Читать книгу 📗 "Кондитер Ивана Грозного 2 (СИ) - Смолин Павел"
Не хочу. Настолько не хочу, что хоть плач — мне бы переехать уже и делами поскорее заняться, чтобы наверстать так бездарно потраченное из-за придурошного хана время, но отказ здесь не подразумевается: не даром же Царь про огонь ввернул — проверка предстоит, и я, как изобретатель, за изделие свое головою ответить должен.
Надеюсь, что хотя бы до осени управимся.
Эпилог
Войско Государево ушло вперед. Медленно оно перемещается, с солидной ленцой, поэтому успеем догнать. Иван Васильевич со мной, Данилою, моими людьми, нашими дружинами и в сопровождении собственной полутысячи едет чисто ради личного удовольствия — ну не хочет со мной расставаться. Заодно он приглядывает за процедурой моей интеграции в его «ближний круг» — не Данилой единым он ограничивается, с Государем всегда не меньше пары десятков виднейших бояр при государственных должностях тусуются.
Все ведут себя в высшей степени дружелюбно, пытаются копировать модель поведения патрона, но я не обольщаюсь: за щербатыми (просто как факт, люди-то средне-пожилых лет, зубы далеки от целостности) улыбками прячутся вполне понятные желания поюзать и монетизировать меня любимого. С середины пути — не только потому, что я Палеолог и у Царя в любимчиках, а еще и потому, что Ивану Васильевичу пришла в голову просто блестящая в его глазах идея: поставить лично лояльного грека рулить кухней. Точнее — особо вкусной, кондитерско-праздничной ее частью.
Напряженно себя чувствую, не могу расслабиться, слежу за словами и движениями так, как даже в первые дни после того как сюда попал не следил. Всё, кончилась вольница моя, теперь каждый сеанс взаимодействия с уважаемыми людьми превращается в своеобразный экзамен. Что ж, вести себя в сложных социальных условиях я в прошлой жизни научился неплохо, и вызванное жизнью на окраинах в реальности этой расслабление быстро пройдет. Жаль — привык я к прежним местам, к людям тамошним прикипел. Особенно жаль с братией монастырской расставаться — многие сотни часов мы с батюшками игуменом да келарем разговаривали обо всем на свете, и я буду по ним скучать. Да уже скучаю, чего уж там.
Тем не менее, жизнь идет, и ежели прогнала меня сама реальность с прежних мест, значит в этом великий Божий замысел на мою сирую и грешную персону состоит. Придется привыкать жить по-новому, на правах полноценного столичного боярина из верхних эшелонов власти.
Хорошо, что батюшка Силуан с семьей со мной согласился отправиться — будет теперь моим личным духовником. Знаю я функционеров РПЦ, приставят ко мне агента влияния, и будет он мне мозги потихонечку промывать, прости-Господи. Не Верою, которой во мне нынче и так с избытком, а на тему конкретных людей — этот вот, мол, хороший, а этот — плохой. Я, конечно, с наивно открытым ртом это воспринимать не стану, но вода камень точит, и рано или поздно «засланец» своего так или иначе добьется. Нет уж, пусть рядом будет тот, кто сам мне в рот с пиететом высочайшим смотрит, а выводами о персоналиях делится только тогда, когда просят — так оно надежнее.
Путь занял почти три дня с остановками на ночлег в Государевых Путевых дворцах (деревянные теремки «эконом-класса», совсем не то, что в свое время отгрохают для Екатерины), и все это время я жадно впитывал само бытие средневековых русичей. Мало за прошедший год видел, окраины малолюдные да монастырь с окрестностями. Здесь — «хартланд», здесь — самая высокая плотность населения. Да, даже до сюда не единожды добирались (и не дай Бог доберутся снова!) враги, но в целом именно эта исполинская территория является наиболее репрезентативной для человека, который хочет наблюдать и делать выводы. А еще мне было с чем сравнивать — в той Москве, которая крупнейший мегаполис Европы, я бывал гораздо чаще и дольше, чем мне бы хотелось.
