Читать книгу 📗 "Леонид. Время исканий (СИ) - Коллингвуд Виктор"
В наступившей тишине Сталин, до этого молча слушавший, выпустил густой клуб дыма и вдруг участливо, почти сердечно обратился к заму Ворошилова:
— А что скажэт таварищ Ворошилов? Климэнт Ефремович, каково ваше мнэние?
Ворошилов медленно поднялся. Внешне он оставался бесстрастным, лишь сжатые губы и бледные пятна на щеках выдавали его волнение. Когда он заговорил, в его голосе звенел холодный, едва сдерживаемый гнев. Впрочем, я не сомневался, что он поддержит точку зрения своего ведомства…
— Я полностью поддерживаю мнение товарища Тухачевского! — отрезал он. — Помимо всех возражений, которые уже были озвучены Михаилом Николаевичем и начальником Управления механизации, добавлю: исключение из производственной программы танков БТ полностью лишает нашу армию наступательных возможностей! Именно танки БТ, с их уникальной скоростью, должны осуществлять глубокий оперативный прорыв оборонительных линий неприятеля! Если их не будет — вся теория глубокой наступательной операции, принятая Реввоенсоветом, будет поставлена под вопрос!
— Что ви на это скажэте, товарищ Брэжнев? — насупив брови, спросил Сталин.
— Я скажу, товарищ Сталин, что теория, не подкрепленная практикой — это пустая фантазия. Подумайте сами. Танк БТ развивает до семидесяти километров в час на колесах. Но какой в этом толк, если пехота, которую он должен поддерживать, все равно движется со скоростью пять километров в час? Если артиллерия, без которой любой прорыв захлебнется, тащится сзади со скоростью сельскохозяйственного трактора? Какой смысл в этом стремительном рывке в пустоту, в отрыве от своих главных сил?
Игнорируя Ворошилова — он просто повторял, как попугай, идеи своего заместителя — я повернулся к Тухачевскому.
— Наконец, зачем танку такая скорость, если утвержденная вами же дневная норма наступления для стрелковой дивизии — двадцать, максимум тридцать километров? Неужели наш Т-28, который на гусеницах развивает до сорока километров в час, не сможет за день пройти с боями эти тридцать километров, поддерживая пехоту и артиллерию?
Сталин нахмурился еще сильнее, и в его глазах появился нехороший, тяжелый блеск.
— Итак, вы считаете, что БТ нэ нужен нашей армии?
— Абсолютно! В том виде, в каком он существует, он не нужен. Он не может действовать в отрыве от других родов войск. Что нам действительно нужно, чтобы технические возможности РККА соответствовали ее наступательной доктрине — это не танки-гонщики. Армии необходимы скоростные артиллерийские тягачи и бронетранспортеры для пехоты, чтобы она не отставала от танков! Нужны автомобили повышенной проходимости, способные двигаться по дорогам, разбитым гусеницами! Танки жрут массу горючего, в бою расходуется боеприпас, да и продовольствие будет нелишним. Чем все это подвозить? Газ-АА просто застрянет. И, кстати, об артиллерии: на сегодняшний день у нас даже нет орудий, приспособленных для буксировки механической тягой! И никто их не проектирует! Все силы брошены на бесполезные безоткатки! Так что, если доверится доктринам наших военных теоретиков, развивать наступление предстоит танкам БТ без топлива, без боекомплекта, без пехоты, без артиллерии, вооруженных 45 миллиметровой пушечкой.
— Танки будет поддерживать авиация! — с места заметил Тухачевский. — Авиация и ДРП. Ей не нужны классические артсистемы.
— Авиация есть не только у нас, товарищ Тухачевский. Когда наметится прорыв, туда со стороны противника слетится все, что только может нести бомбы. Толковых зенитных орудий у нас нет. Прикрыть мы наши танки толком не сможем, поскольку наши истребители будут оторваны от аэродромов. А наши бомбардировщики, когда прилетят, скорее всего отбомбятся по своим, потому что взаимодействие с танками не отработано. ДРП неработоспособны, и даже если удастся довести их до серии, они всегда будут хуже классических артсистем. Все, на что смогут рассчитывать танкисты — это свои танковые орудия. Все!
