Читать книгу 📗 "Воин-Врач II (СИ) - Дмитриев Олег"
Рома с Глебом в сопровождении полусотни Гнатовых поехали верхом, усилив охрану дорогого гостя и будущей невесты. И повезли с собой семь саней янтаря. Три — в подарок, четыре — на продажу и обмен. Солнечный камень пользовался бешеной популярностью у китайцев уже тогда, да и европейцы покупали его с большой охотой и очень задорого. А откуда он взялся у степняков в таком количестве, из людей хана не рассказал бы никто. Правду не рассказал, имеется в виду. Версия о богатом варяжском торговом караване, который, вот незадача, шёл-шёл к морю, да так и не добрался, придумалась сама собой и всем вполне понравилась. Такое в эту пору случалось сплошь и рядом.
От ятвягов пришли вести о том, что сводный отряд язычников встретил и сопровождает к Киеву группу нетопырей по Припяти. Эти двигались без захода в Полоцк, и, судя по донесению, тоже шли отнюдь не порожняком. Перед князем имела все шансы вот-вот встать серьёзнейшая проблема: «нема куда гро́ши девать». Но я почему-то был уверен, что Чародей что-нибудь придумает.
В части придумок он уже выбился с огромным отрывом в безусловного лидера среди изобретателей.
Всеславовка, которую по-прежнему считали чудодейственным лекарством, продавалась дорого. Настойки, число и состав которых постоянно увеличивал и улучшал Антоний, отец-настоятель Печорского монастыря, стоили и вовсе бешеных денег. Особенно та, что включала в перечень ингредиентов гриб-весёлку и ещё несколько трав и кореньев со сходными эффектами. Афродизиак, мягко говоря, получался сумасшедшей силы. Прознав об этом, возрастные и богатые, очень богатые товарищи из бояр и от крупного бизнеса начали обивать пороги обители с предложениями и просьбами, крайне настойчивыми и непривычно щедрыми, выкупить рецепт. Когда стало ясно, что за просьбами того и гляди последуют требования и прочие неприятные вещи вроде дыбы и иголок под ногти, Глеб выправил для Антония богатого и торжественного вида грамотку о том, что состав этой и других настоек выдумал самолично великий князь, и что делать и продавать их дозволял только и исключительно монахам обители, как лицам духовным и в искусстве творения снадобий подкованным. Всем желающим оспорить или позадавать вопросы в дополнение к тексту грамоты устно рекомендовалось без стеснения явиться по адресу: «Княжье подворье, самый высокий терем». И там позвать Гната Рысь — он, дескать, в курсе и всё разъяснит подробнее монахов. Интерес, как и следовало ожидать, а с ним и весь нездоровый промышленный шпионаж вокруг обители, сошли на нет очень быстро. Вроде как даже и без жертв. Но, зная Гнатку, поручиться не могу, конечно.
Не прошло и пяти месяцев с того времени, как мы с князем начали проживать по соседству, в одном теле, а дел было наворочено очень прилично. И если, опять же, чтоб не сглазить, отложить в сторону внешнюю политику и подрывную диверсионную деятельность, включавшую в себя пляски вприсядку на всех планах римского папы, вселенского патриарха и императора святой германской римской империи, получалось уже более чем достаточно.
Работала служба СЭС, санэпидемстанции, причём у народа уже никаких злости или непонимания не вызывала. Еженедельные сводки о новорожденных, доживших до месячного возраста, давали понять, что монастырские акушерки, как бы по-идиотски это не звучало, работали на «отлично». Это подтвердил даже Буривой.
У кого-то из его многочисленной родни ожидалось прибавление. Собирались пригласить Агафью, Грачёву жену, но она плотно «прописалась» в княжьем тереме, став одной из лучших учениц Чародея. Роженицу везли уже туда, на подворье, но малыш решил не ждать. Чудом, глухой ночью выехали саночки к воротам Лавры. Сторожа, не разобрав нервные крики мужа и стоны бабы, сориентировались визуально. Куда ещё можно отправить с таким-то пузом? К повитухам, ясно! Мальчонка родился здоровым, крепким. И к бабкам проторили дорожку другие семьи, ждавшие детишек. И то, что почти всех из новорожденных после этого окрестили, ни разу не расстраивало старого волхва.
