Читать книгу 📗 "Сын помещика 3 (СИ) - Семин Никита"
Оставив их мечты, я отправился в свою комнату. Надо собрать вещи к завтрашней поездке. Отказываться заработать сумму, которая покроет все наши расходы на строительство мастерской, я не собирался. Ведь кроме самого перса меня в Царицыне ждало еще семь заказов и иные знакомства.
— А я и не знала, что могу так рисовать! — с румянцем на щеках, делилась впечатлениями Кристина с Валей. — И все не так уж и сложно оказалось!
Кузины возвращались домой и стоило им отъехать от поместья Винокуровых, как старшая не смогла удержать в себе впечатления от первого урока парня.
— Роман — не только хороший художник, но и прекрасный учитель, — согласилась с ней Валентина. — Но он — мужчина. И очень падок на женскую красоту, — вздохнула она грустно.
— Не переживай, — чуть насмешливо ответила ей Кристина. — Через пару лет и у тебя полностью созреет главный магнит для мужских глаз, — покосилась она грудь Вали.
— А у кого-то уже созрел, — мрачно процедила девушка. — И у нас большие проблемы.
— Ой да ладно, — отмахнулась Кристина. — Я же говорю, не надо завидовать. И у тебя… подожди, — опомнилась тут она, — ты не обо мне сейчас говоришь? Почему «у нас»?
Валентина саркастично улыбнулась.
— Думаешь, ты мне сможешь составить сильную конкуренцию? — фыркнула она. — Ты свой шанс упустила. И Роман мне об этом твердо сказал сегодня. Меня больше волнует его служанка, у которой не грудь — а коровье вымя. Но ты видела, как Роман смотрит на нее? А она на него? Между ними точно что-то есть!
— Она служанка, — фыркнула Кристина. — Даже если он ее в постель уложил, большего ей и не достанется. А когда он выберет… одну из нас, то тогда-то и можно будет ее просто выкинуть на улицу. Или отослать подальше. Чего переживать-то?
— А если он ей вольную даст и в жены возьмет?
— Глупости не говори, — посмотрела на Валю, как на дуру, Кристина. — С чего бы он ей вольную давал? А даже если так — то бывшую крепостную в жены взять? Да ему Сергей Александрович не позволит! И Ольга Алексеевна тоже. Ты думаешь, он против родни ради какой-то служанки пойдет?
— Я надеюсь, что нет, — вздохнула Валентина. — Но все равно — между ним и этой девкой точно что-то есть. Она на него так смотрела… по-хозяйски! А на нас — чуть насмешливо, будто на девочек каких, что взрослыми пытаются выглядеть да к ее мужчине пристают. Но при том уверена, что тот на нас никак не отреагирует и волноваться ей не о чем. Вот как-то так смотрела! — аж сама удивилась своему сравнению девушка.
И даже Кристину заставило это задуматься.
— Да ну, бред это какой-то, — снова помотала Уварова головой. — Роман и со служанкой? Нет, сестрица, у тебя воображение разыгралось. Самое большее — он ее в постель уложил. Вот и могла она себе навоображать всякое. Но ты же знаешь, что большего ей не светит. Ну кому интересны фантазии черни?
Сидящая с ними в тарантасе Стефания, до этого делающая вид, будто спит, глубоко вдохнула. И вроде как случайно это у нее получилось, но внимание она привлекла, заодно «напомнив» что она — тоже из «черни».
— Знаешь, фантазии или нет — но я бы держала с ней ухо востро, — спустя мгновение тишины, сказала Валя. — Береженого бог бережет.
— Посмотрим. Надо бы расспросить через кого-нибудь, что об этой служанке другие слуги Винокуровых думают.
— Фрося! — вдруг вскинулась Валентина.
— Чего «Фрося»? — не поняла ее сестра.
— Она ведь недавно к Винокуровым ездила, училась торты печь. Может, она что знает?
— А ведь ты права, — задумалась Кристина. — Тогда у нее и спросим, как вернемся.
Фокусы мне все же показать пришлось. Маме и правда стало интересно, чего такого я вытворял с картами, что близнецы в восторге. Но секретов я не раскрыл. Сказал то же, что и братьям — чтобы сами попытались разгадать их суть. Мама не стала настаивать. Ее взял азарт — отгадать секрет самой. Особенно когда Люда поделилась, что секрет первого фокуса сумела разгадать почти с первой попытки.
А утром я уже ехал на пролетке в Дубовку. Для начала.
— Эх, жизнь моя тяжкая — с козел не слезаю, аки ямщик какой, — кряхтел Митрофан поутру.
