Читать книгу 📗 "За речкой (СИ) - Март Артём"

Мне всегда казалось, что каждому новому поколению все сложнее дается эта, кажущаяся на первый взгляд, простая задача. Тогда, в прошлой жизни, будучи еще молодым, зеленым бойцом, я даже не задумывался о подобном.

И только потом, когда афган кончился, когда мы вернулись в страну, которой больше не было, я видел, что бывает с людьми, которые отдали себя, свою человечность той войне.

Видел, как под гнетом страшных воспоминаний, под гнетом девяностых, бушующих в новой России, они разлагались. Кто-то стал бандитом, в прямом смысле этого слова. Кто-то спился и погиб под забором. Кто-то скололся наркотой.

Но были и немало тех, кто пережил эти времена. Кто с достоинством проживал свою жизнь даже тогда, когда вокруг царила разруха.

И тогда, еще совсем молодой человек по имени Паша Селихов задумался — в чем между ними разница?

И те, и другие пережили ужасы войны. И тех, и других окружал дикий, новый мир капитализма, такой чуждый советскому человеку. Но одни погибли или оскотинились. Другие остались людьми.

Сначала я думал, что дело просто в том, что одни были сильны, а другие — нет. Это был простой ответ. Ответ из таких, какие всегда ищет молодой ум, чтобы объяснить себе мир, который его окружает.

Но далеко не всегда самый простой ответ — верный.

И только потом, с течением долгих лет, когда большая часть моей жизни уже осталась в прошлом, я сформулировал для себя ответ.

Я наблюдал за моими знакомыми, наблюдал за сослуживцами. Наблюдал за тем, как складывалась у них жизнь. За их взлетами и падениями. За тем, к какому итогу они пришли в конце концов.

И многие из них подтвердили мой собственный жизненный опыт: удовлетворенными собственной жизнью остались те, кто был верен себе. Те, кто не предавал собственных принципов, воззрений и моральных ориентиров. Те, кто оставался людьми, что бы им это ни стоило.

А я всегда считал — чтобы в полном смысле оставаться Человеком, нужно уметь быть благодарным. И я был благодарен Мариам за то, что она рисковала жизнью, чтобы помочь мне вывести Хана из кишлака. И теперь я считал своим долгом помочь и ей тоже.

Зия проследил мой взгляд. Тоже посмотрел на девушку. Мариам в ответ скуксилась. Я понимал — она побаивалась этого Зию. Этого диковатого с виду пожилого мужчину.

— Ты хочешь помочь девчонке, — сказал Зия. — Это можно было бы понять, если бы перед нами не стояла определенная боевая задача.

— Я должен помочь ей вернуться домой. И сделать так, чтобы этот дом стал безопасным, — ответил я.

Зия ехидно разулыбался.

— Ты же понимаешь, что никто не согласится тащить всю группу в кишлак, чтобы выбить оттуда бандитов. Старик… — он кивнул на Абдулу, — старик не выдержит такого перехода. Ему нужна медицинская помощь. Да и нашему другу Тарику не стоит давать лишний шанс улизнуть от нас.

Зия встретился с Тариком взглядами. В глазах Хана блеснули ненависть и презрение. Кажется, Зию это забавляло. Потому что он удивительно по-доброму, почти по-дружески улыбнулся предводителю Призраков.

— Я знаю, — сказал я, а потом обвел всех присутствующих взглядом. — Потому мне нужны пятеро добровольцев. Остальные пусть продолжат задание.

— Какой деловой, — рассмеялся Зия. — Помнится мне, командир у нас есть майор Наливкин. Он решает, как будет работать его отряд. Ведь так, товарищ майор?

— Так, — буркнул Наливкин.

Обычно веселый и лихой Наливкин был сейчас чернее тучи. Видимо, он размышлял о моих словах. О том, как же ему поступить.

Тогда я молча посмотрел на майора. Тот — на меня.

— Звада, — сказал вдруг Наливкин.

Звада, следивший за обстановкой на улице, обернулся.

— Я.

— Маякни остальным, пусть поднимаются к пещере. Нужно пять добровольцев, чтобы вернуться в Кундак.

Зия нахмурился.

— Товарищ майор. Ладно молодой шурави — он человек молодой, горячий. Но ты-то, товарищ майор? Ты-то?

— Я знаю старшего сержанта Селихова несколько больше твоего, борода, — проговорил Наливкин негромко.

