Читать книгу 📗 "Курсант. На Берлин 4 (СИ) - Барчук Павел"

Бернес замер, сжимая в руке нож для стейка. Он только собрался отрезать кусочек, чтоб оценить профессионализм местного шеф-повара.

— Как ты смеешь! Оскорблять своими намеками даму! — мужчина вскочил, с такой силой ударив кулаком по столу, что зазвенела посуда. — Я тебя сейчас…

— Ты что, собираешься меня ударить? — Удивился Клячин настолько мерзким тоном, что я на месте мужика прямо в эту секунду точно дал бы наглецу в морду.

Дядя Коля поднялся медленно, с преувеличенной небрежностью. Он был выше и, несмотря на худобу, казался более опасным, чем краснолицый. Холодная, хищная уверенность чекиста действовала на разгоряченных алкоголем «херров» как красная тряпка на быка.

— Попробуй. — Клячин откровенно насмехался над оппонентом, — Только учти, я не стану драться по-джентльменски. Я буду бить по-уличному. Чтобы запомнилось. Кто-то ведь должен научить тебя хорошим манерам.

В этот момент блондинка в красном вдруг уставилась на меня с удивлением видом, а потом громко вскрикнула, толкнув подругу локтем:

— Боже мой! Это же Алексей Витцке! Тот самый друг фрау Чеховой! Диана, посмотри!

Взгляды всех, кто услышал данную фразу, а это почти половина посетителей, устремились на меня. Я, естественно, при таком внимании со стороны зрителей устроенного Клячиным представления, вынужден был встать, изображая смущение.

— Фройлян…прошу прощения за нашего друга. Он, кажется, перебрал. — Моя улыбка была максимально обаятельной в этот момент.

— Перебрал? — взревел второй мужик, тоже поднимаясь с места. — Я вам сейчас уши оторву, подлецы! Вы испортили нам вечер!

Похоже, товарищ краснолицего принял мой вежливый тон за слабость. Ну что ж. Это была его очень большая ошибка.

Драка вспыхнула мгновенно. Честно говоря, не понял, кто ударил первым, но, по-моему, это был Клячин. Слишком быстро все началось.

Как я и предполагал, дядя Коля выступал в роли провокатора. Он не столько дрался, сколько уворачивался, подставляя под удары своих оппонентов меня и Бернеса.

Марк, к удивлению наших соперников, оказался неплохим бойцом. А они на такой поворот не рассчитывали. Думали, серьёзную опасность представляет только Клячин. Слишком у нас с Бернесом был приличный вид.

Впрочем, с Марком всегда так. По началу все принимают его за махрового интеллигента, не способного ввязаться в драку, а потом оказывается, что за маской спокойствия и дружелюбия скрывается опасный враг.

Марк ловко блокировал удар одного из немцев и ответил коротким, точным хуком в челюсть. Тот, охнув, отлетел к столику. Естественно, парни, отдыхавшие за этим столиком, к подобному нарушению личных границ отнеслись крайне негативно. Поэтому через пару минут количество дерущихся начало расти в геометрической прогрессии.

Я тоже активно принимал участие в потасовке, стараясь никому не причинить серьезного вреда. Главной задачей было — создать шум, хаос, который запомнится всем свидетелям. Ну и, конечно, вовремя смыться, чтоб не провести ночь за решеткой за нарушение общественного порядка.

В разгар драки, когда уже летели стулья и осколки стекла, блондинка в красном, та самая, что узнала меня, вдруг схватила мою руку и крикнула нам, перекрывая гам:

— Идите за нами! Быстрее! Управляющий вызвал полицию!

Клячин, получивший легкую ссадину на щеке, метнул на меня быстрый взгляд. План сработал. Дамы, очарованные скандалом и наглостью «русских дикарей», решили спасти нас от последствий нашей же выходки.

Мы вывалились из ресторана на набережную, под шум драки и крики оставшихся в ресторане посетителей. Дамы, смеясь и спотыкаясь на высоких каблуках, тащили нас за собой.

— Наша квартира совсем рядом! — задыхаясь, говорила блондинка. — Там вы сможете отсидеться, пока все это не успокоится.

— Боже, какой ужас! — вторила ее подруга, темноволосая девушка с восторженными глазами. — Но какой героизм! Вы настоящие мужчины! Алексей, как же это увлекательно! Не зря говорят, что вы, русские, немного сумасшедшие.

