Читать книгу 📗 "Куратор (СИ) - Киров Никита"

Чего? Чего-то он гонит, может, тоже башкой стукнулся. Но я с ним конфликтовать не хочу. Настроение было хорошее. Удалось докторам, откачали после двух пулевых. Теперь мне есть над чем поработать.

Потёр лицо ещё раз. Щетина отросла. Причём мягкая. Ещё и волосы будто выросли. Странно, у меня же были залысины.

Возможно, это кажется. Может, это ещё последствия наркоза идут, и в голове прояснилось не до конца.

— Ох, Анатолий Борисыч! — услышал я радостный девичий голос. — Пришли в себя наконец!

— Да вот, вроде бы ожил, — я чуть улыбнулся.

Она тоже мне улыбнулась. Причём не так, как улыбнулась бы пожилому человеку, который старше её раза в три. Медсестра же совсем молоденькая.

— Вы вчера ещё пытались вставать, даже говорили со мной, — сказала она. — И раньше тоже что-то рассказывали.

— О чём это?

— Какая-то запись и телефон, я разобрать не могла. Дроны какие-то.

— Начитаются в своих телефонах, блин, — с неудовольствием проговорил дед, что-то черкая в кроссворде. — Наверное, ещё и сбили, пока в телефон пялился.

Что? Вот это я совсем не понял, что он там бормочет и почему.

Так. Ладно. Тут надо подумать. Возможно, я просто стукнулся башкой, и начались какие-то странности. Башка ещё не пришла в норму до конца после операции и всех лекарств, могут быть галлюцинации.

Но сегодня мне явно легче, потому что в голове почти нет тумана. И она не раскалывается.И дышать легко, причём полной грудью, будто не был курягой со стажем.

Медсестра, рыженькая девушка с приятной улыбкой, подошла поближе, поправила подушку, проверила капельницу и ушла.

Так, ладно, надо понять, что делать дальше. Сначала надо проверить тело. Пошевелил руками — слушались. Причём отлично. Ноги тоже отзывались, но в левой чувствовалась глухая боль под коленом. Но при чём здесь ноги, если стреляли в грудь?

Я отодвинул одеяло и замер. Вот это уже было совсем не так.

Грудь тощая, безволосая, рёбра проступали под кожей. Кожа очень молодая, живот впалый, мышц почти нет. Руки тоже молодые, худые, с длинными пальцами. Плечи узкие, не развитые. На правом молодёжная татуировка, на такой высоте, чтобы было видно под коротким рукавом футболки, но можно было скрыть под рубашкой.

Твою дивизию, это что за чертовщина?

Я отошёл после наркоза? Вроде бы отошёл. Я явно чувствую, что это реальность. Я начал пытаться вставать, но медсестра, заглянувшая в палату, меня остановила.

— Так, стоять, стоять! — её голос стал строже. — Вернее, лежать. Спокойнее, Толя. Ещё рано.

— Дай ему телефон, сразу спокойный станет, — проворчал дед с кроссвордом. — Им телефон дашь, и они целый день лежать будут, тунеядцы.

Твою дивизию. Но надо вести себя осторожно, ведь медсестра намекала, что я бредил, так что вполне ещё мог не оклематься. Но происходящее было странным. Я несколько раз вздохнул, как учили, чтобы всё спокойно обдумать.

Надо понять, что у меня есть. Переворачиваться мне можно, а вот вставать нельзя. В груди нет дыр от пуль. Проблема в голове, по которой меня кто-то будто ударил, на ней толстый слой бинтов. И волосы густые, я ощупал, и слишком длинные для того, кто всю жизнь стригся под машинку.

Ноги очень тонкие, как спички. Левая болела, но гипса не было.

Осторожно перевернулся и открыл скрипучую тумбочку. Ничего, пусто. Ни документов, ни телефона. Вообще ничего.

Я попытался полежать спокойно, чтобы прийти в себя. Вопрос, что делать с Трофимовым — пока отходит на второй план. Сначала надо понять, что вообще случилось со мной.

Почему, блин, я будто скинул пятьдесят килограммов и лет сорок минимум. И откуда эти травмы?

Медсестра пришла заменить капельницу.

— А у меня вещей с собой не было? — спросил я.

— А всё сдали на хранение, — тут же ответила она, глядя на меня. — Деньги в кассе будете получать, когда выпишетесь. Всё по акту. А вещи… что-то нужно принести?

— Телефон, — попросил я.

