Читать книгу 📗 "Патриот. Смута. Том 4 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич"

Он колебался секунду, я смотрел на него пристально. Не выдержал паромщик и через пару мгновений кивнул.

— Сделаю. Нынче веры-то нет никому. А тебе… Верю тебе.

— Спасибо Яр. Если пойдет все так, как мы хотим. Скоро торговля вернется.

— Хорошо бы так. — Он вздохнул тяжело. — Хорошо, господарь.

Паром толкнулся, уперся в мостки. Вышли, взлетели в седла, правда, святого отца опять пришлось подсаживать. Двинулись к встречающим. Шли плотно, вперед я не выступал. Изучал отряд. Вроде бы все мирно, но не хватало мне здесь на берегу Сосны пулю поймать шальную.

— Кто такие? — Облаченный в бахтерец мужчина на хорошем коне чуть выдвинулся вперед. Шапка богатая, сабля на поясе в хороших ножнах. Какой-то боярин, что ли? Или кто?

Но, то, что без шлема и вперед выдвинулся — хороший знак. Не опасается, что мы их здесь всех положим. Значит, миром настроен. Или прикидывается, что вполне вероятно.

— Игорь Васильевич Данилов, боярин. С людьми. К вам в Елец идем.

Народ за спиной говорившего со мной зашептался. Люди что-то начали обсуждать, переглядывались. Косились на Пантелея, замершего конным рядом со мной, на знамя, что развивалось над ним.

— Почто с тобой наши люди, Елецкие. А еще поп из храма Димитрия Солунского?

— Так, сами они с нами ехать решили. Никто не неволил.

Десятник, что близ меня был, проговорил тихо.

— Атаман это казацкий. Правая рука, есаул бывший Семена Белова. Зовут Иваном Волковым.

Ясно. Значит, вот он и противник основной мой. Раз правая рука, то за дело товарища своего стоит. За царька Дмитрия ложного. Ну, поглядим, что да как.

— А чего к нам?

— Да с воеводой вашим Семеном Беловым говорить хочу! — Я повысил голос, чтобы слышали все. — Как на Москву идти, обсудить! Вместе!

Люди за спиной атамана зашептались еще сильнее. Сам Волков пытался скрыть удивление, но получалось это с трудом. Не так он хотел строить диалог. Совсем не так.

— На Москву? — Усмехнулся как-то с натягом встречающий нас казак. Чуть помолчал, добавил. — Зачем нам на Москву идти? Нам и здесь хорошо. Мы же не татары, какие.

Я решил идти ва-банк. Нас больше, напасть он не посмеет. Нас больше, побиться.

— Так и мы не татары. Воевода твой ошибся, видимо. Людям сказал, что мы с ними идем. — Смотрел ему прямо в глаза.

Того начало малость потряхивать. Нервничал он сильно. Все же казак не был мастером интриг и переговоров. Продолжил я речь:

— Татар мы били. В Поле они ушли. А ты нас чего здесь встречаешь, а не в город зовешь, что мы, разбойники какие?

— Можно и в город. — Проговорил он и даже как-то улыбнулся радостно.

Надо же, как быстро согласился. И не скрывает даже, что хитрость задумал.

— Добро, атаман. Сейчас сотня моя переправиться и двинем. А воевода где? Ты же не Белов, ты Волков.

— Тебе этого знать не надобно. — Проворчал казак. Слова мои про сотню его очень сильно встревожили.

— Как ни надобно? Если я с атаманом твоим на Москву идти думаю. Вместе? Не с тобой же говорить. Ты же не воевода.

Говорил я по-доброму, улыбался, но специально вызывал у этого казака гнев в злость. Провоцировал. Он то думал, что мы вот-вот и двинем малым числом в город. А тут решили сотню ждать. А с сотней справиться, уже дело иное.

Сейчас начнет что-то думать.

— Что мы здесь мокнем. — Попытался как-то уйти от моей провокации казак. — Давайте в город, в терем, сядем в терем, поговорим.

— Так с кем говорить-то? Если воеводы нет. Где он? Чего не здесь? Не на посту!

— Дела. — Процедил атаман. — У него.

— Какие такие дела? Чего не встречает?

— Кого? — Я чувствовал, как злость закипает в этом человека. Зубы чуть-чуть не скрипели. Бесил я его. Раскачивал, а он поддавался. Хорошо. Глупость тогда какую-то сморозит или сделает.

— Меня. — Улыбнулся радушно, но глазами следил за руками сопровождающих Волкова казаков. — Я же ему письма писал. И до того, как татар мы били, звал помогать. И после. И что? Сидите тут.

