Читать книгу 📗 "Участковый (СИ) - Барчук Павел"
Нужно было что-то радикальное, что заставит их бросить всё и унести ноги.
— Эх, блин… — Протянул Илья, тот, который держал в руках авоську. — Хоть бы нам какой-нибудь призрак встретился. Вот это вообще было бы, конечно, атас. Знаете, что бабка Наташа рассказывала про это место…
— Прекрати! — «Комсомолец» раздраженно фыркнул и махнул рукой. — Мы друзья, Илья. Всегда обещали быть вместе, поддерживать друг друга. На крови поклялись. Спасибо, конечно, что пошел с нами, за компанию. Но слушать этот бред и бабкины сказочки — уволь!
— Да почему сказочки⁈ — возмутился Илья.
Он осторожно присел на краешек лавочки, которая находилась в нескольких метрах от моего укрытия. Алеша с гитарой пристроился рядом. «Комсомолец» истуканом замер возле товарищей.
— Лех, скажи ему! Помнишь, бабка Наташа рассказывала, что по ночам над кладбищем огонечки летают и всякие неупокоенные души бродят. — Илья толкнул «гитариста» локтем.
— Хватит, говорю! — Начал заводиться «Комсомолец». — Что это за пережитки прошлого? А? Ты будущий партиец, Илья. Без пяти минут коммунист. А такую чушь несешь. Мне даже за тебя как-то стыдно, честное слово.
— Ну погоди, погоди… — Илья немного понизил голос и зловещим тоном продолжил. — Вот как придет сейчас хозяин кладбища, как он тебя…
Вот тут-то меня и осенило. В конце концов, парни — подростки. А подростковая психика, она с удовольствием верит во все странное и потустороннее, даже здесь, в 1980 году с его советской реальностью.
Я быстренько стянул мастерку, которая с внутренней стороны имела светлую, почти белую подкладку, одел ее задом наперед, затем наклонился, зачерпнул горсть земли и размазал грязь по лицу. Немного подумал и добавил последний штрих. Взъерошил волосы настолько сильно, чтоб они встали дыбом.
Вообще, за счет этих манипуляция хотел создать образ если не какого-нибудь умертвия, то хотя бы с претензией на о́ного. Не уверен, конечно, что проучилось идеально, но по крайней мере, я попытался.
План, честно говоря, был безумным. Если он не сработает, мне придется бежать отсюда точь-в-точь как недавно девушке Ане. Чтоб пацаны не успели рассмотреть мою физиономию. Но сидеть и ждать три часа, пока они тут свои «мужские» вопросы порешают — тоже недосуг. Кому-то завтра рано на службу, если что.
Я уже приготовился выскочить из-за дерева с диким воплем, дабы напугать подростков и обратить их в бегство, как вдруг чья-то рука легла мне на плечо.
Это было настолько неожиданно, что меня буквально подкинуло на месте. Сердце враз заколотилось, готовое вырваться из груди. Медленно, стараясь не издавать звуков, которые могли бы испортить мою брутальную репутацию милиционера и десантника, я повернул голову.
Позади меня, переминаясь с ноги на ногу стоял мужичок. Даже, наверное, дедуля. Лет семидесяти, не меньше. Роста мелкого, щупленький, в спортивном костюме синего цвета с белой надписью «СССР» и светлых кросовках. Его лицо выглядело совершенно обычным. Вполне нормальное лицо пожилого человека, испещрённое морщинами, с седой бородкой клинышком и смешным, похожим на здоровую сливу, носом.
Смотрел он на меня с любопытством, будто мы случайно встретились в очереди за колбасой, а вовсе не на кладбище.
— Мешают?– тихо, почти участливо спросил он, кивнув в сторону пацанов.
Я, все еще не оправившись от шока, машинально ответил:
— Да… то есть, мешают. Очень.
— А… — протянул мужичок. — Ну, щас. Погодь.
Он как-то грустно вздохнул, потом сделал шаг в сторону и вытащил из кустов большую спортивную сумку. Появление сумки удивило меня не меньше, чем присутствие непонятного деда. Впрочем то, насколько бесшумно он двигался, тоже вызывало ряд вопросов. Когда дедуля переступал с ноги на ногу, под весом его тела не приминалась трава. А должна бы!
Мужичок открыл свой баул, вытащил оттуда черную хламиду, встряхнул ее, накинул на плечи, аккуратно застегнулся и надел на голову капюшон.
