Читать книгу 📗 "Миллионщик (СИ) - Шимохин Дмитрий"

Интерлюдия: Москва, XXI век

— Сергей, зайди. — Голос Виктора Алексеевича в телефоне был напряженным.

Я вошел в его огромный, залитый светом кабинет на последнем этаже небоскреба в «Москва-Сити». Он стоял у панорамного окна и смотрел на город.

— Видишь вон ту стройку? — Он показал рукой на расчищенную площадку в центре старого, зеленого района, где уже рыли котлован и забивали сваи. — Гигантский торговый комплекс. «Вавилон», мать его!

И Виктор витиевато выругался, с ненавистью глядя в окно.

— Вижу, — кивнул я. — А что с ним не так?

— А то, что его строят на городской земле, не отведенной под застройку, — зло сказал Виктор. — Строительство идет незаконно благодаря подкупленным чиновникам в префектуре. Я оформляю этот участок под свой объект, а тут — бац, и уже льют бетон!

— Так пусть Юрец подает в суд, — пожал я плечами.

— Подал, — усмехнулся Виктор. — И что? Пока суд да дело, пока будут идти заседания, они уже возведут коробку. Затянуть дело проще простого, сам знаешь. А потом — все. Это же распространенная схема у этих… девелоперов. Сначала незаконно построить, а потом всеми правдами и неправдами через тот же суд или через взятки «узаконить» постройку. Потому что по нашему дурацкому законодательству «земля следует за зданием», а не наоборот. Снести уже построенный комплекс практически невозможно, и они это знают. Распространенная схема…

— И что вы хотите от меня? — спросил я.

— Я хочу, чтобы ты это остановил. — Он посмотрел на меня в упор. — Любым способом. Но чисто. Без криминала. Нам не нужны проблемы с полицией.

Я несколько дней думал, собирал информацию. И придумал.

Через неделю у стройплощадки «Вавилона» вырос палаточный городок. Десятки «возмущенных местных жителей» — в основном нанятые мной за небольшие деньги студенты и пенсионерки — стояли с плакатами «Не дадим уничтожить наш парк!», «Долой точечную застройку!», «Наши дети хотят дышать воздухом, а не выхлопами!».

Мы действовали грамотно. Привлекли прессу, телевидение. Наняли «экологов», которые нашли «чудовищные нарушения природоохранного законодательства». Наши активисты, в основном легкие на подъем московские бабульки, за спинами которых маячили крепкие ребята из спортивных клубов, мирно, но очень настойчиво перекрыли все подъезды к стройплощадке.

— Мы не пропускаем технику, потому что она нарушает экологические нормы! — кричала в телекамеру одна из «активисток», пожилая, бодрая дама, которой я лично платил по пять тысяч в день. — Они уничтожают наш зеленый оазис!

Стройка застопорилась. Каждый день простоя обходился застройщикам в миллионы.

Сначала были попытки перекупить наших активистов. Затем — попытка вести строительство по ночам. Кончилось все грандиозной дракой двух ЧОПов, приездом на место событий прессы и прокурора г. Москвы. В общем, было весело.

Через две недели они не выдержали. Ко мне приехали «переговорщики», и мы решили вопрос. Они отказались от строительства, а Виктор Алексеевич «компенсировал» им часть затрат. Победа была полной и, главное, чистой.

Мерный стук колес поезда, везшего вперед, к поместью Левицких, вернул меня из воспоминаний к текущим проблемам. Да, когда-то усвоенный урок заставлял сейчас действовать решительно и быстро: если позволить им построить этот мост — мы проиграли.

Я появился в имении Левицких, свалившись как снег на голову. Завидев меня, Ольга и Михаил выбежали на крыльцо.

— Владислав Антонович! — ахнула Ольга. — Что случилось?

— Случилось то, что они начали строить мост, — ответил я. — На вашей земле.

— Но как же? Ведь суд еще не закончился! — воскликнул Михаил.

— Им плевать на суд, — горько усмехнулся я. — Они уверены в своей безнаказанности.

Я не стал терять времени. Взяв у них лошадь, поехал к реке, к тому самому спорному участку.

