Читать книгу 📗 "Воин-Врач II (СИ) - Дмитриев Олег"
— Да какой подарок-то, объясни толком? Срамная девка со сворой жуликов да ворья, кабы не хуже ещё? — в глазах жены помимо молний стал проглядывать и интерес. Значит, ссориться раздумала, слава Богу. Хоть и сама не знала ещё об этом.
— Монах тот, брат Сильвестр, убежал обратно, неся с собой послания. Одно явное, то, что он на словах расскажет. Про то, что дикие русы готовятся отхватить землицы за Неманом и Вислой, за Днестром, Прутом и Тисой. Чтобы стали тамошние владетели наперёд думать и крепостицы ладить в своих землях западнее — а ну как мы, дикари богомерзкие, ошибёмся в карте да дальше рванём, как Святослав Храбрый в своё время, или вон, древляне… хм… неважно, — смутился князь, едва не сболтнув лишнего. — А второе послание тайное, не для всех и каждого. О том, что можем мы, умеем и такие орешки крепкие раскалывать. И из верных слуг Святого Престола делать вот таких гонцов напуганных, что вперёд собственного визга бегут.
— А баба-то причём тут? — этот момент явно интересовал Дарёну сильнее всей остальной внешней политики.
— Баба-то? Да всё при том же. Мы можем их всех мехом внутрь вывернуть, на санках столбы закрепить и так отправить обратно в Рим, — лицо князя, как и голос, никаких сомнений в сказанном не допускали, и жена поёжилась. И позу сменила, убрав кулачки с бёдер, сложив руки под грудью.
— А можем попробовать заинтересовать чем-то, чтоб они стали за нас играть, делая вид, что играют за латинян. Им сплошная польза: с двух мисок есть станут. Нам тоже не во вред: новости будут приходить быстрее и честнее гораздо, — пояснял Чародей.
— А как ты их подманить-приручить хочешь? — вот теперь интерес в её глазах горел неподдельный.
— Не знаю пока, Дарён. Не придумал ещё. Такие, думаю, не только за золото служат. Надо прознать, чем их католики привязали к себе, да от того и плясать. И тут, милая моя, на тебя надежда. Я ни плясать, ни с бабами чужеземными по душам толковать так и не наловчился. У вас с Домной наверняка лучше выйдет. Только когда дружиться начнёте, помни: эта Алиска как есть змея ядовитая, в шесть глаз за ней следить надо! — Всеслав добавил в голос опасения, вроде как сильно переживал за жену.
— Ну, тут-то мне не рассказывай, муж дорогой, — с пониманием кивнула воеводина дочь. — Уж я-то насмотрелась на подружек сердечных, что спят и видят, как бы другой подруге патлы вырвать да ворота дёгтем извозить. И сама так дружить тоже навострилась вполне!
— Верю, радость моя. Потому и прошу именно тебя о помощи такой. Ты ж мудра не по годам, тебе хитрости точно не занимать. Не то, что мои остолопы, Ждан да Гнат. Этим только дай над подсылом поизгаляться, да тем более если над бабой смазливой. Не-е-е, с этими каши не сваришь! — фальшиво вздохнул Чародей. Польстив жене, поставив её выше гвардии и разведки. Ох и змей.
Риск был, притом приличный. Кто знает, какие летучие мыши наплодились в казематах Святого Престола и всяких его специализированных орденов? Были же ведь, наверное, они, ордена эти сугубо монашеские, в которых отмаливали грехи такие деятели, что пробы ставить негде? Хотя, чья бы корова мычала, конечно. Жизнеописания похождений до принятия духовного сана тех же отца Ивана или Буривоя наверняка заставили бы спасть с лица даже Рысь. Предполагать то, что у вероятного противника на ответственных постах сидели сплошь святые старцы, преисполненные благости и человеколюбия, было бы довольно легкомысленно. В этом мы с князем сходились полностью. Поэтому и приняли меры. В их число входило наличие в зале, где планировалось выступление, большого числа Гнатовых. Непременный Гарасим со Ставром в нагрудном кармане. И специальные хорты-боевые псы, которых настоятельно рекомендовал взять безногий хоккейный фанат.
