Читать книгу 📗 "Господин следователь. Книга восьмая (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич"

— И что, меня дурой признают? — возмутилась Анька. — Не хочу дурой быть. И за границу не хочу. Если бы учиться, куда ни шло, так дур в университетах не учат.

Вот здесь гимназистка ошибается. Кого только у нас не учат! И за границей таких дураков учат, что нашим до них далеко.

— Со временем-то ты вылечишься, — пообещал я. — Годика через два или три признают нормальной, учись себе дальше.

— Долго! Мне уже сколько лет-то будет? И потом все равно в дурах ходить. Не хочу.

— Ну, голубушка, ты слишком много не хочешь, — вздохнул я. — В тюрьму не хочешь, дурой тоже не хочешь. Усложняешь задачу. Эх… Пришлось бы свидетелей подкупать, работу с ними проводить, чтобы они показания поменяли. А если бы эти уперлись, то других свидетелей искать. Тех, которые видели, как барышня — приличная, в гимназическом платье, погулять вышла. Шла она себе по улице, никого не трогала, а на нее мужик с топором кинулся. Гимназистка испугалась, побежала, он следом. И тут этот мужик споткнулся, сам на топор упал, целых два раза. Нет, лучше три.

— И что, суд бы поверил? — захихикала Анька.

— Конечно нет. Ни судьи бы не поверили, ни присяжные. Но куда присяжным деваться? Свидетели утверждают, что так оно все и было, подсудимая — то есть, ты, ревешь навзрыд, защитник — мы бы денег не пожелали, заливается соловьем. А вообще, хватит морочить мне голову. Устал я с тобой. Проще лопату взять и труп сходить закопать. Говори — что надумала?

— Завтра с утра печник придет с подмастерьями, — сообщила Анька. — Нужно нашу печку переложить, а к ней подтопок пристроить. Я поначалу думала, что сбоку поставим, будет голландка, но прикинула — лучше прямо на устье, чтобы опоры не ставить. Если плиту прямо на пол ставить, половицы прогнутся.

— Аня, что за фигня? Какие-такие печники? — возмутился я.

Но возмутился вяло. Заморочили мы с Анькой друг другу головы, уже и ругаться нет сил. Да и про плиту мы еще с Натальей Никифоровной говорили — зимой бы, вечерком, погреть дом неплохо, но два раза в день топить русскую печь — слишком жирно. А будет плита — топи-не хочу, и ужин можно сготовить. Так что, я целиком и полностью согласен с Анькой, но повозмущаться обязан.

— Почему со мной не обсудила? Я здесь что, для мебели?

— Вань, не сердись, — вскочила девчонка со своего места, подошла ко мне, слегка приобняла. — Что ты, как маленький? Я про подтопок давно думала, хотела сделать, пока ты в Кириллове был, чтобы за один скрип, когда сруб поднимали. Но печника-то хорошего где взять? У них все лето расписано, и даже осень — где и как. А тут, такая удача. Сегодня утром в гимназию пошла — дядю Федю увидела. Лучший печник, а когда работает, то не пьет! Денег, правда, много берет, но мы же с тобой люди не бедные? Подбежала, спрашиваю — а печку не сможешь перекласть? А он — если завтра, с утра. Мол — у него четыре дня свободных, потом в Кадуй уедет. Я говорю — давай.

Определенно, следовало бы Аню поругать, что задумала передел, не посоветовавшись с хозяином дома, но не стану. Какой смысл? К тому же она права. Действовать надо было оперативно, некогда совещания проводить.

— Сколько нам перекладка влетит? — поинтересовался я.

— Дядя Федя обычно пятнадцать рублей берет, но нам за пятерку сделает.

Пятнадцать рублей? Много для перекладки печи. Но если печник хороший, да еще и не пьет во время работы, возможно, он того стоит.

— А почему тебе скидка? — поинтересовался я.

— Скидка, потому что я его как-то с купцом Высотским свела. Для печек-то железо иной раз нужно — вьюшки делать, заслонки. Плиты, если с подтопком класть. Самому печнику каждый раз заказывать — дорого получается, а если он через господина Высотского, да заказ немалый, то все в прибыли будут. И кузнецы, и печник, и даже купец. И хозяевам, которые заказы делают удобно — не нужно думать, печник все сам принесет. Я-то, конечно, не о печнике думала, о батьке — ему же для купца прибыль нужна, но дядя Федор не позабыл.

