Читать книгу 📗 "Злой город (СИ) - Гор Александр"
Вот только от слов Серого, пытавшегося сказать, что руководить дружиной можно и с одной действующей рукой, отмахнулся.
Нет, не пошли ордынцы на новый приступ в тот день. А на главной сторожевой вышке всю ночь шарил по окрестностям прожектор. То высвечивал вражеский лагерь, наводя панику на его обитателей, то ползал лучом по ночным облакам, то светил куда-то в степь к югу от Серой крепости…
Фрагмент 17
31
Рубеж мая и июня в районе будущего областного центра Воронеж — уже полноценное лето. С жаркими днями, очень рано всходящим и поздно заходящим солнцем. И тёплыми летними дождями, как зарядивший с утречка.
— Где ж ты вчера был? — ворчал на дождь Фофан.
Именно он придумал ещё один «сюрприз» для ордынцев, которым, к сожалению, вчера не удалось воспользоваться. Чуть присыпанный землёй высоковольтный провод, подача напряжения на который обеспечила бы поражение атакующих так называемым шаговым напряжением электрического тока. Но в просохшей до пыли земле «оружие на новых физических принципах» не сработало. Ещё не всё потеряно, должно сработать сегодня, когда земля чуть намокнет. Если монголы снова пойдут на штурм.
А они что-то не очень-то и рвутся, хотя после завтрака у самого края лагеря и начали стягиваться в кучу с полтысячи закованных в латы всадников. Главная ударная сила монгольского войска, тяжёлая конница, в которой доспехами прикрыты не только седоки, но и кони. Этакий степняцкий вариант европейских рыцарей, удар которых очень тяжело остановить. Самое же неприятное, что таким уже почти не причинят ущерба лёгкие поражающие элементы осколочных гранатомётных выстрелов.
На восходе солнца на юге, километрах в пятнадцати от Серой крепости в небо поднялся столб чёрного дыма. Рановато для степных пожаров, поскольку трава молодая, не успела выгореть под жарким солнцем. Скорее всего, кто-то кому-то подаёт сигнал. И это, судя по отправившемуся из монгольского лагеря отряду лёгкой конницы, обеспокоило монголов. Обеспокоило, но, кажется, вовсе не отменило их планов на сегодня.
Утренний дождик закончился, и теперь на траве, кое-где ещё уцелевшей под копытами лошадей и ногами людей, в свете солнца искрились тысячи мелких капелек. Пройдёт буквально полчаса, и они испарятся в лучах светила.
— Ну, что? У тебя всё готово? — спросил «воеводу» Минкин.
Серый выглядел вымотавшимся — глаза красные от недосыпа, под ними чёрные мешки — но тоже пребывал в несколько оживлённом состоянии.
— Готово.
— Мне кажется, уже пора начинать.
— Мне тоже так кажется.
— Тогда действуй, товарищ капитан!
Не прошло и десяти минут с того момента, как Беспалых скатился вниз из надвратного блокгауза, как хлопнул первый миномётный выстрел. И с разрывом мины где-то в районе ярких шатров командного состава монгольского войска Серая крепость загрохотала пулемётным и гранатомётным огнём.
Латной коннице не помогли её доспехи, легко пробиваемые пулемётными пулями на километровой дистанции. ВОГи, пускаемые веером по огромной площадной цели, поджигали палатки о разили поражающими элементами не успевших изготовиться к бою, а потому бестолково мечущихся монгольских воинов. 120-миллиметровые мины поднимали огненные фонтаны, смешанные с землёй. Какая-то минута не самого интенсивного обстрела, и стан противника обуяла паника. Свою лепту в которую внесли ещё и выехавшие из крепостных ворот обе БМД, ускоряясь, рванувшие в сторону монгольского лагеря.
Контратака осаждённых стала полной неожиданностью для ордынцев, потрясённых миномётным и гранатомётным обстрелом. И бегство из лагеря, начавшееся после первых же взрывов, приобрело неуправляемый, панический характер. Этому, видимо, способствовало и поражение минами места, где стояли самые богатые шатры. Похоже, командование корпуса либо не успело отдать необходимые приказы, либо было не в состоянии это сделать.
