Читать книгу 📗 "Господин следователь 9 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич"

И то, что именуется постоялым двором, лучше называть гостиницей, пусть и это не по статусу. Гостиницей именуют то, что в черте города, аза чертой уже постоялый двор.

В два этажа, длинный, словно барак. По моим прикидкам, номеров на двадцать, если не больше. Когда я здесь был в последний раз, а случилось это в апреле, когда мы с Анькой нанимали карету до Питера, стоял тут довольно скромный постоялый двор. Помню, что был еще здоровенный штабель бревен, но я ему значения не придал. А тут, вишь, за лето новую гостиницу срубили. Обратно-то мы ехали напрямую, не останавливаясь, а что за окном кареты не посмотрели.

А у этого постоялого двора еще и вывеска есть. Что там над дверью?

«Принцесса с Маркса».

Та-ак… Уже сперли название нашей повести, да еще и с ошибкой. И шрифт написания мультипликационный. Он разве в эту эпоху уже есть? Не иначе, попаданец объявился.

— Здравия желаю-с, ваше высокоблагородие! Комнату-с желаете снять? — высунулся из дверей парень, судя по облику — кудревато-усатый, красная рубаха с кушаком, полосатые штаны, заправленные в сапоги — стиль аля-рюс, из прислуги. Кажется, коридорным именуют? Так ведь не горничный же. Постоянно забываю, что официант в ресторации, а в трактире половой.

— А почему Марс с ошибкой? — вместо ответа поинтересовался я.

— Так, художник-с, пока картины писал-с — трезвый был. А как до вывески дело дошло — напился, — пояснил коридорный.

Кажется, догадываюсь, что за художник. Но если не он — точно, что попаданец.

— Художнику не Прибылов фамилия? — поинтересовался я.

— Так точно-с, — подтвердил коридорный. — Он нам и вывеску сотворил-с, и картины-с.

— А что за картины? — заинтересовался я.

— А вы, ваше высокоблагородие-с дом обойдите-с, они с боков-с будут-с, — посоветовал парень.

— Сейчас обойду, — хмыкнул я, потом спросил: — Хозяин на месте?

— На месте-с, — кивнул коридорный.

— Пока я живописью стану любоваться, передай хозяину, что к нему следователь пришел. Фамилию мою знаешь?

— Да как не знать-с! Кто ж вас не знает-с?

— Вот и ладно, — кивнул я. — Да, а зачем вот это, через каждое слово — да-с, нет-с? Не надоело?

— Надоело-с, — вздохнул коридорный. — Но хозяин велел-с и посетителям-с нравится, привык-с.

С боку — это означает, с торца. Не поленившись (так любопытно же, что такое сотворил наш непризнанный гений?), прошел вдоль гостиницы и посмотрел на один бок.

Мать-честная! Почти два этажа занимал холст, на котором нечто, напоминающее ярко-красную змею на черном фоне, у которой вместо головы нарисован… золотой самовар. Вон — и краник на месте, и труба, и две ручки.

Это что, художник так змею видит? И что сия аллегория означает? Самовар из краника выдает кипяток, типа змеиный яд? Яд и противоядие?

Нет, не хватает у меня воображения, чтобы соотнести посуду, предназначенную для приготовления чая и змею. Символизм, однако.

А если нет никаких символов? А если это имеет отношение к Марсу?

Определенно, это не абстрактное изображение змеи, потому что с одной стороны изображено солнце, а с другой луна. Солнце фиолетовое, но это ладно, а вот луна отчего-то зеленая. Где-то я читал про зеленую луну, но где именно, уже и не помню.

Это что, мы так с Аней описали космический аппарат? Там же ясно было написано — ракета, с разделяющимися ступенями.

Что у нас со второго торца?

А там опять звездное небо, а на его фоне портрет девушки с распущенными волосами. Кажется, нечто подобное я видел в каком-то фантастическом фильме — командир корабля запросил диспетчера, на экран вывели картину звездного неба и девушки. Очень романтично.

Силен, живописец. Но мало того, что девушка очень красива, она мне показалась знакомой. Где-то я ее видел?

И где? В том мире? Нет, там таких девушке нет, точно помню. А если в этом?

Боже ты мой, так ведь я ее каждый день вижу. Это же моя Анька!

Ну Прибылов, ай да сукин сын! Где же он Аньку мог видеть? Краска высохла, но заметно, что свежая. Значит, изображение создали недавно.