— Попрошу сестру-хозяйку, чтобы выдала, — сказала она, немного подумав. — А вы пока отдыхайте.

Хоть девушка вежливая и отзывчивая, а то в таком состоянии сам я мало что могу сделать. Слабость ещё давала о себе знать.

Я уснул. Вернее, приказал себе поспать, потому что надо набираться сил.

Когда проснулся, медсестра, у которой на бейджике на груди было написано «Филимонова Юлия», принесла телефон. Причём странный — не мой. Раньше я ходил с кнопочным, потом взял смартфон с большим экраном. Два, один особый, для работы, с которого я всё удалил, и второй, личный.

Это тоже смартфон, но экран у него меньше, причём на нём была большая трещина. С обратной стороны был логотип в виде надкушенного яблока и наклейка с какой-то яркой анимешной фигнёй.

Я же видел этот телефон. Да, помню, у того пацана, которого чуть не сбил. Я точно помню, что взял его наушники, которые он оставил у меня под машиной. Хотел вернуть, но использовал, чтобы привлечь внимание.

А вот телефон-то я точно у него не забирал. Может быть, память подвела? Ничего не понимаю. Зачем его принесли мне? Но хоть какой-то будет, с остальным разберусь потом.

Телефон не включался, не реагировал. Полностью разряжен.

— Есть зарядка? — спросил я у соседей по палате.

— От айфона нету, — отозвался толстяк в очках.

— Да они сейчас все одинаковые, — добавил мужик со спутанными волосами. — Любая новая подойдёт.

Сосед оживился и полез в тумбочку. Адаптер он вставил в розетку и протянул кабель мне.

— Держи, парень.

— Как зовут? — спросил я.

— Меня? — растерялся мужик.

— Своё имя я помню. Твоё, конечно.

— Рома.

— А по батюшке?

— Роман Андреич, — отозвался мужик.

— Благодарю, Роман Андреич, — я осторожно кивнул. — Что бы я без тебя делал, дорогой?

Давно взял это себе в привычку — обращаться к людям по имени-отчеству. Некоторым было приятно, когда взрослый мужик в пиджаке так уважительно обращается к тебе.

Но сейчас они удивлялись, когда я так к ним обращался. Пока телефон заряжался, я уточнил, кого как зовут, и запомнил. Мне тут придётся провести ещё какое-то время.

Наконец, телефон пиликнул, на экране появилось очередное яблоко. Затем высветилось сообщение: «Введите код разблокировки».

— Вот сразу за телефон упал, — недовольно проговорил дед. — Лучше бы книжку почитал. Лучше скажи, как звали слугу Портоса, только без интернета? Восемь букв. Наверняка не знаешь.

— Остань от человека, старый, — поморщился Васька, мужик со спутанными волосами. — Только очнулся.

— Мушкетон, — отозвался я. — Чего тут знать? У Атоса — Гримо, у Д’Артаньяна — Планше, у Арамиса — Базен.

— О-о-о, — протянул дед, с удивлением посмотрев на меня. — Читал, значица. Но это легкотня. Тогда скажи, а кто такой «греческий философ, учитель Александра Македонского». Десять букв, вторая «р»…

— Аристотель.

— Хм. А я думал, сегодня совсем ничем не интересуются, ничего не читают.

После этого он от меня отстал, иногда поглядывая в мою сторону с удивлением.

И какой код от телефона?

Это же телефон пацана, которого я чуть не сбил, моего полного тёзки. А память у меня хорошая.

А я вспомнил, что было написано в паспорте парня. 03.03.2005. А люди часто вводят в паролях свою дату рождения. Даже те, кто молодые и, казалось бы, должны в таких вещах разбираться.

Я ввёл 030305. Сложно привыкнуть к тому, что люди, родившиеся после двухтысячного, уже взрослые.

Телефон разблокировался. Появилась картинка с анимешной девочкой, и тут же посыпались уведомления. Десятки пропущенных звонков, сообщения в мессенджерах, письма. Пришли кучи СМСок.

А в календаре высветилась дата.

15 июня.

Надо же. Почти месяц прошёл после того, как в меня стреляли. Нехило меня вырубило.

Только кто мне пробил голову? Или в неё выстрелили? Сделали контрольный? Но тогда разрушится легенда о пьяных гастарбайтерах.

Пока я думал, телефон снова заблокировался. Но вводить код заново не пришлось — в этот раз телефон узнал лицо владельца и сразу разблокировался.