Сравнивать-то есть с чем, но разница настолько колоссальная, что я даже заниматься этим не пытался: без толку. Совсем-совсем другая Москва при всем очевидном сходстве современных русичей со своими потомками. Обижать Государя и его свиту не хотелось, и в ответ на бесконечные просьбы поделиться наблюдениями я напирал на абстракции, людей, «крепость» хозяйств, красоты природы и умение средневековых русичей оперировать ограниченными ресурсами. Ни капельки вранья — грешно это, а еще многоопытные средневековые «царедворцы» ложь чуть ли не подкоркой чуют. На самом деле не только и не столько из-за нежелания обижать уважаемых исторических персонажей ругать Русь не хочу, а в силу понимания своего почему здесь все вот такое. Будь все эти люди гениями геополитики и экономики, где-то что-то было бы конечно получше да покрасивше, но в пределах погрешности: отдельный человек при всем желании не способен радикально изменить саму реальность.
Когда мы въехали в саму Москву, мне открылось ужаснувшее меня понимание. Понимание истинного уровня нищеты Средневековой Руси. Ох не по крестьянам она мерится, особенно живущим недалече от черты Засечной. Нет, смотреть нужно, как ни странно, на столицу страны, и не на обыкновенных жителей ее, а на жилища «олигархов». Когда народ в массе живет скудно, этот народ физически не получится обобрать, обворовать или хотя бы честно впарить ему свой продукт, заработав солидные капиталы безгрешным способом.
Местная «рублёвка» многое мне рассказала об актуальной форме страны. И это — сейчас, когда Русь уже много лет как разобралась в Игом и находится в фазе так сказать «накопления жирка». Хорошо, прости-Господи, по сравнению с собой же в более тяжелые времена живет. А что будет когда наступят Оскудение и принесенная ею Смута?
А чего гадать — голод будет, и уважаемые люди волей-неволей затянут пояса вместе с народом: если все перемрут, кто работать будет, генерируя и без того скудную добавленную стоимость? Сейчас, когда экономическая ситуация, прости-Господи, относительно благоприятная, особо бессовестные и богатые аристократы могут себе позволить некоторое угнетение, но те же помещики рангом попроще даже сейчас вон как трясутся за каждого работника, чуть ли не пылинки с них сдувают, и сами в свободное от службы время не гнушаясь вкалывать рядом с ними.
Я и раньше знал, что Данила вполне искренне хвалил мое жилище, но по-настоящему понял НАСКОЛЬКО он был впечатлен только сейчас, когда мы с боярином приехали к нему на двор — он гостеприимно предложил мне и моим людям разместиться у него, благо размеры поместья позволяют. Крыши над головой хватит не всем, но сейчас лето, а к осени мы успеем построить жилые бараки «первой очереди». Горько осознавать, сколько труда было уничтожено проклятым Девлет-Гиреем, и грустно начинать все с нуля, но я по жизни стараюсь упирать на плюсы. Один из них — исполинский опыт, который мы все наработали за время обжития «дикого поля» в турбо-режиме. Второе поместье отгрохать будет легче — мы теперь в Москве, здесь все материалы и работники имеются, не придется бригады строительные за тридевять земель гонять.
Участочек Государь мне уже нарезал, завтра пойдем туда с Климом, Сергеем Петровичем и другими «умниками», осмотримся, и я оставлю мужиков здесь, планировать генеральный план и рулить первичными работами. А еще у меня теперь есть собственные крестьяне, и я не без удовольствия воображаю себя Гоголевским Собакевичем, участь этак вальяжно-скромно заявлять: «Две с половиною тысчонки душ поди наберется».
Шестьсот с хвостиком дворов на моих землях имеется в трех деревеньках. Всё вместе — там, где в будущем появится город-спутник (или район, тут уж как посмотреть) Мытищи. Точной привязке к карте моих времен сделать не получится, тут во многих местах тупо сам ландшафт другой, поэтому, как обычно, «на выпуклый глаз».
Но это все — потом, а пока нужно скрыть разочарование Данилиным поместьем. Он же не виноват в том, что даже на должности Дворецкого и имея за спиной колоссальные капиталы и влияние древнего боярского рода не смог выстроить себе что-то моего уровня: продукт своего времени, что с него взять, а то, что из казны Государевой ворует в десятки раз меньше, чем мог бы, так и вовсе большой Данилин личностный плюс, за который я его уважаю.
