Читать книгу 📗 "Беглец (СИ) - Никонов Андрей"
— С Поземской-то что делать?
— Я её допрошу, вдруг вспомнит чего. Ну а если нет, заприте её, думаю, что через день-два память к ней вернётся, дальше уже сами поступите, как считаете нужным. Может быть, даже сознается, хотя на это я мало надеюсь.
— Виновата — сознается, — уверенно сказал начальник артели.
Выходило складно, Рапкина решила отомстить Ване Будкину за поруганные чувства, но сама на преступление идти не хотела, решила для этого привлечь Поземскую. Учительница наверняка сначала согласилась помочь, только когда завскладом ткнула Будкина спицей, впала в истерику, и осталась сидеть около тела, где Травин её обнаружил, а сама Рапкина убежала. Поземская потом ткнула Будкина ножом, только парень уже мёртвый лежал, и хуже она ему не сделала. Когда появился Травин, учительница думала, что она тоже убийца, вину за собой чувствовала, написала признательную записку, а сумку искала, потому что Рапкина с самого начала хотела повеситься на месте преступления. Только сумку Сергей нашёл первым, и спрятал её, тем самым отсрочив акт самоубийства.
Когда Ираида поняла, что свидетель остался на месте, и вернулась вместе с милиционером Гришей, чтобы проверить, не ушла ли Поземская. А поскольку той не было, и сумки — тоже, Рапкина «нашла» покойника, и подняла тревогу, думая, что Поземская уже на себя наложила руки в доме Сазоновых. Вот только та оказалась жива, утром следующего дня наверняка заявила, что ничего не делала, и Рапкиной, которая чувствовала, что следствие вот-вот её раскроет, ничего не оставалось, как спрыгнуть. Ну а Поземская симулировала потерю памяти, чтобы обелить подругу, и самой не сделаться виноватой.
— Вот так всё и было, — закончил Митя, — что думаешь?
Они с Сергеем сидели у Сазоновых, за окном стемнело, тётя Сима готовила завтрак, и в разговоре не участвовала, а вот Маша расположилась за тем же столом и слушала в оба уха.
— Вроде логично, — признался Травин. — Никто же не мог предугадать, что я туда зайду, и найду Поземскую. Но что-то тут не вяжется.
— А ты не вяжи, — Бейлин от стрельнувшей боли вздрогнул, — некогда нам болтать попусту, завтра в девять утра трогаем, насчёт повозки я договорился.
— Нет, — Сергей покачал головой, — ты езжай, спасибо за заботу. А я, пожалуй, задержусь ещё на пару дней. Поземская обязательно всё вспомнит и расскажет, что и как, а мне выслушать лучше, я посторонний.
— Ну как знаешь, — Митя поднялся из-за стола, через силу улыбнулся Маше, — может и я останусь, вдруг чего раскопаешь. Или лучше, давай допросим учительницу рано утром, часов в шесть, чего тянуть, потом аккурат в девять тронемся. А ну, красавица, покажи, где мне переночевать. И может передумаешь, впустишь собачку в дом?
— Нельзя ей, папа не разрешает, лает она на него.
— Раз нельзя, так нельзя, — согласился Бейлин, — тулуп что ли бросьте старый, а то замёрзнет. И накормить бы его, я чего-то ослаб.
— Конечно, — пообещала девушка, — я через полчаса на собрание пойду, тогда и отнесу.
За входной дверью громко завыл доберман.
— Я покормлю, он ведь не успокоится, — Травин положил на стол рубль, показал Сазоновой старшей, что ему нужно, и отправился вслед за ней в кладовку, за мясом.
Поземская сидела в подвале бывшей церкви в полной темноте, в небольшой келье без окон и тяжёлой дверью. Её привели сюда совсем недавно, после двух часов допроса, на котором она только рыдала, но так ничего внятного и не сказала. Приезжий следователь не успокоился, пока учительница не потеряла сознание, только после этого ей дали отдохнуть — перевели сюда. Поначалу откуда-то сверху слышался гул, в который сливалась человеческая речь, из чего она заключила, что стрелки часов перевалили за половину десятого вечера. Потом гул стих, топот множества сапог означал — собрание закончилось. Анна Ильинична следила за временем, чтобы не потерять рассудок, происходящее казалось ей сном. Ещё вчера она была обычной учительницей, а сегодня стала практически убийцей. Поземская не отвечала на вопросы следователя не из желания что-то скрыть — она действительно не могла вспомнить, что же случилось прошлым вечером. В три часа дня закончились уроки, она забрала у Серафимы Сазоновой продукты, чтобы сварить себе суп, а потом вышла прогуляться. И после этого словно оборвало, в себя она пришла только сегодняшним утром, когда Рапкина постучалась в дверь её комнаты.
