Читать книгу 📗 "Призраки Пянджа (СИ) - Март Артём"

В общем, даже несмотря на то, что мы вернулись на Шамабад, нам предстояло еще много работы. В том числе и бумажной.

Что ж. Ночь обещала быть веселой. Такой и стала.

Всех нарушителей госграницы посадили в баню. Привычным делом приставили конвой. Молчуна экстренно, на вертолете, увезли в госпиталь.

Все же удивительно было, каким крепким оказался этот Зубаир. Несмотря на ранения и кровопотерю, он умудрился пережить тяжелый спуск и дотянуть до заставы.

Другие пограничники гадали, умрет ли он на больничной койке. У меня по этому поводу не было сомнений. Внутренний голос подсказывал — Молчуна не так-то просто убить.

Нарушителей продержали на Шамабаде недолго.

Офицеры КГБ в штатском, прибывшие на заставу вместе с Рюмшиным и Шариповым, провели первоначальный допрос задержанных. После всех увезли в отряд. К слову, Айдарбека забрали уже давно, еще до нашего прихода.

Почти всю ночь весь наряд, вернувшийся с Бидо, сидел за объяснительными. Нам предстояло написать их в трех экземплярах.

Мартынов недовольно бурчал при этом. А одновременно — сонно клевал носом. Еще бы. Мы прибыли на Шамабад даже позже раненого Канджиева с Гамгадзе, которых доставили на автомашине наши соседи с пятнадцатой.

После долгой писанины усталый прапорщик Черепанов, которому пришлось под диктовку писать объяснения со слов раненого Алима, собрал наши объяснительные и понес в канцелярию.

Потом всех отпустили спать. Старшина сказал нам, что всем, кто ушел на Бидо, объявляется двенадцатичасовой отдых.

Однако отдыхать мне пришлось недолго, ведь в четвертом часу утра меня разбудил дежурный по заставе и сказал, что меня вызывают к Тарану.

— Товарищ майор, разрешите обратиться.

За дверью канцелярии прозвучал приглушенный голос Тарана.

Я уже занес руку, чтобы постучать, но не постучал. Прислушался.

— Разрешаю.

— Меня беспокоят вопросы, которые вы задавали старшему сержанту Мартынову.

Я задумчиво сжал губы. Выходит, не одного меня подняли ни свет ни заря и отправили в канцелярию для некоего «разговора». Мартынова тоже допрашивали.

— И чем же они вас беспокоят, товарищ старший лейтенант?

Голос майора КГБ, оставшегося сегодня ночью на заставе, звучал спокойно, но твердо.

— Меня беспокоит характер этих разговоров. Вы говорите так, будто бы…

— Товарищ старший лейтенант, — выдохнул незнакомый мне майор, — давайте вы будете делать свое дело, я — свое. Вам понятно?

Таран не ответил сразу. За дверью на несколько мгновений стало тихо. Потом раздался голос начальника заставы:

— Так точно, товарищ майор.

— Ну и хорошо.

Я постучал в дверь. Не дожидаясь разрешения, открыл и заглянул внутрь. Спросил:

— Разрешите?

Таран стоял у своего рабочего стола. Начальник заставы наградил меня настороженным взглядом.

Странно было видеть его здесь, на этом месте. Ведь обычно там стояли те, кого Таран вызывал к себе. А вот за его столом, на его собственном стуле восседал другой человек. Незнакомый мне человек.

Это был мужчина за сорок. Широкоплечий, он казался крупным, но подтянутым. У мужчины было вытянутое лицо с мужественной челюстью и глубокими морщинами у рта. Над левой бровью я заметил довольно свежий, все еще розовый шрам. Короткие, аккуратно стриженные волосы были темными, но уже поблескивали сединой на висках.

Но еще сильнее блестели глаза. Небольшие, но глубокие, внимательные, а еще ярко-серые — цвета сырого железа.

Мужчина надел мундир с майорскими погонами.

Когда я вошел, он тотчас же уставился на меня так, будто собирался прожечь взглядом насквозь.

Я знал такие взгляды. Тяжелые, свинцовые. В бытность мою еще простым солдатом-десантником мне часто приходилось испытывать подобные взгляды на себе.

Стоило его обладателю зыркнуть на человека, и у того тут же потели ладони, возникало резкое желание отвести глаза. Казалось, огромная ноша тотчас же ложилась на плечи. Ложилась и давила.

