Читать книгу 📗 "Одинаковые. Том 1. Адаптация (СИ) - Алмазный Петр"
Пока везли Кузьмича от доктора, вспомнился бородатый анекдот, и решил повеселить пострадавшего:
— Представляешь, мне вчера вечером хотели в трактире дать по морде.
— С чего ты взял?
— Ну, не хотели бы, не дали бы…
Кузьмич, выслушал похлопал глазами, попросил повторить. А потом заржал как конь, держась рукой за пострадавшие ребра. Да, непаханое поле для всяких Петросянов, расплодившихся в двадцать первом веке. Насколько же пока мозг людей чистый, от того непрерывного потока информации что в будущем захлестывает людей.
Выехали как-то буднично, в целом процесс промежуточных стоянок был уже отработан, и мы привыкли к постоянной дорожной круговерти. Даже на длительных остановках уже становилось не комфортно, выработавшаяся привычка двигаться вперед, требовала не задерживаться.
Дальше был Ачинск, потом Томск. Мы сменили колеса на нашем фургоне на полозья, и лошадям стало на порядок легче передвигаться. Купцы тоже пересели на сани, те, что еще ранее это сделали не успели по каким-то причинам.
В Томске задержались на пять дней, нужно было дать лошадям отдохнуть, да и некоторых сменить. Кузьмич все ходил около наших, при любой возможности заботясь о скотине, делясь то сухарем, то морковкой. Я уже и сбился со счета сколько раз мы наших лошадок перековывали на разных станциях. Колеса, тоже по-хорошему нужно менять. Но думаю, нужды в них не будет, и пусть уж до конца маршрута лежат на крыше фургона, вдруг срочно надо, а у нас есть, как говориться. Вообще Томск обделили в будущем железной дорогой, когда проложили ее в стороне от города. Не исключено, пройди дорога через город, то его развитие пошло бы более интенсивно. А так город мне понравился, есть на что посмотреть, и у меня с каждым большим городом стал провялятся интерес к виду поселений в этой эпохе. Конечно, интерес особо проявлялся, только когда удавалось хотя бы немного отдохнуть от работы, но как есть.
Синяки у Егора Кузьмича практически сошли, и когда мы направились в сторону Омска, продолжая наш путь по тракту, то оставалась небольшая желтизна под глазами, да еще нижняя губа, крепко разбитая тогда, напоминала нам о происшествии. Ребра его все это время стягивала тугая шерстяная повязка. По всем признакам там был перелом или как минимум трещина, так как видно было, что дышать полной грудью наш Кузьмич не может, да и любые действия, что он стремился сделать руками, приносили ему болезненные ощущения, отчего он кривился, по крайней мере если думал, что никто из нас с братьями это не видит.
Поэтому, весь последний путь, мы убедили Кузьмича ехать в фургоне, и не появляться на, хотя он часто порывался. Было видно, что ему стыдно от беспомощности.
— Эх, как же не вовремя, да как проглядел-то супостатов, — раз за разом заводил он одну и ту же шарманку.
Мы же с братьями, его подбадривали, иногда скармливая подходящие анекдоты из будущего, от которых смех из нашего фургона разносился похоже не на одну версту.
Но ничего, когда приехали в Омск, то здоровье Кузьмича пришло в целом в норму, и он на глазах повеселел. А особо он повеселел, когда на одном постоялом дворе сговорил подавальщицу с огромной крепкой задницей и грудью шестого размера, не меньше. Нас он стеснялся и не подавал виду, а перед другими попутчиками ходил гоголем. Они над ним подтрунивали, что вызывало смех уже у нас. Вечерние посиделки у костра, да с залихватскими песнями, до которых были охочи трое из наших попутчиков, скрашивали моменты долгого пути.
Даже представить себе не могу, как такие люди как Тихон Миров проживают большую часть пути в тяжелой дороге. Это Вам не на самолет сесть или легковую машину по асфальту перегнать на 1000 километров, здесь все по-другому. И люди другие, проще что ли, чище, более открытые к окружающим. Встречались за новую жизнь, конечно, разные, но по отдельным отбросам судить обо всем обществе конечно же не собираюсь. В общем глядя на огонь, во время очередной ночевки, я задумался и понял, что мне в этом времени чертовски нравится, и есть непреодолимое желание сделать этот мир лучше, сохранить то хорошее, что несомненно в присутствует в этом времени.
