Читать книгу 📗 ""Фантастика 2025-46". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кас Маркус"
К счастью, господа и товарищи, нам известен человек, который в нашем прошлом сумел вернуть России ее силу и могущество, превратив ее в великую державу. Как вы думаете, товарищ Дзержинский, товарищ Сталин справится с теми обязанностями, с которыми не справились Николай Второй, князь Львов и Керенский?
– Вы считаете, что можно совершить революцию и избежать эксцессов? – ответил вопросом на вопрос Дзержинский.
Неожиданно в разговор вступил до сего момента молчавший подполковник Ильин:
– Да, товарищ Дзержинский, мы так считаем. Более того, у нас в будущем был соответствующий политический опыт, который завершился вполне успешно. Я вам потом при личной беседе изложу наш план.
Я поднял руку:
– Позвольте представить вам подполковника Ильина Николая Викторовича, – потом кивнул Ильину: – Продолжайте, Николай Викторович.
– Позднее, когда власть перейдет к большевикам, каждый может найти себе достойное место в новой России. Для начала надо заключить с Германией мир, на условиях предложенного нами нулевого варианта. Для мужиков, измаявшихся в безземелье, это земля… Для рабочих – справедливое трудовое законодательство и достойная оплата за их работу. Для всех – бесплатное здравоохранение и образование. Для умных и талантливых людей – возможность занять любой пост и любую должность, без оглядки на происхождение.
Для нынешнего офицерского корпуса и чиновников мы откажемся от идеи господина Энгельса о полной ликвидации старого государственного аппарата, армии и флота. Сохранив армию и флот, пусть на первых порах и в кадрированном составе, мы предотвратим появление большого количества безработных офицеров и чиновников, которые в нашей истории и стали питательной средой для Белого движения.
Кроме того, не все воинские части будут кадрированными. На окраинах Российской империи, стараниями господ из Временного правительства, поднимает голову местечковый национализм, с которым в любом случае придется бороться железной рукой. К тому же вероятна интервенция англичан, французов, американцев и даже японцев. В срочном порядке необходимо воссоздать органы по борьбе с уголовной преступностью, разрушенные Керенским, и принять все меры к обузданию разгула бандитизма самыми крутыми мерами, вплоть до расстрела уголовников, взятых с поличным, прямо на месте преступления. Работы много, вся она нелегкая, но мы ее не боимся.
– Большевики не боятся нелегкой работы, товарищ Ильин, – сказал Дзержинский, – мы будем с вами сотрудничать, если это не потребует от нас отказа от идеи социальной справедливости.
– Не потребует, – сказал я, – если, конечно, не считать социальной справедливостью желание некоторых горячих и глупых голов перестрелять всех бывших – от царя до последнего городового.
Дзержинский кивнул. Очевидно, он не хуже меня знал реальное состояние дел в России. Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич сделал свой выбор уже давно. Еще тогда, когда вместе с генералом Потаповым они сделали все, чтобы сорвать замысел Корнилова стать диктатором. Он и в нашей истории служил большевикам не за страх, а за совесть. Думаю, что и в этой истории он не изменит себе.
Контр-адмирал Пилкин молча сидит за столом, опустив голову. Ему тяжелее всего. В тот раз он примкнул к генералу Юденичу, участвовал в Гражданской войне на стороне белых, потом эмигрировал и умер в Ницце. Будем надеяться, что на сей раз он все же сделает правильный выбор. Я решил с ним побеседовать отдельно, с глазу на глаз, как адмирал с адмиралом. А вслух сказал:
– Николай Викторович, проводите, пожалуйста, генерала Бонч-Бруевича в оперативный отдел. Пусть он поделится с нашими офицерами информацией об обстановке на фронте в Прибалтике. Чем сильнее мы будем бить немцев, тем быстрее они согласятся на мир. Потом, будьте добры, полностью введите товарища Дзержинского в курс текущих дел. А я тут поговорю с Владимиром Константиновичем как моряк с моряком.
12 октября (29 сентября) 1917 года, 11:00. Петроград, Кирочная улица, угол с Таврической
Капитан Тамбовцев Александр Васильевич
Вертолет улетел, машины уехали, остались на улице лишь я да генерал Потапов. Николай Михайлович был задумчив и немного грустен.
