Читать книгу 📗 "Воин-Врач II (СИ) - Дмитриев Олег"
Светло-русые волосы. Красные губы. Серо-зелёные глаза. Она была похожа на Дарёнку не как две капли воды. А как одна.
Глава 22
Кэррол был прав
Народ слушал переливчатый звонкий голос, как заворожённый. Люди, только что азартно оравшие в поддержку куклы, так похожей на великого князя, затихли. На лицах расцветали добрые, тихие, чуть рассеянные улыбки, будто каждый слышал, как поёт эту колыбельную матушка, когда позади долгий день, а впереди долгая жизнь, а сам ты ещё несмышлёныш. И на сердце от этого становилось как-то легко и радостно.
— Слав, — еле слышно выдохнул Гнат. И тревогу в его голосе не различил бы никто, кроме лучшего друга. — Ты хоть дыши, что ли.
— Найди мне того, кто прислал сюда этих скоморохов, Рысь. Найди живым. Человек проделал очень большую и очень хорошую работу. Просто замечательную. Нам с тобой не грех и поучиться у такого ловкого выдумщика. Ну, или на тризне за него чашу-другую поднять, если не доведут Боги с ним живым встретиться, — в голосе Чародея опять пропали оттенки и эмоции. Будто говорил снова не он, а безносая старуха с косой.
— Думаешь?.. — не успел договорить вопрос воевода.
— Знаю, Гнат. Таких совпадений не бывает. Смотри, одно лицо, одна фигура. Песня ещё эта, колыбельная-калыханка наша, мать-то… Прям детство вспомнилось. Видать, тоже чаровать голосом умеет. А сейчас она подойдёт, шапчонку снимет, чтоб народ в неё деньжат набросал. И волосы по плечам распустит, так, что у мужиков сразу глаз масленый станет, а у баб — ядовитый.
Будто повинуясь княжьему приказу, певица-актриса и явно шпионка закончила песню, сняла убогую шапку и пару раз качнула головой, подняв повыше подбородок. Явив и лебяжью белую шейку, и водопад светло-русых волос, что заструился по плечам и спине. Вызвав восхищённый вздох у толпы. Забывшей, что на девушке затрапезный армячок и штопанные валенки. Умело сделано, профессионально. В этот момент можно было, наверное, не только кошели с поясов срезать, но и шубы снимать, никто и глазом бы не моргнул. Талантливая девочка.
«Дай-ка я, княже. Увлёкся ты, кажется. Беды бы не было», — попросил я Чародея. Чувствуя, как его захлёстывает ярость. И улавливая надёжно скрытую от остальных тревогу. Что кто-то смог просчитать-прочитать его, как раскрытую книгу, и подобраться так близко.
«Давай, Врач. Хвала Богам, что с тобой меня свели. Сам бы наворотил сейчас дел, как пить дать. Если б выжил тогда в порубе», — откликнулся Всеслав, «отступая назад». Необычно и странно ощущалось, как его душа словно отвернулась от творящегося на площади шоу, опустила плечи и глубоко, тяжко выдохнула, проводя ладонями по лицу, будто сгоняя тревогу и напряжение.
Светловолосая двигалась в толпе галсами, лавируя, кажется, совершенно непредсказуемо. Но с коня было видно и понятно, что финальной точкой маршрута певицы были именно мы. Народ расступался, щедро награждая иноземную артистку. У неё заполнилась уже третья шапка, и неуловимый, будто смазанный персонаж в неброской рванине поменял её на четвёртую, точно такую же. Мастера́, ничего не скажешь. Но то, как по обе стороны от них, тусклого и яркой, двигались тенями нетопыри, острый княжий глаз уловил. Как и то, что маршрут с крыш чётко отслеживался наконечниками стрел Яновых ребят.
— Как зовут тебя, красавица? — голосом радушного хозяина спросил я у артистки, что замерла возле Гнатова Булата, будто не решаясь двигаться дальше.
— Моё имя — Али́с, великий князь руссов, — с поклоном ответила она, чуть картавя. Мирей Матьё, мать её.
— Ты проделала долгий путь, Алис. Добраться в наши земли от острова Ситэ, от Сен-Жермен-де-Пре непросто, — проговорил князь Полоцкий и великий князь Киевский. По-французски.