Сегодня, сейчас, я не испытывал ничего подобного.

Майор пристально смотрел на меня, а я без труда выдерживал его пронизывающий, словно злой афганский ветер, взгляд.

— Товарищ старший лейтенант, — я встал «смирно», отдал честь, — сержант Селихов по вашему приказанию прибыл.

— Вольно, — несколько понуро бросил Таран.

Начальник заставы выглядел уставшим. Взгляд его померк, но кое-что понять по его выражению все еще можно было. И это что-то — предостережение.

«Будь осторожен, Саша, — будто бы говорил этот Тарановский взгляд, — будь начеку. И не давай себя прогнуть».

Я знал, что не дам.

— Товарищ сержант, знакомьтесь, — начал Таран, — это майор КГБ Юрий Леонов. И он…

Майор не дал Тарану договорить. Перебил его:

— И я буду беседовать с вами сегодня, товарищ Селихов.

— Здравия желаю, — не растерялся я под взглядом Леонова.

Майор ничего не ответил. Только сурово кивнул в ответ на приветствие.

Тарана моя реакция, кажется, приободрила начальника заставы. Взгляд его оживился.

— Когда приступите, товарищ майор? — спросил Таран.

— Немедленно.

От такого резкого ответа Таран на мгновение замешкался, впрочем, опытный и стойкий старший лейтенант быстро взял себя в руки.

— Тогда разрешите идти?

— Разрешаю.

Начальник заставы отправился к выходу. Возле меня на миг замедлил шаг и заглянул в глаза. Кивнул с суровым лицом, держись, мол. А потом закрыл за собой дверь.

— Присаживайтесь, товарищ Селихов, — прозвучал в тихом кабинете суровый голос майора.

Я приблизился, взял себе стул у стены. Поставил перед Тарановским столом и сел.

За окном было тихо. Предрассветная прохлада наполняла комнату зябковатой свежестью. Только сверчок играл свою трель где-то в траве.

— В рамках нашей с вами небольшой беседы, — начал майор, собирая в стопку тетрадные листы, что были разложены перед ним, — я задам вам несколько вопросов. Ничего такого. Почти формальность. Но отвечать нужно предельно честно.

Все это время он смотрел на листки, которые были ничем иным, как наши объяснительные. Но потом майор вдруг зыркнул на меня из-под тяжелых бровей.

— Вы меня поняли?

— Так точно, — не повел я и бровью.

Реакция моя, кажется, не сильно удовлетворила майора. Видимо, он надеялся, что я испугаюсь. Но не тут-то было.

Майор задержал на мне взгляд еще на несколько мгновений, а потом снова опустил его на листки. Стал перебирать их и достал один. Отложив стопку, положил лист перед собой.

— Итак, — начал Леонов, — начнем. Скажите, товарищ Селихов. Правильно ли я понимаю, что…

— Разрешите сначала вопрос, товарищ майор, — перебил я КГБшника.

Тот недовольно сузил глаза. Раздраженно засопел.

— А я смотрю, вы тут, на афганской границе, совсем одичали, — проговорил он холодным и ядовитым, словно нож убийцы, голосом, — уже субординацию бессовестно нарушаете.

— Граница учит бить первым, товарищ майор, — сказал я, и на моем лице не дрогнул ни один мускул.

— Мы с вами, кажется, не деремся.

— Кажется.

Леонов хмыкнул. Потом подался вперед, оперся локтями о столешницу. От этого внушительный стол Тарана натужно заскрипел.

— Я привык работать в поле, товарищ сержант. И работаю там уже не первый год, — сказал майор, как бы демонстрируя мне свой шрам, — я тоже приучен бить первым. И еще лучше научился давать сдачи. Если нужно. Потому даю совет — не стоит меня провоцировать.

— Я тоже дам вам совет, товарищ майор, — не отступил я. — Не стоит недооценивать солдат, кто привык проливать кровь, свою и чужую. Какими бы молодыми эти солдаты ни казались.

Майор едва заметно улыбнулся, но тут же задушил свою улыбку. Откинулся на жесткой спинке стула.

— Ну что ж. Раз так — разрешаю задать вопрос.

— Я правильно понимаю, что вы из второго отдела. Контрразведка. Так?

— Так, — сказал Леонов, и в голосе его я различил едва уловимые нотки удивления.

— Значит, вы подозреваете, что на Шамабаде есть предатель, — не спросил, а утвердил я.