Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий"
– Ты видишь? – спросил Хизаши тихо. Облако, словно почувствовав угрозу, сжалось, жгуты-усики впились в голову больной.
– Вижу. – Кента присел рядом. – Надо проверить.
– Я тебе и так скажу, что это ёкай.
– Надо следовать правилам.
Кента полез за отворот кимоно и достал талисман для определения существа. Если загорится синим – и правда ёкай, а не злой дух или акума.
– Это безопасно? – спросил Хагивара, не выдержав их тихих переговариваний. Супруга же его молча ждала вердикта.
– Мы пока ничего не делаем, вам нечего опасаться, – искренне заверил Кента и направил ки в талисман, тут же вспыхнувший синим огнем. – Хорошо.
– Хорошо это значит, что с Таэко все в порядке? – снова влез Хагивара. Юная служанка возле него в волнении сцепила пальцы в замок и прикусила губу.
– Какое там в порядке? Жизненную силу вашей жены тянут с каждым ее вздохом, – бросил Мацумото. – Немного осталось. Промешкай вы еще пару дней, вам даже ваш Будда не помог бы.
– О, амитабха! – выдохнул Хагивара. – Вы же спасете их?
– Их? – не понял Кента.
Слабая рука госпожи Таэко скользнула по одеялу, накрыв ладонью живот, и все стало ясно.
– Вы должны были предупредить о положении госпожи Таэко сразу, – укорил Кента хозяина.
Он не стал говорить о том, что кто бы ни присосался к молодой женщине, он мог уже убить плод в ее чреве, забрав его только формирующуюся жизненную силу.
– С ним… все хорошо, – с трудом проговорила она, улыбаясь мужу. – Я чувствую.
Кента не был так уж уверен, но матери ведь и правда чувствуют такое? Он посмотрел на Хизаши, и тот мотнул головой. Кента с одного жеста разгадал его мысли и озвучил для остальных.
– Ритуал нельзя откладывать надолго. Вам лучше покинуть комнату, мы перекроем все выходы, чтобы тварь не ускользнула.
Хизаши удивленно приподнял бровь, Кента заметил это, но предпочел сделать вид, что нет.
– Вы слышали? – обратился он к застывшему Хагиваре и служанке. – Мы позовем, когда закончим.
Обеспокоенный супруг ушел, только получив от жены согласие, и наконец можно было сосредоточиться на работе. Хизаши первым делом принялся обклеивать выход и предварительно закрытые сёдзи на внешнюю галерею охранными талисманами, а Кента начертил вокруг постели больной цепочку особых иероглифов. Это должно было усилить заклинание, которое им предстояло читать.
Туман у головы госпожи Таэко заволновался пуще прежнего, черные усики беспокойно шарили по ее щекам, впиваясь в бледную сухую кожу. Женщина застонала и впала в забытье. Возможно, это и к лучшему.
– Твари, значит? – вдруг спросил Мацумото, повесив последний талисман.
– Тот, кто забирает жизнь у матери и ее не рожденного ребенка, иначе называться не может, – жестко ответил Кента.
– Жалкое зрелище.
– Прости?
– Я о нем, – Хизаши кивнул на черное облако. – Трясется от ужаса, но не отваливается, хотя догадывается, что его ждет.
Кента не мог разобрать ничего в жадном клубке энергии, но Хизаши всегда было открыто больше.
– Что это такое? Неужели правда обариён? – спросил Кента.
Вместо ответа Хизаши опустился рядом с ним на колени и ткнул в облако веером. Показалось, будто тот входит в надутый бычий пузырь, а потом сопротивление вытолкнуло его обратно. Мацумото хмыкнул и полез уже голой рукой. Кента напрягся, но ничего страшного не произошло. Хизаши отряхнул пальцы и пояснил:
– Точно обариён. Когда он кормится, меняет форму и становится вот таким. Иначе хорош бы он был, лежа под своей безвольной жертвой.
Эти ёкаи известны тем, что подкарауливают путников в дороге и набрасываются сверху, цепляются за спину и начинают тянуть жизненные силы, становясь все тяжелее и тяжелее, пока не загоняют несчастного в могилу. Прогнать обариёна самостоятельно было почти невозможно, а если он как следует впился в жертву, то даже оммёдзи приходилось непросто. А уж беременная женщина для него – настоящее лакомство.
Хизаши поманил Кенту ладонью и, отведя подальше, наклонился и шепнул:
– Надо заставить его принять изначальную форму, иначе провозимся до ночи, а женщина может этого и не пережить.
– Мы должны постараться. Есть идеи?
– Тебе не понравится.
