Читать книгу 📗 "Конструктор живых систем: На пути к цели (СИ) - Птица Алексей"
— Пятьсот злотых он получил, оказывается?
— Да, мама.
— Хорошая сумма, приятная. Значит, что-то и на семью останется отложить, коли женится на тебе, и свадьбу за его счёт можно справить.
— Мама! Зачем ты сразу про деньги, а как же любовь? Может, я его не люблю вовсе?
— Стерпится, слюбится, — пожала плечами мать, — подожди, вот отец придёт с работы, за ужином и поговорим.
Вечером, когда отец вернулся домой, и они втроём уселись ужинать, мать кратко пересказала разговор с Лизой и выжидательно посмотрела на главу семейства.
— Штош, — отложив в сторону ложку, а глава никогда дома не ел вилкой, потому как ложкой сподручнее пищу загребать, да ещё и быстрее, — штош, хорошая у него премия получается, да и профессия хорошая, без денег не останется.
— Он получил ранение, деньги на лечение ушли, наверное, — отозвалась Лиза.
— А что за лечение, отрезали у него что, или требуху прострелили? — деловито осведомился отец, отхлебывая с шумом из блюдечка чай по сельской привычке.
— Я не знаю, — растерялась Лиза, — у него шрам страшный во всю щеку, я его сразу и не узнала. Багровый такой, уродливый.
Отец, отхлебнув ещё раз из блюдечка чай, что пил вприкуску с кусковым сахаром, поставил его на стол.
— А что же, он теперь тебе не мил?
— Не знаю, — потупилась Лиза.
— Будет с деньгами, привыкнешь, а без денег он такой и вправду не нужен, ещё тратиться, шрам этот сводить,
— Да с такой рожей его и на работу могут не брать, — вмешалась в разговор мать.
— А и верно, зашлют куда-нибудь в леса, на полустанок безвестный, и ты с ним туда же поедешь, если замуж выйдешь. Тут столица, а там дымовица. Знаем, бывали-с.
— А и верно, а и верно, — запричитала мать.
— Вот и я говорю. Ты с ним о встрече договорилась?
— Нет, вашего решения ждала, письмо обещалась ему написать, а он мне уже ответ, если согласен встретить меня.
— Это правильно, дочь. Что же, встретиться надобно, чтобы уж всё понять про него. Как он одет, оценила?
— Да, папенька, хорошо одет, мундир нового сукна и ботинки новые.
— Ммм, ну если в мундире пришёл, то не факт, что деньги есть и много. Ладно, встретишься, прогуляешься, обязательно в кафе напросись, себя побалуешь, потом к нам веди, а мы с ним переговорим, тогда уж и решение примем окончательное. А то всё вокруг да около, а тебе замуж пора, нечего тянуть кобылу за хвост.
— А когда его просить?
— Как когда? В воскресенье, вестимо, как раз все дома будем, да ты его надоумь, чтобы он не с пустыми руками пришёл, а подарочек какой купил. И мне, и матери твоей, и нам приятно, и он покажет, на что готов ради тебя и чего стоит…
— Да-да, — поддакнула мать, — по подарку и цену его узнаем! — на том разговор и завершился.
Лиза доела ужин и с лёгким сердцем ушла к себе. Решение за неё примут родители, а она подчинится, а то и хочется, и колется… Усевшись за стол, она приготовила письменные принадлежности и, аккуратно выводя каждую буковку каллиграфическим почерком, написала.
«Любезный друг, жду вас у ворот известного вам музыкального училища в двенадцать дня воскресенья осьмнадцатого числа. А в три часа пополудни маменька с папенькой будут ждать вас с нетерпением у нас дома, если вы изволите согласиться и возьмёте с собой что-нибудь для укрепления знакомства с ними. Маменька любит шить на досуге, а папенька обожает нюхательный табак, желательно заморский. Засим, в надежде на встречу, остаюсь в ожидании. Елизавета Синегреева».
Придя в общежитие, я поведал Петру довольно грустную историю своей встречи с Елизаветой, на что он только пожал плечами, сказав.
— Таких много, они боятся родителей больше, чем свою будущую судьбу, да и ты для них неясен и непонятен, Федя. Вот они и не торопятся. Знали бы, сколько у тебя есть денег, то уже давно силком повесили тебе на шею свою Лизоньку, а так ты их сам в неведенье держишь.
— Согласен, — пожал я плечами.
