Читать книгу 📗 "Секретарь ЦК (СИ) - Семин Никита"
Заверив Алексея, что обязательно и фото сделаем, и мороженое поедим, я прошел на кухню. А там — мандарины с грушами в вазочке. С момента подписания договора с Турцией южные фрукты постепенно стали входить в обиход не только высокопоставленных партийцев, но и обычного народа. Вот и у нас на столе они все чаще и чаще появлялись, но я до сих пор еще иногда смотрю на эту картину — и не верю. Так отвык, что чем-то нереальным они первое время казались.
Быстро съев жареную картошку, я с удовольствием впился зубами в сочный плод, мысленно насвистывая незатейливый мотивчик. Люда в это время убежала в комнату — укладывать детей спать. Благостный вечер прервала длинная трель телефона. Междугородний звонок! И в такое время — кому я вообще понадобился?
Я быстро снял трубку, пока звонок окончательно не разбудил уже начавшую дремать Иру.
— Алло… — сквозь хрипы послышался знакомый голос. — Серег, ты слыш… ишь меня?.. лло!
— Да, слышу! — невольно повысил я голос, словно это могло помочь докричаться до собеседника.
— Это… орис. Серег… ей Палыч в больниц…
Шипение усилилось, а потом связь и вовсе оборвалась, оставив меня в растерянности.
Глава 4
Май — июнь 1939 года
После звонка я места себе не находил. Восстановив в памяти весь разговор, понял, что звонил Борис, и Королев почему-то оказался в больнице. Но что случилось? Первая мысль — британцы сумели выйти на него и как в прошлый раз устроили диверсию. Тут же позвонил в НКВД, запросив соединить меня с Лаврентием Павловичем. Там меня давно знали, поэтому тянуть с ответом не стали. Уже через пять минут я разговаривал с Берией.
— Нет, диверсий на объекте не было, мне бы уже доложили, — успокоил он меня с одной стороны, а с другой — что тогда с Королевым. — Я сейчас же свяжусь с полковником Ивановым, узнаю подробности.
— Буду рад, если потом мне сообщите — что там у них случилось, — попросил я.
— Хорошо, до связи, — коротко отозвался Берия и положил трубку.
Следующий час я был сам не свой, чем очень потревожил Люду. Рассказывать ей подробности не мог — все же секретная информация, просто сказал, что возникли проблемы на работе. Наконец снова зазвонил телефон.
— Инсульт, — сказал всего одно слово Лаврентий Павлович, после чего отключился.
Вот совсем не успокоил! Инсульт ведь и к смерти привести может, а без срочной медицинской помощи — так почти гарантированно человек умирает. На полигоне, как я знал, медики были. Но хватит ли их квалификации, чтобы помочь Сергей Палычу?
— Успокойся и поспи хоть немного, — гладила меня по спине Люда. — Сейчас ты все равно ничего не сделаешь, я правильно поняла?
— Да, — вздохнул я тяжело.
— Тогда выспись. С утра все и исправишь. Ты у меня справишься, я верю!
Не сказать, что ее слова меня успокоили, но в одном она права — прямо сейчас я ничего не могу сделать. И все подробности будут как раз к утру. Заставить себя заснуть я смог лишь через два часа.
Встал я с головной болью — не выспался. Быстро закинул в себя завтрак и кинулся в Кремль. В голове свербело, что без Королева ракетная программа сильно затормозится. Только бы он выжил! И не только из-за его важности, мы с ним и чисто по-человечески сошлись.
Добравшись до своего кабинета, я тут же запросил связать меня с Берией. Голос у Лаврентия Павловича был усталый — тоже не выспался, если вообще ложился.
— Его везут в Москву. К вечеру самолет должен прибыть.
— А что конкретно произошло? Из-за чего инсульт?
— С ним твой друг, Черток, в сопровождении — у него и узнаешь подробности, — отмахнулся он от меня.
Только продиктовал время прилета самолета и аэропорт, после чего сбросил звонок. Ну и ладно. Похоже, больше я от нашего чекиста ничего не узнаю.
Сосредоточиться на работе после таких новостей было непросто. Но все же удалось волевым усилием переключить себя на просмотр подготовленных для информбюро статей. Основной упор в них мы делали на правильное освещение событий на Дальнем Востоке, а то англичане уже начали поднимать волну, будто мы бросили своих граждан, скромно замалчивая о моральной стороне действий японской армии. Ну а мы про их попытку геноцида не молчали, заодно пропагандируя стойкость и мужество советских людей, и героизм красноармейцев и наших моряков.