Собачки поражали. Здоровенные кудлатые серые заразы, величиной с телёнка, наверное, сидели, вывалив красные мокрые языки на ладонь из пастей, где за чёрными губами таились клыки. И показывались, когда то один, то другой «друг человека» широко зевал. Это у людей зевок очень заразителен и подхватывается, обычно, всеми, кто находится рядом. У тех же, кто пронаблюдал за распахнувшейся пастью такого чудища, в которой тускло поблёскивали зубки почти с палец взрослого человека, зевать никакой охоты не возникало. Очень многие из дворни явно были близки к обмороку, и пёсиков обходили с приличным запасом. Собаки, невозмутимые настолько же, насколько их хозяева-псари из Буривоевых лесовиков, лежали и сидели вовсе, кажется, безмятежно и расслабленно. Но на державшихся в тени Гнатовых душегубов походили чрезвычайно. Значит, и расслабленность их вполне могла вмиг обернуться чьей-нибудь смертью.
Столы расставили в большой вытянутой в длину гриднице так, чтобы до стоявшего на возвышении княжьего места дойти было нелегко. От «царского столика» расходились ступенями вниз места для бояр, коммерсантов и представителей городской администрации. В том, кого, как и куда усадить, было столько условностей и нюансов, что Всеславу и в голову не приходило лезть в эти хитросплетения этикета и протокола. Хотя он наверняка разбирался в них побольше моего.
Где-то примерно в середине зала получилось место для выступления артистов. Там, пожалуй, можно было и конное дефиле устроить, площадь позволяла. Но явно встревоженные подобным вниманием и оказанной высокой честью менестрели коней не просили. Предложили гимнастов, спеть несколько чужеземных баллад, показать кукольное представление и закончить теми народными песнями русов, что успели выучить по дороге сюда, выспрашивая слова и мелодии напевов у торговцев и странников в дальних краях. Поэтому им сгородили что-то похожее на привычные подмостки, задник телеги с ширмой, за которой переодевались артисты и скрывались кукольники. Механика этого действа была вполне понятна и открыта. Не то, что персоналии, цели и задачи тех кукловодов, что направили сюда эту делегацию богемы.
«А что значит „богема“?» — заинтересовался Всеслав.
«Кто-то говорил: музыканты, художники, артисты и прочая сволочь» — пояснил я термин, который, наверное, ещё не появился. «Лентяи и скандалисты, не имеющие постоянной работы, которые всегда лезут в противостояние с любой властью, до тех пор, пока не получают от неё по зубам. Потом обычно или пропадают вовсе, либо становятся творческой интеллигенцией — начинают писать и петь правильные стихи и песни, картины рисуют о том, как хорошо в стране любимой жить».
«Забавно. Надо запомнить. Вредные и суетливые голодранцы-горлопаны — богема», — про себя и про меня проговорил князь.
«А ещё есть слово 'бомонд», — неожиданно вспомнил я, глядя за тем, как суетятся возле своего шарабана артисты из франкских земель, и как свысока наблюдают за ними знатные горожане.
«А это ещё что за напасть?» — удивился Всеслав.
«Это с их языка переводится как 'красивый мир» или «высшее общество», — перевёл я. «Только не знаю, говорят уже в их краях так, или пока нет. Это вот те, кто вокруг престола нашего сидит: самые сливки, самые вершки. Священство высшее, боярство, набольшие люди».
«И с этим ясно. А ты как думаешь, Врач, Алиска эта там, дома у себя, в таких местах бывала, как княжий терем?» — спросил князь.
«Думаю, да. Помнишь, как она присела, склонившись, и руками эдак хитро поводив, там, на торгу? У них так уважение выказывают тем, кто богаче и родовитее. Так что, вернее всего, бывала она и в замках у светских, и в аббатствах у духовных лидеров» — предположил я.
«В землях франков есть бомонд — всех берут туда прошмонд» — глубокомысленно продумал-произнёс Чародей. Дав понять, что терминологию уточнял исключительно для поддержания разговора: почти все слова и понятия, известные мне, были вполне ясны и ему. И мы вместе ухмыльнулись. Посмотрим, чем будет удивлять эта Алис из страны чудес. Немку одну вон переучили недавно, и итальянца ещё перед ней. Француженок пока не доводилось лицезреть. А тут вот вам, пожалуйста, сама приехала, с гастролями.
