Читать книгу 📗 "Царская дорога (СИ) - Чайка Дмитрий"

Одиссей вышел на улицу, оставив за спиной затхлый полумрак каменной хижины, не имевшей окон. Молодая рабыня, за которую он отдал хороший нож, пугливо выглянула и быстро закрыла дверь. Море Мрака несет в дом соленую стылость, такую тяжелую на крошечном островке. Одиссей своей покупкой был доволен. Девка щуплая, жрет немного, зато шустрая и в постели старательная. И поесть приготовит, и приберется, а когда делать нечего, нить сучит или ткет с такими же бабами, приведенными ахейцами с материка. Их тут не шибко обижали, ведь парни пришли сюда все больше холостые, а потому бесправные наложницы чувствовали себя все уверенней, понемногу становясь этим людям законными женами. Тут уже каждая вторая с животом ходит. Зимние вечера долгие, заниматься особенно нечем. Только язык если почесать у костра, да это самое дело, от которого животы у баб растут.

Одиссей пошел на дальний конец островка, туда, где от рассвета и до заката дымили костры и печи. Там они и перерабатывали привезенную руду в олово, потратив на это долгие месяцы. Почему они тащили сюда руду? Да потому что отдавали ее на севере почти задарма. Вот и везли ее сюда все лето и осень, пока Море Мрака своими штормами не закрыло путь кораблям.

— Скоро закончим, царь, — Эврилох, старый друг, был поставлен им на плавку. Могучая фигура кормчего дышала свирепой силой. Только такие, как он, и справлялись с тяжелым веслом.

— Что тут у вас? — для порядка спросил Одиссей. Он и так прекрасно знал, что тут происходит.

В большой длинной яме тускло тлеет древесный уголь. Руда, насыпанная поверх него, должна сначала прокалиться как следует. В ней выгорят примеси, корни деревьев и прочая дрянь, от которой не избавиться больше никак, хоть убейся. И только потом она пойдет в дело.

— Хорош! — крикнул Эврилох, и вскоре остывшую руду потащили к глиняной печи, поставленной неподалеку. Слой толченого угля — слой руды — слой угля — слой руды… На дне печи устроена твердая площадка с наклоном к центру. Она превращается в лоток, из которого драгоценные капли стекают вниз, собираясь в небольшой слиток. Так произойдет и сейчас.

— Качай! — заорал Эврилох, и двое мускулистых мужиков начали подавать воздух из кожаных мехов, раскаляя уголь почти добела. Диким, невыносимым жаром пахнуло от печи, и Одиссей отошел в сторонку. Он так и не смог оторвать взгляда от волшебства, что творилось на его глазах. Он стоял неподвижно, пока робкие серебристые капли не показались в лотке, понемногу сливаясь с точно такими же каплями, застывая и превращаясь в белесый камушек.

— Уф-ф! — вытер пот Эврилох, который ходил все это время вокруг печи. — Готово! Парни, расходимся! Утром опять здесь! Как печь остынет, шлак дробим и плавим по новой.

— Да знаем мы, — заворчали уставшие мужики, по голым спинам которых текли ручьи пота. — Что там с кашей, старшой? Поспела? Жрать охота, аж мочи нет.

Одиссей наклонился и поднял драгоценный слиток. Он взвесил его в руке, дуя на пальцы. Немного совсем, даже мины не будет, а маялись с ним пару дней. Из огромного корабля руды выплавляли едва ли два таланта олова. Как ни перебирай и не разглядывай каждую крупинку, а часть металла все равно остается в мусоре, а при плавке треть его и вовсе уходит в шлак. От осознания этого факта у Одиссея изрядно портилось настроение. Тем не менее, сейчас у него на руках олова почти что двадцать талантов. Немыслимое богатство, которое они добывали все лето и осень.

— Сколько еще руды осталось? — спросил он.

— Завтра управимся, царь, — оскалился довольный Эврилох. — Несколько корзин всего. Сейчас уголь с берега подвезут, и займемся.

— Тогда можно и в путь двигать, — повеселел Одиссей. — Кожи еще заберем у царя Бодо, и шерсть. А то пустой корабль гнать придется.

Надо сказать, от открывающихся перспектив у Одиссея слегка кружилась голова. Олово у него царь Эней возьмет один к десяти к серебру, а потом по честной цене заплатит ему за это железом в виде ножей, копий, наконечников для сох, серпов, мотыг, молотов и клиньев. И вроде бы дешево возьмет драгоценное олово, но полученный товар Одиссей здесь впятеро продаст. Бронза безумно дорога даже в Иберии, а делать из нее наконечник для сохи пока что в голову никому не пришло. Тут ковыряли землю острой палкой, которую тащил вол. Или деревянной мотыгой, если вола не было.