Картина, которая открылась передо мной, была удручающей. На высоком берегу Клязьмы кипела работа. Сотни рабочих — среди которых выделялись местные мужики в рваных армяках — рубили вековые сосны, корчевали пни, рыли землю, готовя площадку для будущей опоры моста. Несколько французских инженеров в щегольских сюртуках и цилиндрах, размахивая руками, отдавали распоряжения.

Я подъехал ближе. Меня тут же остановил здоровенный надсмотрщик с нагайкой в руке.

— Куда, барин? Не велено! У нас тут стройка идет!!

— Чья это «стройка»? — спросил я, глядя на него в упор. — Это земля господ Левицких. И вы, сударь, находитесь здесь незаконно.

— А это уж не твоего ума дело, — нагло ухмыльнулся он. — У нас приказ от начальства. А ты, мил человек, проваливай отсюда по-хорошему, пока цел.

Не став спорить, отъехал в сторону, спрятавшись в лесу. Я долго стоял там, наблюдая за этой кипучей, разрушительной деятельностью. Они работали уверенно и нагло, по-хозяйски распоряжаясь на чужой земле, и, похоже, не сомневались, что тут некому их остановить.

Я смотрел на все это и лихорадочно думал. Нельзя допустить, чтобы они построили этот мост. Возведенный объект не так просто убрать: вполне возможно, что суд нам откажет, бросив в качестве отступного грошовую компенсацию. А главное — мысль о том, что все эти аферисты окажутся победителями, вызывала во мне горячую, жгучую ненависть.

В моей голове начал рождаться план.

Война за имение Левицких переходила в свою последнюю, самую горячую фазу. Фазу диверсий.

Глава 23

Я стоял в лесу, смотрел на кипящую стройку и улыбался. Да, времена меняются. Но люди, их жадность, их методы остаются прежними.

И методы борьбы с этим должны быть похожими.

Можно было бы, конечно, вызвать местного «участкового» и посмотреть, как работает тут власть, но я сильно сомневался, что это даст нужный результат.

Пора было начинать «экологические протесты» в стиле XIX века.

На следующий день, взяв денег, я отправился в уездный город Гороховец. Там, на торговой площади, я без труда нашел казенную винную лавку — приземистое каменное здание с государственной вывеской в виде двуглавого орла.

Внутри пахло спиртом и сургучом. За прилавком сидел толстый, сонный лабазник в засаленном жилете.

— Мне бы водки, любезный, — сказал я.

— Сколько изволите? — лениво спросил он. — Четверть, ведро?

— Побольше, — ответил я. — Бочонка три-четыре. Самой простой. Но крепкой!

Лабазник удивленно поднял на меня свои маленькие, поросячьи глазки.

— Четыре бочонка? Да на что ж вам столько, господин хороший? Свадьбу, что ли, играть собрались?

— Вроде того, — усмехнулся я. — Артель у меня большая, рабочая. Хочу мужикам праздник устроить за хорошую работу.

— Это дело похвальное, — кивнул лабазник. — Да только нету у меня столько. У меня казенная лавка, отпуск по норме. Два ведра имеется, да и все, больше нетути. А за бочками — это вам к откупщику нашему губернскому надобно во Владимир ехать.

— Во Владимир — это долго. — Я с досадой покачал головой. — А мне сегодня надобно.

Лабазник помолчал, потом наклонился ко мне через прилавок и заговорщицки подмигнул.

— Есть, конечно, и другой путь, господин хороший. Не совсем, так сказать, законный…

— Какой же? — ухмыльнулся я.

— А такой… — Он понизил голос. — Ежели вам нужно много да подешевле, так вам прямая дорога к господину Мезенцеву.

— К Мезенцеву? — удивился я. — К помещику?

— К нему самому, — подтвердил лабазник. — У него же свой винокуренный заводик в имении. Законный, с патентом. Вино для казны гонит. Но, — он снова подмигнул, — и для себя немного оставляет. Торгует из-под полы, в обход откупа.

Тут я понял, в чем дело. По откупному законодательству Российской империи право на розничную торговлю водкой в определенной губернии или уезде продавалось государством с торгов откупщику. Только он имел право содержать кабаки и винные лавки и продавать водку населению. Помещики могли производить спирт на своих винокурнях, но продавать должны были строго откупщику по установленной цене. Любая розничная торговля в обход считалась контрабандой, корчемством и очень строго каралась.