Потом он снова нырнул в кусты и вытащил из зарослей… косу! Самую настоящую косу, которой обычно в деревне косят траву.
— Что ж ты, сынок, так рот-то раскрыл? Чай не птенец, червяков уже никто носить не будет.– Усмехнулся дед, примеряясь, в какую руку ему лучше взять свое орудие труда.
А я реально стоял с открытым ртом, охреневая от всего происходящего.
Только собираясь сказать ему, что вмешиваться не надо, сам разберусь, как началось ТАКОЕ…
Во-первых, мужичок будто вытянулся. Не просто выпрямил спину, а реально вырос на полметра. Он стал высоким и каким-то слишком худым. Ну или это у меня начались зрительные галлюцинации, чего я, в принципе, тоже не исключаю.
Лицо дедули, спрятанное в тени капюшона, резко побледнело, морщины разгладились. А глаза вообще провалились куда-то внутрь, оставив на физиономии этого гражданина только темные провалы глазниц.
В общем-то, если не придираться к деталям, передо мной стояло нечто, сильно похожее на классический вариант Жнеца или самой Смерти, только почему-то в кроссовках, которые скромно выглядывали из-под черного струящегося одеяния.
— Ааааа… Ыыыы… — Промычал я, потому что адекватных слов у меня просто не нашлось.
Дедуля поднял руку, показал мне костлявыми пальцами жест «ок», тихо хохотнул, а потом спокойненько вышел из-за дерева и остановился напротив лавочки, на которой сидели парни.
— Ребятки, — раздался низкий и звенящий, будто скрежет льда, голос, — А ну, разошлись по домам. Мамки волнуются
Эффект превзошёл все ожидания. Парни сначала резко обернулись, посмотрели на того, кто к ним обращается. Около минуты ничего не происходило. Пацаны просто пялились на фигуру в черном плаще с открытыми ртами и молчали. А вот уже после этого…
Пацан с гитарой выдал звук, средний между писком и мычанием, вскочил с лавочки и метнулся в сторону. К сожалению, направление он выбрал не совсем верное, а потому на всем ходу врезался в «Комсомольца». Раздался звонкий, веселый хлопок удара одного лба о другой. Оба парня, и Лёха, и депутатик, взвыли, отскочив друг от друга. Правда было не понятно, в чем причина воя. То ли это у них от боли вышло, удар получился сильным, то ли от страха.
Илья открыл рот, тихонечко проскулил протяжное:«И-и-и-и…» а потом тоже вскочил, выронив свою авоську. Из авоськи с противным лязгом выкатились три пустые бутылки и батон. Звон стекла в ночной кладбищенской тишине прозвучал особенно жутко.
— Ну, и долго вы на меня глазеть будете? Я вам что, картина лубочная? Тогда деньги платите за погляд. — Насмешливо произнес дед.
Вернее, то, что под плащом скрывается дед, знал только я. Для пацанов все выглядело так, будто с ними разговаривает самая настоящая Смерть. Ну или кто-то, очень сильно на нее похожий.
Однако, героизма парням было не занимать. Даже гордость взяла за юное советское поколение. Хотя, может дело совсем в другом, и они просто не хотели уронить мужское достоинство в глазах друг друга.
Алеша, потирая лоб, тихонечко отодвинулся в сторону от «Комсомольца» и заодно он фигуры в плаще. Илья скромно замер возле лавочки, одним глазом косясь на откатившиеся бутылки. Он явно испытывал противоречивые чувства. С одной стороны понимал, бутылки очень нужны, иначе батя точно выдерет. С другой, может и не так уж страшно получить ремнем промеж лопаток. По крайней меры, батя не будет тыкать в лицо косой, которая в лунном свете зловеще поблескивала наточенным, острым лезвием.
Первым взял себя в руки «комсомолец». Его идеологически выверенное лицо обрело решительность. Эту решительность не портило даже здоровое красное пятно на лбу, намекавшее, что вот-вот там вырастет шишка. Он выпрямился, как на партсобрании, и сделал шаг вперёд.
— Гражданин! — отчеканил пацан. — Что за хулиганские выходки? Вы, по-видимому, не в себе! Мы здесь…
— ЭТО Я ЗДЕСЬ! МОЕ!– перебил дед пацана, наращивая громкость. Его голос стал звучать еще более зловеще. — Плоть истлела в земле! Мои кости стучат по крышке гроба, когда кто-то громко разговаривает! И вы… вы своими дурацкими спорами… МЕШАЕТЕ МНЕ ГНИТЬ!