— Да кто ты такой? — Проговорил медленно атаман. — Чтобы тебя… И встречать!

— Царь это! — Выкрикнул Елецкий десятник, наш бывший пленный. — Ей-богу! Вот те крест. Атаман. Ты же знаешь меня.

Скрипнули стремена и парень начал креститься, поднявшись в них.

— Молчи! — Заорал, что есть сил казак. — Заткни свой рот поганый! Пес! Предатель!

Ситуация внезапно накалилась. Я взмахнул рукой.

— Тихо, тихо! Собратья!

Люди, что стояли против нас сильно нервничали. Они были в меньшинстве, и вступать в заведомо проигрышный бой им вовсе не хотелось. Тем более мы не были настроены изначально агрессивно. Пока что лютовал только один их предводитель.

— Собратья, мы же не разбойники. И вы… — Начал я, осматривая их, но готовый вот-вот кинуться в драку, если будет нужно.

— Отец небесный. — Батюшка спрыгнул с лошади. — Люди православные, служилые, да вы что.

— Пошел прочь! Пес! — Продолжал яриться казак.

— Ты что творишь, казак! — Выкрикнул я. — Кому служите, бойцы? Батюшку и псом… — Покачал я головой.

Сопровождение атамана все больше паниковало. Они не понимали, что происходит. Биться — глупо, полягут все. Удирать, чтобы по нам из пушки вдарили. А как же их главный? Да и видел я в их лицах неуверенность. А главный ли он? Стоит ли доверять такому?

— Заткнись. — Процедил сквозь зубы бледнеющий от злости атаман.

Святой отец тем временем встал между нами.

— Ты на попа не при. Не смей. — Процедил я сквозь зубы. — Вы что тут, все, от веры православной отреклись, что ли? Ума лишились?

Люди за спиной зама воеводы начали креститься. Святой отец сделал еще пару шагов вперед. Руки в стороны расставил. Заговорил.

— Иван, ты же человек веры нашей, послушай! Послушай меня. — Очи в небо поднял. — Его, господа, послушай.

— В чем слушать? — Казак чуть остыл. — Царем какого-то… мужика кличете.

Хоть не пса, но так тоже к боярину относиться и говорить негоже. За такое и саблей по роже получить можно.

— Я себя царем ни разу не именовал, собраться. — Смотрел на всех Елецких зло, пристально. — И мужиком себя кликать, не позволю. Что мы, разбойники, что ли? Что здесь твориться?

Ждал, когда кто-то пистоль выхватит. Но те робели. Понимали, что начни они бой, им конец. Да и, видимо, не было в них единства. Все же слухи и наличия знамени поколебали веру их в то, что за правое дело стоят. За истинного царя, которого к тому же били уже не раз.

А здесь — может, какой-то иной потомок Ивана Грозного. Может к нему переметнуться? Отчего нет. Помирать-то не хочется.

Продолжил медленно.

— Мы идем на Москву. Собор Земский собирать. Царя выбирать. Всех желающих с собой берем. Серебром платим. Кто с нами? А?

Люди переглядывались. Посеял я в них смятение еще больше. Оплату пообещал. Видано ли такое в Смуту.

— Нам и здесь хорошо! — Выпалил атаман. — Нам царь не нужен!

— Врешь! Сам же ты, цариком кого кличешь? — Я уставился на него грозно. — Димку, вора?

В глазах встречающего я увидел вначале непонимание. Что-то типа, какой Димка, какой вор? Но через секунду, когда дошло, наконец, до него — то ярость лютая обуяла этого человека. За саблю он схватился. Потянул. Зубами скрипнул.

— Да я тебя, как щенка.

— Биться хочешь, как лыцарь, а? За вора своего? — Перевел взгляд на робеющих за его спиной. — А вы⁈ Смерть все принять хотите? Ради чего? За кого?

— Да я тебе, боярчик. — Злость бушевала в нем. — Горло вспорю.

Меня не интересовал этот человек, я смотрел на остальных.

— За кого бьетесь? Помереть решили? За вора?

Умирать они явно не хотели. Оружие не поднимали, видели, что мои люди без команды нападать не будут, а беснуется тут только один человек. Их предводитель. И к его удивлению, все они за него не горели желанием отдать жизни прямо вот здесь и сейчас. Особенно видя, что мы не проявляем агрессии.

— Убью!

Сабля вылетела из ножен. Атаман толкнул лошадь вперед.

— Стой, стой! — Закричал батюшка, но казак направил на него своего скакуна. Священнику еле удалось увернуться, отскочить в последний момент.