— А что Женевьева? — поинтересовался тут же Пётр.
— Не знаю, никак не могу с ней увидеться, и она мне платок прислала, — решился я поделиться с другом.
— Платоок! — протянул он, — ну, это тебе, брат, повезло, — платки просто так не дарят.
— Я в госпитале лежал, может, поэтому.
— Может, но всё равно, платок — это уже личное. Тебе не стоит связываться с Лизой, разве что, как совсем запасной вариант, и нужно поговорить с Женевьевой.
— Я знаю, но не получается, ты же видишь, что у нас занятия не совпадают. Вообще расписание другое, а она ещё и с охранником стала ходить.
— Если с охранником, значит, совсем дела плохи в империи. А ты ведь можешь у неё стать охранником?
— С чего бы вдруг? Нет, никто не разрешит, да и разные факультеты, это нужно на факультет воздушного транспорта переходить.
— Ну и переходи, подай прошение, так, мол, и так, хочу учиться воздушному транспорту, более перспективное направление. Второй курс только, разрешат, если уж совсем препонов не возникнет, да ты на хорошем счёту, не посмеют отказать. Ты ведь и на приёме у императора был⁈ Кстати, хороший повод поговорить с Женевьевой. Можно остановить её и задать вопросы о факультете.
— Там Марфа эта, купчиха, постоянно возле неё вертится.
— Она уже переводится на другой факультет, пару дней или неделя, и она уедет, так что, подходи, не бойся.
— Ладно, почему бы и нет.
— Вот и я говорю!
— Да, надо только выбрать время.
Но на следующей неделе мне пришло письмо от Лизы, прочитав которое я решил, как можно быстрее, последовать совету Петра и форсировать события. Письмо содержало множество намёков, которые я, как сын небогатых родителей, прекрасно понял и которые мне не понравились. А ещё передо мной ясно замаячила возможность жениться на Лизе.
Ведь стоит только показать с важным видом свою чековую книжку её отцу, а также упомянуть, что я продаю квартиру в Крестополе и вскоре куплю здесь, как моя судьба для них будет решена, а я как-то ещё не готов жениться, если честно. Может, это и неправильно, но не готов, так что, пора найти и вывести на разговор Женевьеву. Однако, и ответ Лизе написать нужно.
А что писать? Первой мыслью было согласиться, потом отказать, затем просто не писать ответ, в итоге я решил сделать паузу и ответить, что на следующей неделе встретиться не смогу. Написав письмо, я отправил его по адресу, а сам стал настойчиво искать возможность поговорить с Женевьевой.
Вскоре мне представился подходящий случай, правда, для этого мне пришлось отпроситься с последней пары, чтобы уж наверняка поймать девушку. Заняв свой пост в коридоре, недалеко от двери в лекционный зал, где у неё проходили занятия, я взял в руки учебник и стал внимательно его изучать, как будто только в нём имелись ответы на все мои вопросы, в том числе и личные.
Ждать пришлось минут двадцать, когда, наконец, двери аудитории распахнулись, и оттуда стали выходить студенты. Я отошёл дальше, чтобы не привлекать к себе много внимания и одновременно иметь возможность заранее увидеть Женевьеву. Дальше я предполагал поговорить с ней в большом зале, что находился ниже, и где я мог легко догнать её, как бы невзначай. А вот и она!
Женевьева в своём брючном костюме, в котором обычно ходила на занятия, выглядела просто потрясающе, а я смалодушничал и заклеил сегодня свой шрам пластырем. Увидев девушку, я отлип от стены и влился в общий поток студентов, стараясь не упустить её из вида и не отстать. Женевьева тоже заметила меня, но не ускоряла шаг, и когда мы спустились в огромный холл учебного здания, она остановилась и, обернувшись ко мне, посмотрела прямо в глаза.
— Женевьева⁈
— Слушаю вас, барон! — внешне холодно, но с откровенным любопытством отозвалась девушка.
— Я хотел бы с вами поговорить.
— Вы уже со мной и так разговариваете, барон…
— Да, но я хотел бы…
— Слушаю вас, барон, вы уже две минуты пытаетесь завязать со мной разговор, но всё никак не начнёте. Я уже стала уставать. И зачем вы налепили на лицо этот ужасный пластырь, он вам не идёт! — и Женевьева дёрнула головой. Элегантная шляпка от этого движения заколыхалась, как от ветра, указывая на мой провал.
