Читать книгу 📗 "Патриот. Смута. Том 4 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич"
Хутор показался как-то внезапно из-за поворота дороги. До него было буквально метров двести, и на половине пути стояло трое служилых людей, о чем-то спорящих друг с другом. Не стрельцы, скорее казаки. Все больше походили на Борща и его погибшего напарника. Кафтаны, шапки, сабли у двоих саадаки, третий с аркебузой. У каждого под уздцы взятая лошадь.
Стояли чуть в стороне от дороги, но ввиду чистоты леса от подлеска видно их было хорошо.
— Вперед! — Заорал я так громко, как только мог.
Запел рог, кони рванулись вперед.
— Ура! Гойда! — Слышалось слева и справа от меня.
Те стрелки, что шли перед нами, начали чуть расходиться влево и вправо. Местность позволяла. Дорога переходила в вычищенную площадку. Простор для удара конницы.
Завидев нас, троица служилых запаниковала, задергалась. Лошади их, услышав резкие звуки, тоже восприняли это нехорошо. Паниковали, поднимались на дыбы, ржали.
Один боец, замер, смотрел на нас как умалишенный и что есть сил начал орать во всю глотку:
— А… А-а-а-а-а! Татары!
Аркебузир кинул свое оружие, отпустил скакуна и помчался куда-то в лес, напропалую. Но, далеко здесь не уйти, слишком редко растут деревья, слишком мало молодой поросли. На лошадях его вмиг догонят.
— Не убивать! Живыми, в плен! Два десятка к реке, слева. Еще два, справа.
Я видел, что за монастырским хутором, размещенным на небольшом холме посреди лесистой местности, открывался вид на водную гладь. Раз Борщ сказал про отряд у реки, значит, там кто-то был. К тому же самое важное даже не занять острог — это вторично. Главное — не дать спалить паром и те плоты и лодки, о которых вспомнил прошлый я и что подтвердили собратья.
Конница неслась вперед. Копыта выбивали стройный такт. Гул стоял мощный, отдавался он от леса окрест, эхом разносился. Не завидовал я тем, кто видел нашу атаку. Уверен, страшно им было. Очень. Сотня конная неслась вперед, готовая сметать все на своем пути.
У ворот показался человек, высунулся. Лицо его было совершенно ошарашенным. Видимо, лицезреть несущуюся на частокол конную сотню ему еще не приходилось.
— Пали в воздух! — Заорал я.
Несколько аркебуз разрядилось, не пытаясь нанести кому-то хоть какой-то урон. Но психологический эффект устрашения от этого был приличный.
Появившийся юркнул обратно. Ворота никто даже не думал закрывать. Если там и была какая-то стража, охрана кроме одного человека, они все впали в ступор и даже не понимали, что происходит.
Я со своими телохранителями и еще десяток всадников, чуть притормозив коней, влетели внутрь.
— Оружие на землю! — Заорал я. — Никто не пострадает!
Трое человек, замерших во дворе и держащих копья, переглянулись. Почти сразу все вместе отбросили древки, похлопали руками, делая вид — что вообще не касались их ранее. За стенами острога гикали оставшиеся бойцы моей сотни. Раздалось еще несколько выстрелов. Люди ловили разбегающихся, понукали, сгоняли к стенам.
И тут я, гарцуя по двору на разгоряченном скакуне, увидел, как от строительной площадки, по-другому это никак нельзя было назвать, в мою сторону двинулся одетый вовсе черное человек. То, где он находился, больше всего напоминало первый, начавшийся строиться ярус бревенчатого терема — крупный, вытянутый.
Церковь это была. Храм — Рождество-Богородицкий.
— Что же ты, ирод! Людей пугаешь! — Человек двигался ко мне, смотрел прямо в глаза. — Работать нам не даешь!
Темные одежды его отдаленно напоминали привычный мне облик монахов и попов, но несколько отличались. Были более бедным, пятерыми и застиранными. Видно, что старик этот принял некую аскезу. Он был сух телом, приклонен годами, но достаточно крепок. А судя по поведению, дух его был несломим. Одному против полутора десятков вооруженных человек выступить. Не спросить, кто и что.
Чувствовалось — он здесь главный. Это его острог, его монастырь, и я сюда пришел неподобающе. Со своим уставом. Нехорошо.
Я спрыгнул с лошади. Конфликт мне с монахами был не нужен совершенно. Наоборот, в какой-то степени мы пришли их защитить от поджога.
