знал, что ровно полчаса назад Алексей Витцке явился сюда, на Принц-Альбрехт-штрассе и сидит теперь в коридоре, ожидая, когда его пригласят.
Мюллер намеренно заставил его ждать, давая время понервничать. Это был старый, проверенный метод — дать подчиненному почувствовать тяжесть ожидания, чтобы потом его слова, высказанные в спешке или от страха, были максимально искренними.
Мюллер не был идеологом или человеком, принимавшим высшие политические решения, как сам фюрер, Геринг или Гиммлер. Он был «технократом», его эффективность и беспринципность сделали нацистский режим способным реализовать свои агрессивные планы. И, конечно, Мюллер это прекрасно понимал. Он не был идиотом. Он знал, что Германия на самом деле выбрала агрессивную политику. Но… Суровые времена требуют суровых решений.
Поэтому штандартенфюрер искренне, с полной отдачей, участвовал в создании и укреплении аппарата внутреннего террора.
На данный момент главной задачей Мюллера было обеспечение внутренней безопасности режима. Потому что без этого фюрер не сможет действовать агрессивно на международной арене, опасаясь внутренней оппозиции.
Гестапо под руководством Мюллера систематически уничтожало или запугивало любые группы сопротивления: коммунистов, социал-демократов, либералов, церковных активистов.
По сути именно Мюллер установил тотальный контроль в стране. Создание системы слежки, доносов и страха парализовало волю к сопротивлению внутри Германии. Это позволило режиму мобилизовать все ресурсы на подготовку к войне, не отвлекаясь на внутренние проблемы. Достаточно вспомнить ту же «Ночь длинных ножей». Хотя операцией руководили Гиммлер и Гейдрих, Мюллер, как эксперт по политической полиции, участвовал в планировании и ликвидации верхушки СА. А это, между прочим, укрепило позиции фюрера и армии.