— Вырастут — сами решат, где Богам молиться, в лесу или в Софии у отца Ивана. Главное — живыми да здоровыми в мир народились!
Он уважительно называл патриарха именно так, отцом Иваном. Поговаривали, они как-то засиделись ввечеру́ за всеславовкой и религиозными диспутами. Наутро оба были хмурыми и мятыми, и имели по приличному бланшу, у волхва — под правым глазом, у священника — под левым. Но с той поры отношение друг к другу у столпов веры как-то поменялось. И в дела окормления чужой паствы они, видимо, решили не лезть.
После памятной метели плотники быстро возвели на высоком месте что-то вроде каланчи: здоровенную башню, где постоянно дежурили наблюдатели. В каждом из городских «концов»-микрорайонов была похожая, но поменьше. Появилась и система оповещения. Сигналов было немного, и теперь днём и ночью жители могли получить помощь люди при пожаре, преступлении или болезни. У районных построек дежурила стража, монахи-лекари и добровольцы с баграми и бочкой. Если становилось понятно, что своих сил не доставало — сигнал передавали на каланчу, а оттуда уже били тревогу на весь город. По флажкам днём и огням ночью народ быстро наловчился понимать, что и где случилось, сбегаясь, иногда быстрее чрезвычайных служб. Несколько раз именно такие, бежавшие просто поглазеть, успевали задержать вора, а однажды даже целого убийцу. В общем, с появлением адаптированного под здешние реалии МЧС, вырос и уровень гражданской сознательности. А вот «Горгаз», «04», делать не стали. За неимением газа.
Свен и Фома, учредившие что-то вроде товарищества, уже торговали не только хоккейным, то есть ледняным инвентарём. Пошли в оборот и инвалидные кресла, и более удобные костыли, и даже хирургические наборы. Но их просто так было не приобрести — требовалось поручительство Русской Православной церкви, личная печать Буривоя или самого великого князя Киевского. С помощью этого бюрократического усложнения, придуманного Глебом и Гнатом, кстати, удалось выявить подозрительно заинтересовавшихся новинками. Троих. Двух латинян и одного поляка. Двое куда-то скоропостижно исчезли, а оставшийся лях, со слов Рыси, мог ещё пригодиться. Они же, Фома и Свен, два мужа двух шумных и скандальных раньше, а теперь солидных и непередаваемо важных жён-сестёр, снабжали требуемым хирургическим инвентарём княжье подворье и Лавру. И были этим не просто довольны, а горды и счастливы.
Словом, впёрся я со своими знаниями в добрый и милый, полный политических и религиозных распрей, одиннадцатый век нагло и не спросившись. Ну, как попал, так и впёрся, что ж поделать? Поэтому — спортивный маркетинг, диверсионная работа, хирургия, включая нейрохирургию. Поэтому спирт и порох. А уж когда удалось получить азотную кислоту и глицерин, ещё веселее стало. Гораздо.
Мы как-то смотрели со старшим сыном, когда он, кажется, что ли школу оканчивал, то ли на первых курсах учился, какой-то дурацкий и грустный фильм по его наводке. Хотел он моё мнение услышать. Там в корягу заколебавшийся работать не понятно кем и не понятно на кого парень встретил другого парня, полную себе противоположность: яркого шустрилу в модной красной курточке. И вместе они устроили что-то вроде секции дворового мордобоя. А потом и вовсе начали какую-то партизанскую работу против режима. Того самого, в котором оба и проживали. Дурь, в общем, дурацкая, редкостная. То, что оба они — один и тот же душевнобольной человек, я понял в первой трети фильма. Как и то, что методика приготовления того, что они там, в клубе, о котором нельзя говорить никогда, из жира, кислоты и опилок, у них там была, конечно, неправильная. Удачно вышло, что правильную сам я прекрасно помнил ещё с университета. И то, что для создания очень многих веществ не требовалось ни электромагнитов, ни вакуума, ни прочих синхрофазотронов.