— Иван Александрович, здравствуйте! — услышал я голос. Не иначе, сам хозяин выбежал.

— Здравствуйте, — обернулся я на голос.

Ага, дядька лет сорока, в поддевке. Ну, только у нас может быть такое сочетание — фантастическое название гостиницы (виноват, постоялого двора) и русские костюмы.

Кивнув на картину, сказал:

— Любуюсь.

— А уж как господа приезжие-то рассматривают да диву даются! — замахал руками хозяин. — Я, вначале-то думал — дурость, зачем мне какую-то девку, пусть и красивую, на стенку лепить? А Сашка — мол, не пожалеешь! Две недели висит, все время кареты останавливаются. И гостей полон двор. Тридцать нумеров — все заполнены! Но, ежели вам угодно — отыщу. Есть у меня специальный нумер для хороших гостей.

— Нумера мне пока не нужно, я к вам по делу, — усмехнулся я. Увидев побледневшего хозяина, утешил дядьку. — Не волнуйтесь, я не про вашу душу. Кое-что о постояльцах нужно уточнить.

— А это, Иван Александрович, всегда пожалуйста, — выдохнул хозяин с облегчением. Потом снова забеспокоился — Так и чего вам самому-то было идти?

— Так я подумал — если за вами городового прислать, или курьера, так и вам лишние хлопоты, и время лишнее уйдет, — хмыкнул я. — И что ваши постояльцы подумают?

— Вот тут да, это верно, — закивал хозяин.

Может, я бы и послал за хозяином городового, так нет никого. То есть, почти никого. Самому быстрее, к тому же, хозяина лучше расспрашивать в его домашних условиях. За ним никакого криминала нет, вспомнит больше, нежели в моем кабинете.

Я кивнул хозяину — пойдемте, мол, потом спросил:

— А почему постоялый двор — и принцесса Марса? — поинтересовался я.

— Так книжка, говорят, модная. Или повесть? Не знаю, сам-то я не читал, — пояснил хозяин. — Сынок у меня книжки да газеты читает. Он у меня умный, худого не посоветует. По хозяйству помогает. Он же уговорил — дескать, тятька, пора расширяться! Почтовых карет все больше и больше, приезжих много, а места нет. Куда годится, что десять нумеров? Подумал я — а ведь прав, сынок-то. У нас нынче каждый день по десять карет, которые по главному тракту, а сколько местных? В прошлом году бревен купил, в мае–июне отстроились, он опять — давай название дадим? Сначала пытался уговорить, чтобы я постоялый двор какой-то Буратиной обозвал. Мне-то бы посолиднее что-то, а он заладил — нужно по моде.

Правильный у дядьки сынок. Ишь, сказки наши читает. Еще хорошо, что сам хозяин их не читал, поэтому не станет спрашивать — не Чернавский ли автор?

Я изобразил на лице полное внимание, а хозяин продолжил:

— Я уж, даже, и согласился — нужно бы название, но какая там Буратина? И художника нет. А тут Санька Прибылов приехал. С монахами он повздорил, те его выгнали. Санька-то в старом постоялом дворе стену расписывал, а еще вывеску делал в гостинице «Москва». Может и видели?

Вывеску (уже свалившуюся) гостиницы «Москва» с Медным всадником я видел.

— В коридоре из-за картин не темно? — поинтересовался я. — Небось, приходится постояльцам светить?

— А у нас все равно сбоку окон нет — стена глухая и там, и тут, — пояснил хозяин. — С фасада по паре окон на коридор, хватает. А вечером все равно лампы зажигать.

Ясно. Если торцы глухие, чего месту пропадать?

— Сынок, значит, посоветовал? — уточнил я.

— Ага. Санька-то как пришел, сынок ему целый вечер объяснял. И про аппарат этот, и про девку со звездами.

— Не говорил, что за девушка? — поинтересовался я с напускным равнодушием.

— Спрашивали у Саньки, — вздохнул хозяин. — Сынок очень интересовался — где ж он такую красавицу-то нашел? Сказал бы… Сынок-то у меня молодой, холостой пока. Начитанный он, простую девку в жены не хочет.

— А что Прибылов?

— Сказал, что в Москве эту барышню видел, сам уже и не помнит, где именно. Не то на вокзале, из поезда выходила, не то в монастыре богомолицу увидал. Но то в Москве, — снова вздохнул хозяин. — Где же у нас-то таких красавиц найдешь?