Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-54". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Удовиченко Диана Донатовна"
Эржебета не знала, что шепчут о ней по углам. А если бы и услыхала, вряд ли это задело бы ее. Сил не было ни на что. Она дико, люто, до боли в сердце тосковала по мужу и чахла без него.
Ференц, жизнь ее, душа ее, все время уходил. Туда, где нет места женщинам, где не нужна нежность. Где никакая любовь не могла защитить от ядра и клинка. Туда, откуда мог больше не вернуться…
Спасали только занятия алхимией и медициной. Уж в собственном-то замке Эржебета оборудовала лабораторию, где гнала странные, а иногда страшные зелья. Оршоля попробовала было сунуться, посмотреть, чем занимается невестка в подвале по полночи. Но Эржебета решительно захлопнула дверь перед ее носом. Сюда постылой свекрови вход был заказан.
Она много читала, ища способ справиться со своим недугом. Пыталась понять, отчего ей плохо, и почему не получается у них зачать. Ей хотелось родить Ференцу детей, чтобы Черный бей гордился большой семьей и всегда охотно возвращался в свой замок.
Но пока ни одно зелье не смогло вернуть ей здоровья. Ференц приходил – усталый, израненный, ожесточенный, уходил – успокоенный, любящий. А детей так и не случалось.
Так прошло полгода. Эржебете становилось все хуже. Она худела, сохла, черты лица ее заострились, в глазах горело лихорадочное пламя. Черный человек приходил теперь каждую ночь. Ложился рядом, требовал ласк. И говорил, говорил о будущем. Графиня отмахивалась, отталкивала демона, пыталась защититься. Но это не всегда удавалось, и она засыпала с ощущением греха.
Эржебета думала, лжет демон, нет никакого будущего. Тело и дух ее слабеют, и скоро она освободится от этого мира. Скорее бы.
Графиня полюбила уходить из замка, подальше от суетливой Оршоли. Бродила по окрестностям, поднималась по склонам, на которых росли виноградники. Гайдуки, приставленные охранять молодую госпожу, следовали на почтительном расстоянии, не смели попадаться ей на глаза – Эржебета предпочитала находиться в одиночестве.
Она никогда не заходила в деревни, крестьяне по-прежнему вызывали у нее безотчетный ужас и ненависть. Поэтому графиня не расставалась с плетью, которую пускала в ход, стоило кому-нибудь из черни встретиться с нею взглядом.
Особая ярость рождалась в душе Эржебеты при виде крестьянских девок. Толстые, задастые, они выглядели воплощением здоровья и безмятежности. Глядя в тупые краснощекие лица, слыша простой говор и грубый смех, графиня вспоминала сестер – изящных, прелестных, аристократичных. Им было столько же лет, сколько этим животным сейчас. Но эти, никчемные, топчут землю, Агата же с Каталиной гниют в ней.
И тогда казалось Эржебете, что эти – вот именно эти – девки живут жизни, которые были отведены ее сестрам. Ее охватывал безудержный гнев, и руки сводило судорогой от желания бить – да так, чтобы кровавой пеной покрывалась тугая белая плоть.
Когда накатывало такое, графиня издавала злобный ведьмовской визг, вытягивала плетью одну из напуганных девок, резко разворачивалась и шла к лесу. Только там, в чаще, под густыми кронами, на нее снисходило спокойствие. Она могла часами слушать птичий гомон или наблюдать за юркими белками. Эржебету не пугали ни волки, ни рыси. Разве могли они сравниться с человеком в мерзости и злобе? И дикие животные обходили ее стороною, чувствуя в графине слишком опасного хищника.
Однажды, сбежав от охраны, Эржебета долго пробиралась сквозь переплетение ветвей и вдруг поняла, что заблудилась. Смеркалось, воздух густел, напитываясь сыростью, издали доносился волчий вой.
Графиня не испытывала страха перед ночным лесом. Скорее, ее охватила досада – не хотелось ночевать на сыром мху. Она огляделась, пытаясь понять, в каком направлении находится замок. Вдруг взгляд уловил слабое мерцание за ветвями.
Гнилушки? Светляки? Или огонь? Эржебета осторожно выглянула из-за дерева и увидела поляну, на которой стояла старая, полуразвалившаяся хижина. Перед крыльцом горел костер, на нем грелся, исходя приятными запахами, котелок.