Давным-давно, через тысячу с лишком лет вперёд, я учил этот язык в ординатуре. Без него не было шансов поехать в заграничную командировку от объединения «Загранпоставка». Тогда хорошие советские врачи получали очень хорошие деньги в валюте и чеках, работая вдали от Родины. Но отправляли только политически подкованных, со знанием иностранного, и преимущественно — без семей. Я думал поехать в Африку, там без французского никуда. Но не вышло. Вышло жениться и через некоторое время улететь через Ташкент в Кабул, пропади он пропадом. Там, кажется, всем было наплевать, на каком языке говорили врачи, лишь бы работу свою делали. А её, той работы, было ох как много.
Алис едва не отшатнулась, услышав речь Всеслава. Оставалось надеяться, что грамматика и произношение у меня хоть немного соответствовали этому времени.
— Вы поразили меня в самое сердце, Ваше Высочество, — загадочная певица склонилась ниже, изобразив что-то вроде сложного книксена, под армяком было плохо понятно. — Никак не ожидала, что в этих местах услышу родную речь, господин принц!
— Давай перейдём на здешнее наречие, Алис. Уважим жителей. Нехорошо, если ты не понимаешь, о чём говорят и что задумали те, кто рядом с тобой. Это напрягает, — ответил Чародей. Позволив себе чуть приподнять левую бровь. И от этого малозаметного жеста артистка побледнела и закусила нижнюю губу. Став при этом отчаянно привлекательной и милой. Будь сейчас «за рулём» Всеслав — кто знает, что могло бы произойти. Но мне было очень много лет, и в инструментарии дамского кокетства я разбирался получше князя. Хоть и не понимал по-прежнему даже близко их логики, разумеется.
— Я приглашаю тебя и твоих артистов в терем, Алис. Надеюсь, вы не откажетесь дать ещё одно представление вечером для меня, моей семьи и важных людей города. Не всем так повезло, не все увидели и услышали твой талант и красоту, — вот так тебе, шпионская гражданка, не ты одна кокетничать и кружева плести умеешь!
— Мы с радостью и почтением принимаем твоё приглашение, великий князь, — вновь склонилась она.
— Вас проводят на подворье, помогут разместиться и досмотрят мои люди, — Чародей включился в беседу так, что перехода не заметил никто, даже, кажется, Гнат.
Князь кивнул воеводе, тот щёлкнул пальцами, неторопливо стянув рукавицу — и возле Алис «проявились» двое Гнатовых. Как и вокруг каждого из скоморохов-менестрелей, что казались совершенно невидимыми и неуловимыми в толпе. Для самой толпы и для них, но не для нетопырей-головорезов, конечно. А у повозки артистов выросли сами собой, будто скалы-утёсы при сильном отливе, фигуры Ждановых богатырей. У Рысьиных, что ли, стажировались так ловко появляться? Народ аж ахнул, отступив от кибитки с куклами, что застыли над ширмой. Фигурки императора и папы забавно схватились за сердце и свалились вниз. Кукла в волчьем плаще победно вскинула вверх оба меча. Или подняла, сдаваясь, руки. Которые заметно подрагивали.
То, как стрельнула глазами в толпу и на повозку француженка, давало понять, что опыт оценки и анализа ситуаций в краткие сроки у неё имелся, и приличный. Подняв глаза на Всеслава, она лишь кивнула, вежливо и сдержанно, давая понять, что оценила жест и правила принимает.
— Айда к дому, друже, — сказал князь, поворачивая Бурана, — дел до вечера ещё полно, и к представлению подготовиться надо. Лавки там расставить…
Рысь двинул Булата следом, махнув непонятным жестом над головой. А певица, чуть нахмурив светлые брови, смотрела, как убирают луки и спускаются с окрестных крыш невидимые до сих пор стрелки.
— Ты зачем эту выдру домой позвал? — глаза Дарёны жгли огнём. — От неё ж за версту несёт: подсыл она! И гулящая наверняка!
— Не шуми, мать, не стоят эти пустяки беспокойства твоего. И волноваться тебе нельзя, — мирно подняв ладони, ответил Всеслав.
— Так и не тащил бы паскуд всяких на двор тогда! Заботливый ты мой! — жена упёрла руки в боки, видимо, не планируя прекращать скандалить.
— Помнишь, ладушка, как с монахом-латинянином вышло? Который перепугался так, что и думать позабыл, чтоб гадости нам с тобой делать? — не реагируя на тон и позу Дарёны, продолжал спокойно говорить князь. — Так вот он, думается мне, этой банде бродячих менестрелей и в подмётки не годится. Серьёзные люди к нам в гости этих скоморохов направили. Как бы не те, кто за папой и императором стоят. Невежливо от такого подарка отказываться.