Царь Итаки и Тартесса подошел к полосе прибоя, с усмешкой глядя на неприветливый берег, раскинувшийся перед ним. Турдетаны, сидевшие за узкой полоской пролива, считали его просто купцом, который везет к ним вино и железо. Но не пройдет и пары лет, и он накопит столько, что сможет нанять тысячу парней с копьями и щитами. Тогда-то он и сделает свой первый шаг на восток. А сделав его, он уже не повернет назад, этот берег станет его собственным. Ни один здешний царек не сможет ему противостоять. Царство Тартесс пойдет на север и восток и завоюет горы, где, по слухам, много меди и серебра. А потом он пройдет войной до самого севера, соединив своей силой тот берег с южным. И тогда ему не нужно будет покупать олово, он его просто заберет себе.

* * *

Две недели спустя. Где-то у побережья Ливии. Остров лотофагов, в настоящее время известный как Джебра. Тунис.

Черно-синяя мгла затянула горизонт, а ветер стал колючим и злым. Любой, кто бывал в море больше двух раз, знает, что сейчас будет. Даже гребцы из молодых заворчали и закрутили носами. Они чуяли надвигающуюся бурю. Заметались птицы, закричали призывно, а потом полетели к югу. Первые высокие волны слегка толкнули левый борт гаулы, как будто пробуя его на прочность, а потом, словно испугавшись, отскочили назад. И вроде бы нестрашно, но все знали, что это только начало.

— К берегу правь! — скомандовал Одиссей, и кормчий понятливо кивнул. Он и безо всякой команды уже выискивал хорошее местечко.

— Остров вижу! — заорал матрос на мачте. — Бухта добрая!

— Правим туда, — кивнул Одиссей. — Боюсь, и на берегу не скрыться нам от гнева Поседао. Зол он сегодня.

— Волна плохая, царь, — согласно кивнул Эврилох и заорал. — Перимед! Не спать! Самый быстрый ход!

— Бам-м! Бам-м! Бам-м! — разнеслось над злобно ворчащими волнами.

Косой парус и барабан — это лишь немногое из того, что привнес в морское дело царь Эней, и все на этом корабле молились сейчас за его здоровье, надрывая жилы на тяжелом весле. Пологий берег не даст доброй защиты от бури. Укрыться от нее можно только в глубокой лагуне. Свежий, набирающий силу ветер клонит мачту и рвет косой парус. Он заглушает гул барабана, на каждый удар которого корабль подпрыгивает, брошенный вперед слитным движением полусотни весел. Могучие спины, истекающие струями пота, качаются в унисон, и не зря. Огромный остров, который прижимается к ливийскому берегу, совсем рядом. Корабль Одиссея влетает в пролив на полном ходу, когда за его спиной волна уже поднимается в рост человека.

— Успели! — двужильный царь встал со скамьи, пытаясь успокоить заполошно стучащее сердце. — А где это мы?

— А кто ж его знает, — равнодушно пожал плечами Эврилох. — Бурю переждем, и ладно.

— Туда правь! — Одиссей ткнул рукой вперед, где показалась глубокая бухта, отрезанная от моря длинной песчаной косой.

— Хорошее место, — одобрительно осмотрелся кормчий. — Ливийский берег — вот он, рукой подать. А сам остров от моря укроет. И ты посмотри, царь, кто-то тут даже дома поставил… И кучи раковин собрал… А что это тут делается, а?

— Сидонцы и тирцы, — нахмурился Одиссей. — Тут они пурпур добывают. Знаю я такие раковины. Вон, даже чан из камня сложен.

— Только их тут нет, — удивился Эврилох.

— Потому как рано еще, — пояснил Одиссей. — Сюда красильщики по весне приходят, а осенью уходят. А вот сор на песке свежий. Не иначе, стоянка у них тут. От бури укрыться, воды набрать…

Ахейцы вытащили гаулу на берег и тут же попадали на песок. Сил никаких не осталось даже для того, чтобы огонь развести. Хотели было подпорки поставить вокруг борта, но и этого делать не стали. Вода в лагуне почти неподвижна, словно в озере. Бушующее море там, за многими стадиями огромного острова.