Это произошло на пути от Ялуторовска до Тюмени. За спиной осталась уже большая часть нашей дороги на гужевом транспорте. И в последние дни все больше и больше пытался выстроить план действий по прибытии в Екатеринбург.
Ничто не предвещало беды. Светлое утро, мы чуть более одного дня в дороге. Солнце ярко освещает дорогу, свет отражается от снега и только маска с крохотными прорезями для глаз, сделанная из березовой коры, помогает не ослепнуть от такого свечения. Очков солнцезащитных, то прикупить было не где, вот и спасаемся народными методами, проверенными многими поколениями наши предков.
В какой-то момент Никита с Кузьмичом, сидящие на облучке заметили, что тишина вокруг стала какая-то звенящая. Птицы, что частенько перелетали с дерева на дерево, куда-то внезапно делись. Стал подниматься сильный ветер и буквально за несколько минут погода начала портится.
— Похоже буря нас ждет, — проговорил Кузьмич и перекрестился.
Пока возничие споро организовывали лагерь на время ненастья небо затянула серая хмарь. Ветер все сильнее и сильнее поднимался. Никита и Леха рванули к ближайшему перелеску, стали рубить лапник, которым планировали укрыть лошадей. Построить какое-то более серьезное укрытие мы навряд ли уже успеем.
Стали стаскивать ближе к фургону сухие ветки, часть из них сразу побросав в фургон, а часть Кузьмич принялся споро их рубить. Не известно сколько будет продолжаться буря, а запас дров иметь нужно.
Все обозники пытались соорудить три шалаша, рядом друг с другом, и навесы для скотины. Лошади уже были распряжены, и под шквальным ветром на них натягивали попоны. Я порадовался, что просушили их на последней стоянке.
Мы натянули брезент от крыши нашего фургона к кольям, наспех забитым в землю, получив навес, в который должны поместиться наши коняшки. Влезли, отлично, хватило даже места для одной лошади из обоза Тихона, подготовил место для костра внутри этого навеса. Кто его знает, как может температура поменяться, а погубить скотину никак нельзя.
Когда основные приготовления были закончены видимость упала практически до нуля, поднялся сумасшедший ветер по ощущениям не меньше 25 метров в секунду, и началось…
Глава 23
Стихия разбушевалась знатно, вроде только что ничего не предвещало беды, и на тебе…
Как только укрыли лошадей в импровизированный навес из брезента, закрыв боковые части лапником, с братьями и Егором Кузьмичом забрались в фургон, плотно закрыв двери. На окна приколотили куски войлока. Все-таки они одинарные и для низкой температуры не особо годны. Запалили керосиновую лампу, плохо, что топлива в запасе не много, если постоянно ей пользоваться, то хватит не больше, чем часов на тридцать. А буря может продолжаться как несколько часов, так и несколько дней. Для естественных надобностей приспособили ведро с деревянной крышкой.
Кузьмич принялся ставить чайник на буржуйку, нужно было согреться после подвигов на пронзающем холодном ветру. За стенами фургона завывал ветер, на огромной скорости проносивший громадные снежные массы по тракту. Думается, что после такого путь на время станет условно непроходимым. Но здесь главное переждать сам пик стихии. Ну и конечно сохранить лошадей.
Примерно через час, решили проверить обстановку снаружи, так как в окно хоть что-то увидеть было не возможно. Я взял веревку, метров на двадцать, привязал ее к кожаному поясу Лехи, застегнутому поверх тулупа и затем закрепил на своем. А другую веревку привязал к скобе внутри фургона. На случай, если что произойдет снаружи, то по этой веревке Никита с Кузьмичом смогут нас затащить обратно.
Выбрались наружу, и Кузьмич сразу захлопнул дверь фургона за нашими спинами. За этот час обстановка существенно поменялась. Во-первых, намело уже около полуметра снега, и теперь он полностью покрыл полозья фургона, во-вторых, частично снег засыпал брезентовый навес и лапник, что защищал от ненастья лошадей. В воздухе было столько снежной взвеси, что с нашего места было не видно вокруг ничего. Приходилось передвигаться на ощупь, мы с Лехой порадовались, что сделали связку из веревок.