После обеда как обычно отправился на заседание Ставки. И главной темой сегодня стали события в Казахстане, а конкретно — что именно произошло там.
— Взорвалась? — вскинул бровь товарищ Сталин после короткого доклада Берии.
— Да, — кивнул Лаврентий Павлович.
— Диверсия?
— Нет, недостаточная надежность ракеты. Товарищ Королев с самого начала нас предупреждал, что любое изделие может взорваться в самый неподходящий момент. Нам повезло, что боевые пуски прошли штатно. Напомню, что пять первых запусков закончились аварией. Лишь после удачного старта шестой ракеты было принято решение о боевом применении изделия. Но и в последующие запуски было выявлено множество ошибок в управлении. Надежность тоже «хромала». Вот товарищ Королев, пока мы не совершаем новых боевых запусков, и затребовал провести еще пуски — для полной отработки. Много научных данных о ракете при седьмом и восьмом старте не было получено — сами понимаете, по каким причинам.
— Не поставишь вместо боевой части научное оборудование, — прошептал я, но Берия меня услышал.
— Именно так. Однако девятый пуск окончился взрывом. И вот после него товарищу Королеву резко и поплохело. Первую помощь ему оказали быстро, но более подробную информацию о его здоровье и причинах инсульта получим лишь, когда он будет в Москве.
— Держите меня в курсе здоровья товарища Королева, — веско сказал Иосиф Виссарионович.
Берия лишь кивнул, после чего мы перешли непосредственно к обстановке на фронтах и на дипломатическом поле. Тут пока особых изменений не было. Британскому послу передали, что условия, предложенные его правительством, для нас не приемлемы. Также связались с послом Финляндии и передали ему наши предложения: остановка конфликта по текущей линии боестолкновения. Все территории, занятые советскими войсками, переходят под нашу юрисдикцию. СССР готов «забыть» блокаду Ленинграда, если Финляндия признает эти земли нашими и не будет настаивать на британском варианте договора. В противном случае — боевые действия не только продолжатся, но и новые условия для мира станут жестче. Финны пока молчат.
Этим вечером я не отправился домой, а приказал водителю ехать на аэродром, адрес которого дал мне Лаврентий Павлович. Хотел лично встретить Королева с Борей.
Самолет приземлился уже в первом часу ночи. Кроме меня его прилета ожидала медицинская бригада, готовясь сразу забрать пациента и отправиться в больницу. Вскоре подали трап, и медики кинулись принимать из рук летчика и Бориса Сергея Павловича. Он был в сознании и даже вяло отмахивался от посторонней помощи, но при этом был бледен и держался не уверенно.
Я успел лишь поприветствовать Королева, как его взяли в оборот врачи и на каталке увезли в сторону своей машины. Боря с тревогой провожал их взглядом и лишь когда Сергей Палыч оказался в машине скорой помощи и скрылся с наших глаз, едва заметно выдохнул и перевел внимание на меня.
— Спасибо, Серег, — с чувством сказал он.
— Товарищу Берии спасибо — это он организовал доставку и медбригаду, — отмахнулся я от благодарности. — Лучше расскажи — как так получилось-то?
— Перенервничал Сергей Палыч, — вздохнул друг.
Мы неспешным шагом направились от трапа на выход с аэродрома.
— Только нервы? — удивился я. — Много кто нервничает, но чтобы инсульт…
— Не у всех такая ответственность, как у Сергей Палыча. Ты бы видел, как он переживал, когда первый боевой запуск проводили. Сигарету за сигаретой выкуривал, не останавливаясь. На восьмом — то же самое. Ты же знаешь, что Сергей Палыч не особо верующий, но в те моменты он тихонечко под нос молился. Всю важность полетов до нас довели, и если бы хоть один из них сорвался… — Борис покачал головой удрученно. — Когда выдалась пауза, он тут же стал Иванова дергать — чтобы провести новый запуск, но уже для отработки ракеты. Тот сначала отнекивался, кивал на Москву, что в любой момент может приказ прийти о новом запуске. Лишь когда две ракеты у нас в наличии оказались, товарищ полковник дал добро на пуск. Ты бы видел его лицо, когда ракета взорвалась, пролетев всего два километра! А ведь Сергей Палыч предупреждал!
