Читать книгу 📗 "Воин-Врач II (СИ) - Дмитриев Олег"
Когда начались песни, публика отвлеклась на них. Особенно на ту колыбельную, что снова мастерски исполнила гостья из дальних сказочных стран. В её голосе и впрямь было что-то завораживающее. А ещё она явно не была дурой. Одежда на ней оказалась вполне целомудренной, на лице неяркий грим, волосы убраны в многоэтажную причёску. Плечи певица держала чуть опущенными, как и глаза. Несложные и совершенно несвязанные, кажется, между собой действия исключали даже возможность сравнить её с великой княгиней. На которую она по-прежнему была похожа, как сестра-близнец.
Пока все слушали и даже вполголоса подпевали колыбельной, князь изучил послание, чуть качнув бородой Гнату, чтоб тот тоже глянул. Рысь прищурился на вязь буквиц и символов. И разинул рот, потеряв разом всю извечную собранность и невозмутимость. Пришлось Чародею ткнуть друга локтем в бок, вручную возвращая на его лицо нужное выражение. Убирая не свойственные нетопырям оторопь и крайнее изумление. Из гостей эту краткую пантомиму углядели, кажется, только волхв с патриархом. И Ставр, что, в отличие от Гарасима, представление смотрел без видимого интереса. Ну и Вар с Немым — им по должности полагалось всё примечать.
После выступления декорации отнесли к дальней стене, а на их месте установили стол для лицедеев-менестрелей. Это в просвещённой Европе принято было иногда кормить их с пола, вместе с шутами и собаками, забавляясь, глядя на то, как охотничьи псы вырывали еду из рук и ртов артистов. И это ещё в самом лучшем случае. Не было привычки усаживать их за один стол с «чистой публикой» и на Руси. Но Чародей, как многие уже понимали, с обычаями и привычками отношения поддерживал особые. Он соблюдал те, которые были ему близки и удобны, и без стеснения заводил новые, запуская их в массы широко, с плеча. Одна ледня вон чего стоила. Поэтому на сидевших с настороженно-напуганными лицами скоморохов посмотрели-посмотрели, да и перестали смотреть. Раз князь-батюшка, а с ним и сам патриарх Всея Руси, ничего зазорного в том не видят — значит, и остальным не следует.
Через некоторое время, когда нарядных представителей бомонда по одному-по двое начали выносить на воздух Ждановы, Всеслав заметил, что с француженкой о чём-то вполне легко беседовала Домна, что, как водится у баб, чисто случайно проходила мимо, но обратила внимание на интересный покрой платья. Ещё чуть позже зав.столовой мимоходом шепнула что-то на ухо Гнату, и через некоторое время тот оказался, тоже совершенно случайно, возле неприметного мужичка, того самого, что менял шапки на торговой площади. Блёклый, не выразительный, как небрежно оштукатуренная стена, он не вызывал никакого интереса, взгляду на нём решительно не за что было задержаться. Но вот если присмотреться, приложив усилие, как Чародей, то можно было заметить несколько интересных деталей.
Подходившего плавной рысьей походкой воеводу и начальника разведки невзрачный заметил спиной. Которая неявно напряглась, а ноги чуть изменили положение на полу, под лавкой. Знающий человек сразу понял бы, что из такого положения менестрель — или работник сцены, или кем он там был — мог легко сигануть минимум в три направления. Руки неприметного показательно медленно отложили ложку и нож, причём последний он одним пальцем развернул на столе лезвием к себе. Вроде как и не схватишь в запале с маху. Но Чародей видел тех, кто любые ножи метал на десяток-другой шагов, попадая в яблочко мишени, что было размером не больше куриного яйца. Не важно, на какую часть ножа ложились пальцы. Всеслав и сам так умел. А ещё он отметил необычные мозоли на ладонях и пальцах серого мужичка, помимо вполне обычных на кулаках. Только для воинов обычных, не для менестрелей. И то, что волосы у него были крашеными. Да как-то удивительно ловко: в том, что причёска совершенно настоящая, родная, сомнений не возникало. Но вот какого цвета была она на прошлом и позапрошлом задании этого незаметного — поди знай? А когда он вежливо обернулся на лавке к Рыси, что остановился от него чуть дальше вытянутой руки, князь отметил и пару шрамов, уходивших под рубаху, и знакомый характерный взгляд. И снова более подходящий кому-то из нетопырей, а уж никак не бродячему музыканту. Интересный, очень интересный персонаж. Да и вообще вся история выходила на редкость интересная. И запутанная. Даже слишком.