Ай да Анька! Можно сказать, что раскидывала добрые дела, теперь они дивиденды приносят.

— Деньги в столе лежат, — кивнул я. — Возьмешь, сколько надо.

— Не, Ваня, я из своих заплачу. Затея моя, мне отдуваться. Дядя Федор еще и кирпич привезет, плиту, за это отдельно платить.

Раз хочет сама — на здоровье. Авось не разорится.

Я оглянулся, посмотрел через плечо на нашу печь, вздохнул:

— Кирпича много понадобится. Вон, печка-то какая большая. Воз, если не два.

— Почему много? — удивилась Аня. — Нашу печечку по кирпичику разберут, старый раствор собьют, да снова в дело пристроят. Конечно, заменят кое-какие кирпичики, да на подпечек понадобится. Я прикидывала — рублей на пять, не больше.

Печку ломать, потом новую строить… Получается, мы с Анькой четыре дня без печи жить станем? Еще, насколько помню, сразу-то новую печь не топят, дают раствору просохнуть.

— Получается, нам с тобой неделю по ресторанам питаться? — поинтересовался я. — А как же мы запреты обойдем? Гимназисткам ведь запрещено кафе с ресторанами посещать?

— Самовар у нас есть, спиртовка имеется, — начала перечислять Аня. — Завтраки да ужины изладим, а на обеды к Анне Николаевне пойдем.

— К кому?

— Как к кому? К тетушке невесты твоей, к кому же еще? Я с Леной — то есть, с Еленой Георгиевной говорила, они нас примут. И обедом накормят, и ты лишний раз с невестой повидаешься. Она ведь тоже обедать домой приходит.

— Ну Анька, ты даешь! — покрутил я головой. Мне бы и в голову не пришло напрашиваться на обеды к невесте.

— Я-то, по правде-то говоря, у Елены Георгиевны только насчет тебя спросила, —призналась Аня. — Сам-то ведь постесняешься. Вот и говорю — мол, печку станут ломать, а Ивана Александровича надо кормить. Сама-то в деревне пообедаю — недалеко, да и тетя Галя давно зовет. А что мне с Иваном делать? По ресторанам пойдет — так кормят там плохо. Лена и говорит — так и приходите к нам оба. Тетушке скажу, что на обеды двое гостей придут.

— Не так и плохо в наших ресторанах кормят, — сказал я, заступаясь за череповецкий общепит.

— А они такие щи или борщи сварят, что я варю? — подбочинилась Анька. — А судака потушат? А картошку?

— Ну, ты сравнила, — развел я руками. — Тебя любой ресторатор шеф-поваром возьмет. Пока ты моей кухаркой считалась, батюшка тебя собирался переманить. А он толк в еде знает.

— Вот и я про то! — вздела Анька указательный пальчик ввысь. — Брюхо у тебя не казенное, а свое. Нечего его по ресторанам портить. А мне, Ванечка, тебя еще женить. Вот, Леночке тебя сдам, пусть она и волнуется, а пока я за тебя отвечаю.

— Подожди, — спохватился я. — Если печник завтра придет, то кому-то нужно его контролировать? Ты в гимназию убежишь, я на службу.

— А зачем? Я его утром встречу, все покажу. Народ надежный, худого про них не слышала. Еще нам надо книжки прикрыть, шкафы. Одежду, что в прихожей висит, пока в чулан вынесем. Станут печку разбирать, пылишшы будет! Еще осколков всяких с обломками. Постели я завтра с утра старыми простынями накрою. Ты говорил, что до пяти часов нынче свободен, так помогать станешь. Столы надо отодвинуть, шкафы, чтобы печникам не мешали. Ты только револьвер свой подальше прибери, да деньги и часы из стола убери. И я свою шкатулочку Лене на сохранение отдам. Тряпки там, посуду никто не возьмет, а вот денежки да часики лучше убрать.

— Ты ж говорила, что люди надежные, так чего убирать?

— Ваня, так от греха подальше. Люди-то, они все честные, но иной раз, если что-то увидят, так нет-нет, да и есть-есть…

Образно, но правильно.

Глава 16

Знойная женщина

Мы сидели в гостиной в доме Лентовских, за чайным столиком и я, с некоторым удивлением, даже испугом, наблюдал, как подруга генеральши поглощает конфеты Я и сам сладкоежка — регулярно с Анькой деремся из-за варенья, но моя новая знакомая уничтожала конфеты, словно божья коровка тлей — методично и не спеша, только фантики отлетали, словно шкурки.