На крыльце сидела женщина, помешивала варево длинной ложкой. Вокруг лежали кошки – множество черных кошек. Десять, а может, больше. Поджав под себя лапы, жмурясь, смотрели на огонь, и в глазах их плясали искорки.
Мольфарка [89], поняла Эржебета. Только они живут в диких лесах Карпат, только им преданно служат черные кошки.
Женщина бросила короткий взгляд на дерево, за которым пряталась Эржебета, спокойно произнесла:
– Выходи.
Графиня шагнула на поляну. Женщина гибким движением поднялась, подошла к гостье, взглянула ей прямо в лицо.
Лесная жительница была немолода, но все еще красива. Густая грива волнистых, с серебряными нитями, черных волос, зеленые глаза, смуглая кожа. Фигура женщины сохранила девичью стройность.
Увидев в лице Эржебеты что-то, понятное ей одной, мольфарка сказала:
– Ты Батори.
Графиня молча кивнула, вглядываясь в смутно знакомые черты и ощущая странное умиротворение. Она снова узнавала…
– Что ж, ты наконец пришла, – проговорила колдунья. – Я ждала тебя. Я Дарволия.
В замок Эржебета вернулась вместе с мольфаркой. Дарволия, к ужасу Оршоли, поселилась в комнатке возле покоев графини. Теперь по лестницам и залам Чахтице бродили черные кошки.
Глава 4
Владивосток, май 2012 года
Потолок был абсолютно белым – без единого пятнышка или трещинки. Гладкий, идеальный такой потолок. Я бездумно пялился на него, постепенно приходя в себя. Наконец сознание прояснилось достаточно, чтобы в мозгу забрезжили самые актуальные вопросы. Где я? И что вообще происходит?
Тут же за вопросами потянулись некоторые ответы. Я вспомнил драку с упырями, урода в костюме химзащиты, чертову «куклу» в образе ангелочка с гранатометом…
Выходило, я не где-нибудь, а в самом логове упырей. Странно, что со мной не расправились прямо на месте – обычно они с охотниками не церемонятся. Ведь судя по нападениям в городе, киан-ши наплевали на перемирие.
Я осторожно пошевелился, ощутил, что руки скованы за спиной наручниками. Хорошо хоть, на ноги кандалов не надели. Креста на шее, конечно, не было, как и оружия, и молитвенника – упыри позаботились о своей безопасности.
Сел, огляделся. Просторная комната была пустой – не считая кушетки, на которую меня кто-то заботливо уложил, да большого плоского монитора на кронштейне, в углу под самым потолком.
Словно в ответ на мой взгляд, монитор озарился нежным голубоватым свечением. С экрана на меня смотрел старый китаец – сухощавый, с тонкой, как древний пергамент кожей. Узкие глаза смотрели из-под тяжелых век проницательно-холодно, в зрачках то и дело вспыхивали желтоватые искорки. Гладко обритая голова китайца поблескивала отраженным светом, через плечо была перекинута тонкая косица, на груди лежала узкая и жидкая, но длинная борода. Старик был обряжен в серую мешковатую рубаху из грубого полотна. На плече его сидела замотанная в точно такую же ткань мартышка, мордочка которой неуловимо напоминала физиономию хозяина.
Старик растянул губы в подобии вежливой улыбки. Глаза при этом оставались ледяными. Обезьяна проделала то же самое, только вышло у нее более дружелюбно.
Я молча кивнул в ответ. Надо же, с чего бы такая честь? Меня удостоил аудиенцией сам мастер Чжан, глава клана киан-ши. Говорили, что даже подданные никогда не видели его в реальности, старик всегда связывался с ними через камеры.
– Рад видеть вас в моем доме, Иван, – раздалось из динамиков.
– Как поживают ваши нелюди? Кажется, штуки три мне все же удалось замочить? – я постарался вложить в голос как можно больше презрения.
Мартышка заскакала на плече хозяина и разразилась гневными воплями, мастер Чжан повел себя более сдержанно:
– Несколько убитых членов клана – невысокая плата за визит столь дорогого гостя.
– Как это трогательно, – нагло ухмыльнулся я. – Правда, прежде чем пригласить в гости, меня едва не разделали из гранатомета. Недоносок в памперсах – ваша идея?