Кента отчего-то сразу ему поверил и уточнил с опаской:
– Сильно не понравится?
– Совсем не понравится, – кивнул Мацумото.
– Говори.
– Нам надо напасть не на обариёна, а на его носителя.
Кента едва не отшатнулся от него.
– С ума сошел!
– Ты сам видел, что он уже вгрызся в голову, – нахмурился Хизаши. – Будешь нежничать с ней, похоронишь и ее, и детеныша внутри нее.
– Ребенка, – поправил Кента, глядя ему в глаза. – Ребенка внутри нее.
– Решай, – бросил Мацумото и отступил на шаг, скрещивая руки на груди. Для него все просто, но о себе того же Кента сказать не мог. Пытался вспомнить все, что знал об этом ёкае, но больше ничего нового в памяти не всплыло. К тому же в ней пульсировали слова Хизаши: «…уже вгрызся в голову», «…похоронишь и ее, и детеныша». Как у целителей порой промедление забирало жизни пациентов, так и сейчас Кента чувствовал, что его нерешительность убивает госпожу Таэко. И ее будущего малыша.
Мацумото сверлил его из-под ресниц внимательным испытующим взглядом, точно не было этих уже почти трех лет, и Кента все еще оставался мальчишкой с фестиваля Ониби, не способным ни к чему, кроме как прятаться за его спиной.
– Давай попробуем, – произнес он. – Но Хизаши, не рискуй понапрасну.
Тонкие губы растянулись в довольной улыбке, и Мацумото вернулся к постели Таэко, наклонился и взял женщину за горло. Кента видел, как его ногти заострились, потемнели и впились в ее кожу. В комнате вмиг похолодало, воздух будто застыл, и Кента вдохнул осорэ – обариён пытался защититься, отпугнуть врага, покусившегося на его пищу. Хизаши сдавливал тонкую женскую шею с холодной улыбкой змеи. Кенте вдруг стало не по себе, он стиснул пальцы в кулаки, чтобы не наделать глупостей. Он верил Хизаши.
Наконец, как того и хотел Мацумото, черное облако задрожало, усики оставили лицо Таэко в покое, а после глаза женщины резко распахнулись. Хизаши отпрянул, и ее тело потянулось за ним, будто привязанное невидимыми нитями. Потом застыло и снова дернулось – на этот раз рвано, неестественно. Голова была безвольно склонена к плечу, руки согнуты в локтях, как у деревянной куклы на шарнирах.
– Хизаши… – начал Кента, но Таэко не дала ему договорить. Голова качнулась, не сразу, но выпрямляясь на тонкой шее, и повернулась к нему. Широко распахнутые глаза ничего не выражали. И когда Хагивара Таэко поднялась, не осталось сомнений в том, что ею управляли.
Кенте уже не раз приходилось видеть пренеприятнейшие зрелища, но вид марионетки, созданной из живой женщины, еще недавно улыбающейся своему мужу, был ему особенно противен. Она неловко повернулась, сделала шаг, и Кента хотел скрутить ее немедля, но Мацумото остановил.
– Прикрывается ею, – кратко сказал он, не сдерживая презрения. – Вот-вот появится, гаденыш.
Выхватив у Кенты меч – тот не успел сообразить, – Хизаши обнажил клинок и направил острие на живот Таэко. Даже духовное оружие возмущенно задрожало, что тут говорить о Кенте. Но своего Хизаши снова добился. То, что двигало Таэко, заставило ее замереть. Это длилось недолго, и почти сразу женщина начала тяжело наклоняться вперед, пока не стал виден уродец, сидящий у нее на спине. Его тонкие ручки держали Таэко за плечи, маленькое серое тельце будто приросло к позвоночнику, но страшнее был рот – огромный, непропорциональный телу, распахнутый на всю ширь, и несколько кривых верхних зубов впивались в макушку женщины. Обариён вгрызся в свою добычу, не собираясь расставаться с ней.
Таэко едва стояла на ногах, несмотря на размер, ёкай на ее спине был непомерно тяжел.
Хизаши убрал меч в ножны и вернул Кенте.
– Я начну, а ты следи за ним, – сказал он и затянул заклинание. Таэко все еще не пересекла границы круга, и энергия ки, высвобождаемая Хизаши, сплеталась вокруг нее плотной сетью, жгла и жалила обариёна. Он сильнее сжал челюсти, и Таэко застонала. Из ран на голове по лицу потекла кровь. Голос Хизаши звучал все громче и увереннее, Таэко упала на колени, не в силах справиться с давящей на нее тяжестью. Обариён заворочался, но никак не желал отпускать ее.