Голос его звучал нетипично. Не было в нем обычной залихватской звонкости, с которой майор шутил или отдавал приказания. Теперь звучал он хрипловато, низко. Звучал, как голос человека, принявшего неприятное решение по долгу службы. Или по зову совести.

— И Селихова сложно назвать человеком, — продолжал Наливкин, — который действует импульсивно. Обычно все его решения, даже те, что на первый взгляд кажутся отчаянными, взвешенны и просчитаны. Если он хочет идти в кишлак, значит, понимает что, почему, зачем и как действовать.

С этими словами Наливкин посмотрел на меня.

— Спасибо, товарищ майор. И да, знаю.

Зия скривился.

— Хорошая шутка, товарищ майор, — сказал он Наливкину. Но мне кажется — время шутить прошло.

— И правда, — Наливкин кивнул. — Прошло. Пришло время действовать.

— Ты пойдешь на поводу у молодого шурави? — нахмурился Зия.

Наливкин отстранился от стены. Подался вперед, к Зие.

— Знаешь, Зия, — начал он, — мы с Сашей Селиховым, в свое время, не так давно, кстати, вдвоем достаточно солоно хлебнули.

Зия сделал задумчиво-суровое лицо. Напряженно кивнул.

— И если б не Сашина смекалка, и я, и весь мой отряд, наверное, остались бы лежать мертвыми в одной старинной заброшенной мечети. Так что я очень рад, что решил взять его на выполнение той боевой задачи.

Зия сморщил лоб, надул губы в странной, тяжелой задумчивости.

— А я умею быть благодарным, — докончил Наливкин.

— Я не понимаю, — выдохнул Зия. — что значит «хлебнули солоно»?

Наливкин закатил глаза и встал. Встал он потому, что ко входу стянулись его люди.

— Мужики! — крикнул Наливкин. — Значит, слушай сюда. Нужны четыре добровольца, чтобы вернуться в Кундак. У нас появились дела в том кишлаке.

— Пять, — поправил я Наливкина, а потом тоже принялся подниматься. — Мне нужно пять добровольцев.

— Верно, — улыбнувшись, кивнул Наливкин. — Но пятым буду я.

Глава 3

— Кто еще со мной? — спросил Наливкин, смело приподняв подбородок.

Как я и ожидал, серьезного энтузиазма мой план среди остальных бойцов не вызвал.

Братья Масловы переглянулись. Их лица были напряжены, а глаза полны сомнений. Звада и вовсе отвернулся, сделав вид, что осматривает вершину какой-то скалы нашего ущелья.

Остальные бойцы рокотали. Тихо переговаривались. Слов я не слышал. Зато слышал не ставшие для меня неожиданностью нотки сомнения. Что ж. Винить их было нельзя. Все же возвращение в Кундак — это моя авантюра.

— Ну что же? Никого? — Наливкин развел руками.

— Я пойду, — раздался вдруг низкий голос Сергея Глушко.

Невысокий, но кряжистый боец, вооруженный тяжеловесным ПКМ, вышел из-за спин других бойцов.

— О! Красавец! Орел! — обрадовался Наливкин тут же.

Он подошел к Глушко, похлопал его по широкому, слегка покатому под весом оружия плечу.

— Кто еще? Ну? Братишки?

На несколько мгновений под сводчатым каменистым потолком пещеры повисла тишина. Ее нарушил Зия.

— Вот видишь, маленький Шурави, — проговорил он с ехидной ухмылкой, — никто не стремится возвращаться в кишлак. У нас есть своя боевая задача. И задача эта выполнена. Тут пора бы домой, а ты предлагаешь бойцам снова в бой?

Я наградил Зию внимательным взглядом, а потом сказал ему:

— Тут ты прав. Именно это я и предлагаю.

Глаза Зии блеснули странным холодным блеском. Он недовольно поджал губы.

А я тем временем обратился к остальным:

— Этот пакистанец прав, парни. Нам всем действительно пара шагов осталась до дома, и я действительно собираюсь вернуться в кишлак. Но я не требую вас идти за мной. Не тащу силком. Я не вправе убеждать майора Наливкина в необходимости возвращения. Он принял это решение сам.

Мы с Наливкиным переглянулись. Майор едва заметно улыбнулся мне, и то, считай, одними только глазами.

— Принял решение идти со мной, — продолжил я. — Мне нужны добровольцы, это правда. Но вам необязательно соглашаться. Если уж на то пойдет, мы отправимся в Кундак втроем. Если надо — я один, сам пойду.