— Почему же немного? — Засмеялся Бернес. — Эти русские сумасшедшие на всю голову. Вот мы, румыны, гораздо более спокойные люди. Но зато очень романтичные.

Марк, следуя плану, шел с дамами чуть ли не в обнимку, изображая пьяное веселье.

Когда мы удалились от ресторана на достаточное расстояние, чтоб не оказаться в гуще реальных проблем, но не слишком далеко, чтоб потерять из виду угольные пирсы, я изобразил растерянность и заявил, что идти в гости без пары бутылок вина — некрасиво. Бернес, увлекая девушек за собой, бросил нам с Клячиным через плечо:

— Ребята, сбегайте в какое-нибудь заведение. Только не туда, откуда мы ушли. Действительно, возьмите вина. И не задерживайтесь! Купите еще несколько бутылок! И цветов для этих очаровательных фройлян!

Мы с дядей Колей остановились на мгновение, делая вид, что обсуждаем, в каком заведении еще можно что-то найти в этот час. А потом, оглянувшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, включая девушек, которых Марк утащил вперед, шмыгнули за угол, прячась в темноте.

— Пошли, — коротко бросил Клячин, его лицо стало жестким и сосредоточенным.

Мы двинулись вдоль набережной, быстро и бесшумно, сливаясь с тенями складов. Шум ресторана остался позади, сменившись зловещей тишиной порта. Ветер свистел в такелаже, где-то далеко скрипели не смазанные петли.

Угольная пристань. Десятки заброшенных ангаров и складов. Финн был умнее, чем я думал. Держать заложника в двух шагах от места встречи — дерзко и потому — гениально. Кто станет искать там, где только что велись переговоры?

Клячин двигался как долбаный призрак. Честное слово. Он не бежал, а буквально скользил, его ботинки почти не издавали звуков, ступая по мокрому асфальту. Волк. Хищник, который вышел на охоту.

Я следовал за чекистом, стараясь дышать ровно, чтоб приглушить стук собственного сердца.

— Вон тот, — Клячин указал на низкое, длинное здание из почерневшего кирпича. Окна были заколочены, но из-под огромных ворот, предназначенных для въезда грузовиков, пробивалась узкая полоска света. — Я бы выбрал именно его. Уверен, это то, что нам нужно. Классика. Есть задний ход. Пойдешь с фронта. Я — с тыла. Жди мой сигнал.

— Какой сигнал? — шепотом спросил я.

— Поверь, ты его не пропустишь, — беззвучно усмехнулся Клячин и растворился в темноте.

Я подошел к воротам, стараясь ступать как можно тише. Прислушался. Изнутри доносились приглушенные голоса. Один — хриплый, знакомый. Финн. Второй… тихий, прерывистый. Ванька.

Я прижался к холодной, шершавой поверхности ворот и рискнул заглянуть в щель. Внутри, в свете единственной керосиновой лампы, стоявшей на ящике из-под шнапса, я увидел Подкидыша. Он сидел на полу, прислонившись к стене. Его лицо было избито, один глаз заплыл, губа разорвана. Руки связаны за спиной. Но взгляд… взгляд был прежним — упрямым и ясным.

Финн стоял над ним, курил. Чуть в стороне топтались еще двое. Парни были с опытом, это сразу бросалось в глаза. Во-первых, достаточно взрослые, лет по тридцать. Во-вторых, явно вооружены и готовы к любому развитию событий.

— Ну что, Иван, передумал? Может, все-таки скажешь, где этот архив? Или хотя бы, где твой друг его прячет? Дальше я сам. Неужели тебе жизнь не дорога? — Допытывался Финн у Подкидыша. Говорил этот урод по-русски.

— Ответил уже… не знаю я… — голос Ваньки был хриплым, но в нем я не услышал страха. Усталость — да. Разочарование — куда без этого. Но вот страха не было точно. — Иди ты к черту, Финн.

Подкидыш сморщился от боли, а потом смачно плюнул своему бывшему наставнику кровью под ноги.

— А я ведь как к сыну к тебе относился, — Финн покачал головой, в его голосе прозвучала почти искренняя горечь. — Выкормил, обогрел. А ты…Чего упираешься, не пойму. Если договоримся, обещаю, помогу перебраться в Лондон. Иван, подумай. Лондон! Закончится эта собачья жизнь. Не надо будет вздрагивать от каждого шороха, опасаясь, что за тобой пришли. Будешь жить, как у Христа за пазухой.