— Месяц еще не прошел, можем обратно в крепостные вернуть, — подначил я его.
— Барин, это я так, по-стариковски ворчу, — тут же испугался мужик. — Не слушайте меня, чего в дурную башку только не придет.
— Да какой ты старик, — рассмеялся я. — Только три десятка разменял.
— Целых три десятка! — поднял он важно палец вверх. — Скоро внуки пойдут. Вот подрастет Варвара, краса она у меня, а там и до деток ей недалече. Эх, а ведь еще и приданое ей собирать. Барин, а вы вот картины малюете, за то и приработок вам. Голова у вас светлая — так может подскажете, как мне еще копеечку заработать? Помимо жалования? Нынче цены растут, а кто без приданого мою Варьку возьмет?
— Сам же сказал — краса она у тебя. Так с чего бы не взяли?
— Красных девиц на Руси полно, — вздохнул конюх. — Вот парни нос и воротят — выбор больше, чем на базаре у них.
В пролетке говорить с кучером было не в пример легче, чем в тарантасе. Ничего между нами не стояло, и легко можно было расслышать собеседника. А тарантас я не взял, потому что в нем ничуть не удобнее, а места мне и в пролетке хватит. Хотя Пелагею я с собой тоже прихватил. На всякий случай. До родителей точно доведут, что наши отношения изменились и перешли в «горизонтальную» плоскость. Как бы в мое отсутствие с ней чего не случилось, как в прошлый раз.
— Ты же песни сочиняешь и поешь. Играть на дудочке умеешь. Так почему бы тебе деньгу не зашибать по праздникам?
— Да то — слезы, — отмахнулся конюх. — Куда мне до настоящих скоморохов. И не мое это. Я ж так — для души наигрываю. Мне лошадки ближе да иная скотина. Они добрее людей, слова худого не скажут, выслушают завсегда и нож в спину не воткнут.
— Ты дудочку себе сам смастерил?
— Сам, — с гордостью ответил Митрофан.
— Так и займись ими на досуге. Вырезай фигурные, да продавай. Мы вот игрушки будем делать, а чем твои дудочки — не игрушки? Будут лежать в один ряд с остальными, кто-нибудь да купит.
— А ведь ваша правда! — даже удивился, как ему в голову это не пришло, Митрофан. — А вы дозволите моим дудочкам рядом с вашими игрушками на полке лежать?
— Почему нет, — пожал я плечами. — Десятую часть с цены будешь отдавать, а остальное — твое.
Конюх повеселел и стал прикидывать, откуда материал для той дудочки брать, да делиться секретами — из чего свистелка лучше получается, и какое дерево какой звук дает. Я слушал его вполуха, мысленно составляя список покупок. Выходило, что мне нужно было сначала в книжный в Дубовке заехать. Тетрадей докупить — улетают они, словно в печке горят, да холстов с рамами приобрести. А то на все восемь заказов их не хватит.
Пелагея сейчас дремала, прислонившись к моему плечу. Ей пришлось с утра встать гораздо раньше — еды нам в дорогу собрать, да вещи погладить, что с вечера постираны были. Последнее гораздо сложнее, чем в будущем. Утюги здесь чугунные, с каморкой под угли для нагрева. Пока те угли натопишь, затем в каморку переложить их надо, да потом умудриться тяжеленым утюгом по одежде пройтись, чтобы ее не сжечь да не порвать. Тот еще квест. И без марли он почти невыполним. Да и саму марлю перед глажкой требовалось смочить. Это живо мне напомнило рассказы мамы из прошлой жизни. Вроде в советское время, когда не было паровых утюгов, именно через марлю и гладили. Кстати, сейчас марлю называли на французский манер «марли» с ударением на последний слог. И это не имя ее изобретателя, а название французской деревеньки, где ее впервые соткали. Оттуда она и начала свое победное шествие по миру, начиная с прошлого века.
До Дубовки мы добрались к обеду. Там заскочили на рынок да в книжный, приобретя все необходимые мне в работе инструменты, да двинули сразу к Царицыну. Даже к тете не стали заезжать. Ели прямо на ходу — те запасы, что Пелагея в дорогу собрала. Терять время из-за срочного заказа я не хотел. Да и затягивать свое пребывание в Царицыне тоже не стоит. Ответный визит к Уваровым никто не отменял. Пусть причина у меня и уважительная, но если буду затягивать, меня уже Леонид Валерьевич не поймет. А будь он выше нас по статусу, то даже такая причина не стала бы уважительным поводом откладывать ответный визит.