— Никого я не убивала, — Поземская с силой ударила кулаком по стене, так, чтобы боль остудила голову, но ничего не добилась, кроме крови на костяшках пальцев.
Память не возвращалась. Хуже, что она сама не была уверена в своей невиновности, ведь из-за Будкина, как она считала, погибла Тося. Или не из-за него? Или это была не Тося? Проблески в сознании мелькали так быстро, что она не успевала за них ухватиться.
Дверь в келью приоткрылась, внутрь вошёл, судя по силуэту, Гриша, местный милиционер. В руках он держал поднос с едой, на котором стояла зажжённый огарок церковной свечки, тонкий, с крохотным язычком пламени. Вслед за Гришей зашла женщина, Поземская не видела её лица, но предположила, что это санитарка Фрося. Милиционер поставил поднос на кровать, пробормотал, что таких не кормить надо, а вешать на месте, и вышел. Женщина осталась. Она села рядом с Поземской, взяла её руку, начала что-то говорить тихим размеренным тоном. Что именно, Анна Ильинична не осознавала, слова проходили мимо неё, веки налились тяжестью, почти закрылись, горьковатый запах щекотал ноздри.
И тут словно обухом ударило, раздался выстрел, вспышка обожгла глаза, за ней яркий свет залил келью, в распахнувшуюся дверь вбегали люди, женщина, сидящая рядом, вскрикнула, вскочила.
— Куда же вы собрались, — раздался знакомый голос, это говорил новый сосед, приезжий, — не торопитесь. Гриша, вытащи у неё из руки склянку, только аккуратнее, не пролей, это улика, и все на свежий воздух, а то надышимся ещё этой гадости.
Глава 19
01/04/29, пн
— И что теперь мне делать прикажете? — Гринченко мрачно постучал карандашом по столу, — как мне народу объяснить? Слухи пойдут, что она ведьма, люди, кто постарше, потребуют сжечь, а у нас, между прочим, не шестнадцатый век и не испанская инквизиция на дворе. Суд устраивать — посмешище получится, как бы хуже не стало, материализм такие явления отрицает. И даже если устроить, чего мы добъёмся?
— Вы её удавите, — посоветовал Бейлин, — по-тихому.
Пётр Лаврентьевич закашлялся.
— Чуть было не сказал «Бог с вами», — признался он, — вы вот шутите, а мне всерьёз Гриша предложил похоронить заживо, а перед этим кол осиновый в живот вбить. А ведь он — комсомолец, подобную чушь говорить не должен. Если бы я знал, чем этот ваш спектакль закончится, лучше бы её вот этой рукой…
Обсудить версию убийства Будкина в присутствии Сазоновых предложил Травин. Бейлин сначала сопротивлялся, но потом вынужден был согласиться — Сергей поставил ультиматум, либо всё делают, как он предлагает, либо он это сделает один, но потом, без Мити. Ниточки вели в дом Сазоновых — здесь жили пропавшая Тося Звягина, её сменщица, попытавшаяся утопиться в болоте, и Поземская, тут же Сергей нашёл фотографию двух сестёр, нож, которым пырнули несколько раз Будкина, тоже принадлежал Сазоновым. Митя считал, что это всего лишь совпадения, Гринченко согласился со скрипом, предупредив, что, если ничего не выйдет, он вызовет из города нормальный уголовный розыск. Самым трудным было найти подходящее место, чтобы и Поземская не подозревала, что за ней следят, и чтобы настоящий убийца, если он вдруг заявится, ничего не заметил.
Келья в подвальном помещении церкви имела не одну дверь, а две, первая вела в коридор, а вторая, замаскированная под стену, со слуховым окошком — в небольшую смежную комнату. Там заранее расположились Травин и один из помощников начальника артели. Милиционера Гришу никто предупреждать не стал, его роль во всём происходящем пока что не прояснилась, и он тоже находился под подозрением.