— Прости, отец. — Наклонил голову, показывая свое уважение. — Думали мы, здесь воины с оружием сидят, нас дожидаются.
— Нет, окрест все. Все, кто от Семен Белого пришли. Здесь нет никого из них. Вот тебе крест. — Он размашисто перекрестился.
— Собратья! — Приказал я. — Все за стены. Негоже нам, людям православным здесь с оружием быть, раз врагов нет. Выходим!
Повернулся к замершему в нескольких шагах от меня пожилому человеку, державшему увесистый плотницкий топор.
— С твоего позволения, как дела ратные поделаю, на разговор приду.
— Жду тебя, Игорь Васильевич и он ждет. — Смотрел на меня, взгляд не опускал.
Глава 18
Ох, все эти ваши мистические недомолвки, не люблю.
Я напрягся. Хотя… Казаки все те же, взявшиеся откуда-то из поля приходили, говорили же. Постоянно о них, идя на север, слышал. Речи эти и здесь могли говориться. О том, что некто — Игорь Васильевич, царь русский одолел татар и все прочее, прочее, прочее.
Так что, никакой мистики, как хотел мне подать старик.
Но учесть надо. Не просто будет с этим человеком говорить. Уверен, мудрый он и опытный. Это раз. Вера его крепка — это два. А три — говорить надо так, чтобы на дело мое он нас всех благословил. Говорить-то нужно! Без этого никак.
Только вот вроде же двое их было, а тут один. Где же второй старец?
Ладно, разберемся чуть позднее. Пока дела военные.
Мы выбрались за границы острога на открытую территорию. Здесь господствовала моя сотня. Бойцы гарцевали по окрестностям, выкрикивали приказы и всех людей сгоняли к хутору.
— Зла никакого не чинить! Местных не трогать! — Раздавал я указания.
Вместе со своими телохранителями занял место у ворот в острог, осматривался, дожидался.
В целом отличить тех, кто был казаками Елецкими и пришел оттуда с военными целями, от монахов строителей было не так уж и сложно. Вторые все очень бедно одеты, заросли прилично и выдавали их довольно большие мозоли на руках. Работали эти люди здесь не покладая рук уже больше чем полгода. Строили острог, дом для проживания, хозяйственные постройки. Обустроили свое житье, самое минимальное. Теперь возводили храм.
А еще здесь при возводимом монастыре хозяйством занимались. Справа, чуть ниже и ближе к реке виднелось засеянное поле. Лес был вырублен, территория расчищена. Там же, но чуть выше я увидел что-то похожее на огород. Какая-то ботва торчала вверх из земли.
Репа, наверное, или что-то еще. До картошки, производимой в промышленных масштабах на территории нашей Родины — еще века.
Ждал.
Прошло минут семь, и все люди Елецкие были собраны вместе и обезоружены. Сопротивление никто их них не оказывал. Все жались друг другу, тряслись. Кто-то за разбитый нос держался, кто-то руку поврежденную баюкал. Двое прилично хромали.
— Вон тот охальник. — Яков указал на одного из приунывших бойцов, кашлянул. — Хотел паром поджечь.
— Так это… Не губите. — Боец рухнул на колени. — Приказ же. Приказ воеводы Елецкого Семена Белова.
Я спешился, двинулся к ним. Мои телохранители следовали за спиной. Прочие бойцы осматривали территорию, не чинили никакого препятствия монахам. Яков начал раздавать указания, организовать переправу и разведать, нет ли дозоров на той стороне реки. Дело верное — все отлично сотник делал. Мешать я не стал. Мне здесь с пленными говорить.
— Приказ, значит. — Подошел, уставился на всех них, обвел взглядом. — Как татар увидите, так паром жечь. Так?
— Точно так, боярин, воевода, князь.
О, такого обращения я к себе еще не слышал. Князь.
— Так чего жег?
— Испугался я, боярин. Не губи. Вы же, как налетели, как татары. — Он голову поднял, но почти сразу взгляд опустил. — Не губи. Дети у меня. Жена в Ельце.
— Кто главный у вас?
— Так это… я и есть. Десятник.
Ага, понятно. Ответственный человек, толковый. Приказ есть, несмотря на то, что врагов в нашем лице больше он его пытался исполнить как мог. Не испугался. Такого в наши ряды надобно.