Хотя мины и гранатомётные выстрелы уже прекратили рваться, но приближение «плюющихся огнём порождений Эрлэга» вовсе не способствовало восстановлению дисциплины. И вслед за первыми паникёрами драпали уже буквально все, способные сесть верхом.
А с запада, обойдя овраг с безымянным ручейком, навстречу драпающим ордынцам неслась половецкая конная лава. Хан Котян выполнил обещание, данное обитателям Серой крепости, и очень громко «хлопнул дверью» перед тем, как увести свой народ в венгерские придунайские степи…
— Каир-хан, решивший напасть на вас, последний глупец! — когда всё закончилось, сделал вывод Котян, вместе с Сарыбашем подъехавший к Серой крепости.
Такое впечатление на него произвело поле, усеянное телами ордынцев, и особенно — вал из трупов, высящийся перед её стенами. Но ещё больше его поразила уступчивость союзников, объявивших, что половцы могут забрать столько трофеев, сколько увезут. При единственном условии: если они помогут собрать и похоронить всех убитых ордынцев.
Просьба степняков, конечно, очень озадачила: инструментов для земляных работ войско, отправившееся в поход, не брало. Выручили тракторы: бульдозер ножом-отвалом, а экскаватор ковшом рыли траншеи для захоронения куда быстрее любых землекопов. А особой брезгливостью средневековые кочевники, сдирающие с уже смердящих трупов более или менее ценные доспехи и оружие, не отличаются. Тем более, после похода на Русь в кошелях монголов и вьюках их лошадей можно найти немало ценного.
За пять дней, которые половцы стояли под Серой крепостью, в лагере, разбитом их непримиримыми врагами, обогатились они неимоверно. Минкин надеялся, что часть добычи союзники всё же бросят. Напрасно надеялся! Коней в качестве трофеев им досталось много, и они вьючили их буквально всем, чем удалось разжиться.
— Вот же саранча, — посмеивался над ними Андрон.
Посмеивался, но, в целом, был очень доволен сделкой. Просто представляя, на какой бы срок затянулась уборка трупов силами только обитателей Серой крепости. Тем более, никто не запрещал людям Коловрата тоже заниматься мародёркой и тащить всё приглянувшееся с «мёртвого поля».
В общем-то, половцев можно понять: они уходят в чужие земли, и чем больше с собой привезут «богатств», тем доброжелательнее их там встретят. Это нищие беженцы никому не нужны, а великому воину, разгромившему страшных монголов, да ещё и добывшему несметную добычу, в дальних краях будут рады. Именно поэтому Минкин и не возражал даже против того, что победу над корпусом Орду-Ичена Котян приписал именно себе и своим воинам. Чем бы средневековое дитя степей ни тешилось после действительно серьёзной победы… Особенно — с учётом того, что Батый непременно будет мстить за смерть старшего брата и ещё троих Чингизидов. Вот и пусть мстит ему, а не жителям Серой крепости. Тем более, уже не разобраться, от чего именно погибли эти ханы — от пуль, осколков миномётных мин или половецких клинков.
И Котян, и Сарыбаш, с которым «отцы города» договаривались во время поездки Минкина в Курск, конечно, поглядывали с жадностью и на железные ворота крепости, и на полукруглые оцинкованные ангары. Не говоря уже о жадном блеске глаз простых воинов. Но благоразумие взяло верх: эти «странные русские» смогли перемолоть такое количество «САМИХ монголов», а значит, связываться с ними очень опасно. Да и нельзя проглотить кусок, который не влезет в рот. Не надумай хан уходить в венгерские земли из-за монгольской угрозы, может, и попытался бы «раскулачить» союзников на столь ценное в эти времена железо. Вот только силёнок не хватит, чтобы увезти его с собой. Так что пусть за возможность обладания им льют кровь монголы.
Серая крепость — владения Курского князя. А он сам — вассал Великого Князя Черниговского, который совсем недавно сел ещё и на киевский престол. А значит, может и не просто «обидеться» на то, что Котян разорил её, но и создать сложности при переправе через Днепр чуть ниже порогов, на Протолчем броде. И ведь не свалишь вину за разорение Серой слободы на монголов: курские пограничники из крепости Оскол уже тут как тут, не только слободу, целую и невредимую, видели, но и их сотник Полкан успел встретиться и с мурзой Сарыбашем, и с самим ханом.
