Читать книгу 📗 "Я уничтожил Америку 2 Назад в СССР (СИ) - Калинин Алексей"

Он не видел, как изменилось в эту секунду выражение лица Светланы. Ласковые морщинки у глаз исчезли, взгляд стал холодным и сосредоточенным, как у хирурга, делающего точный надрез. Её пальцы, только что нежные и успокаивающие, на мгновение замерли у его висков, будто прицеливаясь.

— Всё нормально? — спросил председатель КГБ.

— Так точно, — снова улыбнулась Светлана.

— Вы просто чародейка. Спасибо.

Светлана убрала руки. Она отошла на шаг и снова стала прежней — участливой и немного подобострастной сотрудницей. Семичастный медленно открыл глаза. Он проморгался, посмотрел на нее чистым, почти удивленным взглядом.

— Чёрт… — тихо выругался он. — Да вы ведь волшебница. Головной боли как не бывало.

— Бабушкин метод, Владимир Ефимович. Простые народные премудрости.

— Премудрости… Очень полезные премудрости.

Светлана скромно опустила глаза, скрывая удовлетворенную улыбку.

— Рада была помочь, Владимир Ефимович. А позвольте поинтересоваться — чем вызвана причина боли?

— Странные дела начали твориться, Светлана. Слышала же, что недавно воры казнили старого вора Казбека?

— Казбека? Держателя воровского общака?

— Да, его. А ещё крупные суммы поступили в качестве пожертвований в несколько детских домов. Вряд ли это сам Казбек так сделал, но… свести два этих случая в один. Значит, кто-то решил поиграть в благородного разбойника.

— Но, если воры между собой дерутся, то это хорошо для правоохранительных органов — меньше преступлений будет.

— Меньше преступлений? Может быть. Однако, сейчас будет возможна сходка воров, которые начнут выбирать нового держателя. И тогда появится вероятность накрыть одним махом всю эту шайку-лейку. Надо тоже разработать это направление.

— Ну, вряд ли это послужит поводом для головной боли. Скорее, это подарок для нас… Должно быть что-то ещё…

— От вас ничего не укроется, Светлана, — проговорил Владимир Ефимович. — На самом деле странные вещи творятся в Праге… Помните о недавнем деле с племянником Кантарии?

— Как же такое забыть. Там и наши сотрудники участвовали.

— Так вот, главный свидетель по этому делу пропал. Пётр Жигулёв отправился в составе туристической группы в Прагу и там… Там ввязался в драку и пропал. Наш сотрудник Никифоров сообщил, что Жигулёв увёл провокаторов подальше от попавшего в ДТП автобуса и потом пропал. А один из провокаторов упал на свой нож… Случайно.

— Случайно? Это в то время, когда на секретаря Гусака пытались совершить покушение?

— Да, как раз в это время. И… раз уж начал рассказывать, то несостоявшийся убийца сказал, что ему помешал человек, который по описанию очень похож на Жигулёва.

— Что-то очень активный человек, ваш Жигулёв, — улыбнулась Светлана.

— Наш Жигулёв. Наш, — веско произнёс Семичастный.

Светлана немного помолчала, а потом спросила:

— Разрешите задать вопрос, товарищ председатель.

— Разрешаю.

— Я правильно понимаю, что после того, как передам Толкачёва другому куратору, я…

— Вы всё правильно понимаете, Светлана. Иначе я не стал бы вам рассказывать про Жигулёва.

Светлана посмотрела на начальника. Кивнула. Потом вздохнула:

— Давненько не была я в Праге.

— Можете идти. Без крайней нужды здесь не появляйтесь. Не забывайте, что теперь вы американский агент.

Светлана коротко кивнула. Потом развернулась и вышла. Она не видела, как Владимир Ефимович открыл папку и посмотрел на молодого человека, который улыбался с фотографии. Молодой человек находился среди своих коллег. Фотография была сделана на футбольном поле и, судя по довольным лицам окружающих, матч они выиграли.

— Кто же ты, Пётр Жигулёв? — процедил Владимир Ефимович. — Кто же ты такой?

Глава 20

Из города Пльзень в Тахов добирались на машине. Пришлось ловить «плечевого», так как Константин Никитич перепутал дни и единственный поезд на этой неделе ушёл вчера. До следующего поезда нужно было ждать ещё шесть дней.