Сталин долго молчал, глядя в одну точку. В кабинете было так тихо, что слышно было, как тяжело дышит побагровевший Тухачевский.
— Итак, таварищ Брэжнев, ваши канкрэтные прэдложения? — наконец произнес Сталин.
— Предлагаю нарастить выпуск танка Т-28, немедленно начав работы по его упрощению и модернизации: убрать две малые пулеметные башни, а весь сэкономленный вес пустить на усиление лобового бронирования. Производство танков БТ прекратить, а на высвободившихся мощностях Харьковского завода развернуть разработку и выпуск бронетранспортеров. Производство танкеток Т-27 прекратить как абсолютно неэффективных. Танк Т-26 оставить как временное, переходное решение, с постепенной передачей его производства на второстепенные заводы. И все основные силы бросить на разработку нового, перспективного среднего танка — однобашенного, с мощной 76-миллиметровой пушкой и противоснарядной броней.
— Но Т-28 — это сложная, дорогая машина! — не выдержал Халепский. — Завод имени Кирова с трудом справляется с его производством!
Здесь был мой шанс опереться на практиков. Я посмотрел на директора Кировского завода.
— Товарищ директор, если с вашего завода снять все побочные заказы и сосредоточить вас только на Т-28, вы сможете нарастить выпуск?
Директор, Карл Мартович Отс, до этого молчавший, переглянулся с сидевшим рядом главным конструктором Гинзбургом, и, тяжело поднявшись, произнес:
— Если нам дадут необходимые станки и ресурсы, товарищ Сталин, и снимут другие задания, мы сможем значительно увеличить программу.
У меня отлегло от сердца. Гинзбурги выполняли свою часть сделки. Неизвестно, как они добились от Отса согласия на расширение выпуска этой сложной и капризной машины, да еще и с отказом от кондового и хорошо освоенного Т-26, но факт — есть факт.
— И пусть вас не смущает его цена, товарищи! — продолжал я, — Цена, сформировалась на крайне малых, почти штучных объемах выпуска. В настоящей, крупной серии себестоимость неизбежно упадет. Да, он никогда не станет таким же дешевым, как Т-26. В конце концов, он и весит почти втрое больше, чем легкий танк. Но и боевая ценность его несоизмеримо выше! Один модернизированный Т-28 на поле боя будет стоить целой роты этих танкеток!
Сталин долго, мучительно думал, медленно раскуривая трубку. Затем поднял голову, с нехорошим прищуром глядя на меня.
— Товарищ Брежнев. Подготовьте ваши прэдложения по реорганизации нашей танковой промышленности. В виде проекта постановления. И подготовьте предложения по артиллерии.
Вот тут настал мой звездный час. Потому что все уже было готово.
— Товарищ Сталин, с артиллерией мы разберемся на отдельном совещании, а по танкам проект постановления уже подготовлен. Первое. Производство танка Т-26, как временной и переходной меры, сохраняется, но постепенно, в течение полутора лет, переносится с ленинградских предприятий на завод «Красное Сормово» в Горьком.
Ворошилов, услышав такое, прямо скажем, нестандартное предложение, попытался возразить:
— Товарищ Сталин, но на «Красном Сормово» производятся подводные лодки! Куда переносить их выпуск?
— Этот вопрос учтен, — не дал я ему развить мысль. — Поэтому предлагается уже сейчас начать проектирование и строительство новой, дублирующей судостроительной верфи на Севере, в районе Архангельска или Мурманска. Вдали от границ и потенциальных угроз. А пока сормовичи будут заканчивать текущие кораблестроительные программы и постепенно осваивать танки. Для помощи в организации массового, по-настоящему конвейерного производства туда будут командированы специалисты ленинградских заводов, а также лучшие инженеры и технологи с Горьковского автомобильного завода.
Сталин молча кивнул.
— Второе. Харьковский паровозостроительный завод прекращает все работы по танкам БТ и полностью отказывается от планов по производству тяжелого танка Т-35.
Директор ХПЗ, сидевший напротив, был бледен как полотно. Одним росчерком пера его завод, флагман быстроходного танкостроения, лишался своей главной и самой перспективной продукции.