Они подходили по очереди, замирая возле князя и княгини на краткое время, вскоре отходя за какими-то срочными надобностями, Домна и Гнат. И то, что зав.столовой и старший страшных душегубов что-то докладывали или сообщали какие-то важные новости, предположить по лицам любого из них никто бы и не догадался. Но история с каждым новым подходом становилась ещё более захватывающей.
Гридница-зал постепенно пустела. Уходили своими ногами те, кто был покрепче в плане спиртного и здравого смысла — пить «в лёжку» на княжьих пирах, конечно, считалось хорошим тоном и показателем уважения к хозяину, но перемолвиться с ним парой слов, получить обещание, подарок или доброе слово, разумеется, было ещё лучше. Ну, или хотя бы просто возможность придумать те подарки и ласковые слова, которые всё равно никак бы не смогли проверить те, кого уже вынесли на улицу Ждановы.
Князь, княгиня-матушка и маленький Рогволд, все в драгоценных одеждах из редчайшего черно-бурого меха, провожали гостей, выйдя на гульбище. На дворе коптили и потрескивали факелы, разгоняя непроглядную темень позднего зимнего вечера. У ворот переругивались сторожа, громко и не вполне цензурно сетуя на то, что заезжие менестрели никак не могли попасть в створки своей убогой колымагой. Но этот спектакль уже совершенно точно шёл по плану Чародея.
В той самой «штабной» комнате собралась вся «Ставка». Княжича забрали Домна и Агафья, и сейчас он, наверное, уже дремал в люльке, новой и большой, обнимая новую любимую игрушку, князя Буса в сером плаще из волчьей шкуры. Дарёна сидела на лавке в простенке, том самом, где так удачно оказалась свидетелем немецкой вероломности. За столом заняли места сотники и старейшины. Гарасим со Ставром подпирал стену где-то между столом и нишей, в которой замерла в ожидании княгиня.
— Сам-то веришь в то, княже? — хмуро спросил из рюкзака безногий убийца. — Уж больно на небылицу смахивает.
— Да, сомнительно как-то это, — поддержал его патриарх Всея Руси. Текст записки они изучили вдумчиво, внимательно, а Ставр ещё и со свойственной ему въедливой придирчивостью.
— У нас тут давеча путник один заезжий гостил от папы Александра, — задумчиво проговорил Чародей, в который раз перечитывая послание на белом шёлке. — После того сестрица двоюродная императорова заезжала посвариться. А ещё данники его, Генриховы, людей моих на Варяжском море едва не поубивали. Тех самых, которые папу римского только что по миру не пустили без порток. Что из всего этого на небылицу меньше похоже?
Народ задумался. Как-то происходившее не рассматривали они с этой стороны. Ну, случилось и случилось. Ну, разведчики-розмыслы, ну, подсылы-доглядчики, суровые княжьи будни. Но вот о том, что слишком уж их много за краткое время оказалось, думал, видимо, один Всеслав. И радости от этого не испытывал никакой. Потому что точно знал по своей и моей памяти, что когда страны и властители не могут договориться миром, по-соседски или хотя бы по-человечески, начинают гибнуть живые люди. Помногу. Да, здесь не было автоматического оружия, ковровых бомбардировок и систем залпового огня. И даже взрывчатки не было. Ну, почти. Но и народу жило в разы меньше. И изводить их, живых, русских, в угоду тайным планам всякой сволочи в планы великого князя не входило совершенно.
Открылась дверь, и в комнату вошли в сопровождении Гната и Вара, вежливо поклонившись, Алис и тот неприметно-мутный тип. Только выглядел он теперь совершенно по-другому. Прямая спина и другая посадка головы делали из блёклого менестреля совсем иного человека. Знавшего себе цену, и немалую, умного и ощутимо опасного. На нём была какая-то невиданная рубаха с длинными рукавами, кажется, шёлковая, на ней что-то похожее на длинную жилетку, подбитую мехом, вроде беличьего или лисьего. А на груди висела тяжёлая и явно золотая цепь с медальоном. И перстни на пальцах теперь уже совершенно не выбивались из образа: дворянин, из знатных и родовитых, тех, что восседали на подушках возле королевского престола вполне заслуженно и привычно. Вот тебе и пригласили клоунов с улицы…