– Пойдемте, Александр Васильевич, – сказал он, – как говорили древние, suum cuique – каждому свое. Кому мировая революция, а кому черная работа, про которую обывателям лучше не знать. Но ведь должен же кто-то думать о безопасности России, какой бы государственный строй в ней ни был! Как я понял, вы и сами выходец из структуры, которая в вашем времени занималась чем-то подобным?
– Не совсем так. Я занимался в нашем времени не военной, а политической разведкой, но суть от этого, однако, не меняется… Посмотрите, Николай Михайлович, – воскликнул я, – все те же мозаичные панно, какие были в моем детстве! – Я указал на музей Суворова, подобно башне старинного русского кремля возвышавшегося на другой стороне Кирочной улицы. На его фасаде размещались две мозаики: «Отъезд Суворова в поход 1799 года» и «Суворов, совершающий переход через Альпы».
– Я помню, – сказал задумчиво Потапов, – как накануне завершения моего обучения в Академии Генерального штаба шли разговоры о том, чтобы построить на территории, принадлежащей Академии, этот музей. Потом собирали деньги на него по подписке – я тоже внес свою лепту, – и в 1904 году музей был открыт. На открытии присутствовал сам государь.
– А во время войны в него попала немецкая авиабомба, и он был разрушен. Восстановили лишь в 1951 году. За четыре года до моего рождения. Я ведь родился и вырос на этой улице. Правда, тогда она носила имя Салтыкова-Щедрина. И в детстве часто, почти каждую неделю, я бегал в этот музей, где рассказывалось о жизни и подвигах моего великого двойного тезки.
– Так вы здешний? – с изумлением спросил меня Потапов. – То-то я и гляжу, что вы прекрасно знаете Петроград. А я вот, представьте себе, москвич. В 1888 году закончил Первый московский кадетский корпус.
– Как же, знаю такой, – ответил я, – это который в Лефортово… Сейчас в нем находится Общевойсковая Академия вооруженных сил Российской Федерации.
– Жива, жива, значит, моя альма-матер, – радостно воскликнул генерал Потапов, – а я уж грешным делом посчитал, что в революционной буре ремесло офицера станет и ненужным.
– Да нет, Николай Михайлович, – сказал я, – офицеры еще долго будут нужны России. Знаете, как хорошо было сказано в одном замечательном кинофильме, «Есть такая профессия – Родину защищать».
12 октября (29 сентября) 1917 года, 11:30. Петроград, Суворовский проспект, дом 48
Капитан Александр Васильевич Тамбовцев
За этими разговорами мы дошли до дома на углу Кирочной, Суворовского и Кавалергардской. Здесь, на последнем этаже, в круглой мансарде, напоминающей крепостную башню, располагалась квартира, которая на время стала нашим пристанищем. У подъезда бородатый могучий дворник – похоже, из отставных унтеров – лихо козырнул генералу. Мы поднялись по лестнице и позвонили в медный звонок с фарфоровой пупочкой.
Тяжелая дубовая входная дверь открылась моментально. В дверях стоял один из бойцов спецназа с автоматом в руках. Я хотел сделать ему замечание – ведь нельзя открывать дверь, не убедившись в том, что на лестнице нет нежелательных лиц, но боец, улыбнувшись, пальцем показал наверх. Я поднял голову и увидел, что над дверью уже установлена видеокамера. Оперативно – ведь не прошло и часа, как наши орлы здесь обосновались. Наверху, на чердаке были слышны шаги.
– Это наши ребята разворачивают антенну, – ответил спецназовец на мой немой вопрос. В общем, работа кипела.
Мы прошли с генералом в большую квадратную комнату и там разделись. Как и обещал, я решил показать Потапову видеофильм о Великой Отечественной войне. По моей просьбе телеоператор «Звезды» Андрей Романов сделал, что называется, на коленке документальный фильм, состоящий из нарезки фильма «Великая Отечественная» Романа Кармена и вставок из лучших художественных фильмов о войне.