Константин Никитич на эту информацию только почесал затылок, вздохнул и развёл руками. Мол, так получилось. Что уж тут поделать?

А ничего нельзя поделать… Оставаться и ждать поезда назад было опасно — на небольшом вокзальчике пока не было милиции, но вскоре могли появиться. А это уже лишние вопросы, ненужные замечания и, как вариант, задержание и препровождение до выяснения личности в местный «обезьянник».

Поэтому пришлось по утреннему холодку тащиться в сторону большой дороги. Город Пльзень спал, поэтому не получилось рассмотреть его даже отчасти. Мы благополучно миновали все патрули, если они были, и вышли на трассу. В памяти от этого недолгого путешествия остался только запах сгоревшей ботвы и навоза.

Я поделился планом по ловле попутки. Сначала три машины проехали мимо, но когда Константин Никитич согласился с моим планом и выставил в протянутой руке десяток крон, то следующая же грузовая машина остановилась на трассе.

Водителем оказался смешливый чех, с которым Константин Никитич перебрасывался анекдотами всю дорогу. Я старательно улыбался, хотя почти не понимал — о чём они друг другу рассказывают.

Всё-таки чешский язык не входил в число моих приоритетных. Да, немецкий знаю, английский, а вот чешский… Ну не планировал я попадать в Прагу. Мне нужно было попасть в ГДР, а уже оттуда перебираться в ФРГ, но раз уж так получилось, то приходится выкручиваться.

Дорога заняла около часа. Чех весело рассказывал какую-то историю, смеясь собственным шуткам, а мы слушали его добродушный смех и иногда пытались вставлять реплики на немецком, надеясь поддержать разговор. Наконец грузовик остановился возле придорожного кафе неподалёку от городка Тахов.

К нашему удивлению эта кафешка работала!

Мы поблагодарили водителя и направились к зданию маленькой закусочной, пытаясь согреться горячим чаем и разогнать остатки сна. Утро было прохладным, воздух пах свежей травой и немного дымком от печи. За окном кафе шумела проезжающая мимо дорога, оживляя спокойствие окрестных полей.

Но настроение Константина Никитича снова омрачилось. Нам предстояло идти пешком остаток пути до окраины, потому что транспорт туда ходил нерегулярно, да и вряд ли вообще найдётся тот самый автобус, который сможет доставить нас куда надо. Но выбора особо не оставалось, и Константин Никитич вновь лишь пожал плечами, молча допивая остывший кофе.

Мы шли быстро, стараясь не оборачиваться и двигаться ближе к домам, подальше от возможных наблюдателей. Константин Никитич шёл впереди, осматриваясь по сторонам, будто искал скрытые опасности, тогда как я старался держаться чуть позади, сохраняя бдительность.

Через полчаса ходьбы мы добрались наконец до окраины, состоящей всего из десятка домов и одной единственной улицы. Окраина выглядела сонной и тихой, жители ещё не все проснулись.

— Вот этот дом, — кивнул Константин Никитич на небольшой аккуратный домик за оградкой из рабицы. — Пошли, только молчи сперва. Буду говорить я.

— Замётано, — буркнул я в ответ.

Как только мы подошли к калитке, из большой будки выбралась здоровенная немецкая овчарка. Габариты этой псины впечатляли. Если бы встала на задние лапы, то запросто могла бы лизнуть меня в темечко.

Она лениво подошла к калитке, посмотрела умным взором и лениво, почти что нехотя гавкнула. Трубный глас невольно вызвал мурашки на коже. Он очень походил на вежливое приглашение в ад. Словно сам хозяин Преисподней решил лично поприветствовать нас через такой вот лохматый гаджет.

Я один раз такой гавк слышал, но это мой приятель в прошлой жизни, любитель радиоэлектроники так прикольнулся. Он собрал небольшой аппарат из автотюна и небольшого громкоговорителя. Прикрепил его на своего пса… И когда кто-то подходил к двери загородного дома, то его встречало басистое гавканье огромного пса, который на самом деле был обыкновенным и дружелюбным пуделем по имени Мими. Непрошенные гости моментально забывали дорогу к этому неудобному дому.