Читать книгу 📗 "Избранный цикл фантастических романов 1. Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кири Кирико"

И я рубанул.

Один, второй, пятый, десятый, сотый… Удары срывались с моего клинка, который был точной копией меча великой снежной принцессы. Я рубил людей на подступи, стараясь не обращать внимания на то, что каждая копия — это я сам.

Трава становилась красной от крови. Количество тел росло, а противников становилось всё больше и больше.

Я не думал, с кем я воюю, с самим собой или с противником. Если сейчас я обрубал все связи с собой прошлым, убивал всё, что могло тянуть меня назад, то, значит, так тому и быть. Я не остановлюсь перед своей целью, и если такова за неё цена, я был готов её заплатить.

Они, другие я, подобрались ко мне вплотную, и клинок уже вскрывал их самих. Каждый взгляд, каждый из этих людей был мной. И почему-то с каждым убитым я чувствовал, как внутри что-то холодеет. Раз за разом холодеет, будто отмирает, оставляя пустоту.

Но я уже не мог остановиться.

Я увернулся от меча и наотмашь рубанул, и сразу четыре головы слетели с шеи. Шагнул вперёд и, развернувшись, отправил сразу несколько ударов, которые были будто один. Они срезали всех на своём пути, оставляя после себя тропу из трупов.

Взмах мечом, удар ногой, ещё один взмах мечом, и тройка падает и уже не встаёт. От крови земля становится влажной, и очень скоро я вообще перестаю её чувствовать, шагая по мягким податливым телам.

Гора трупов росла. Именно гора трупов, и она становилась всё больше и больше, когда на неё взбирались люди. И с ужасом я наблюдал, что убиваю не только собственные копии. Среди них всё чаще попадались другие люди, которых я видел в своей жизни до этого.

— Почему ты убегаешь от себя?! Ты не можешь отказаться от себя!!! — проорал другой я мне в лицо, и удар меча разрубил его пополам. Его тело скатилось к основанию небольшой горки.

Я отошёл назад, повыше на трупы, и сделал сразу с десяток ударов, каждый из которых убил меня самого. Я легко уворачивался от выпадов копий, в ответ на один удар нанося сразу тройку. Там, где не мог достать клинком, кидал лучик счастья, срубая по несколько за раз.

А им было не видно ни конца ни края.

Они будто стягивались со всех концов этого поля, только и ища возможности умереть от меня.

— Ты предатель!!! — проорал мне кто-то другой и упал вниз уже мёртвым.

— Ты предал, предал своего названного брата!!! — и ещё один падает вниз.

— Это ты должен был гнить за решёткой! Ты!!! — и меч срубил… того, кого я называл когда-то своим братом. Я так и не увидел, что пряталось в его взгляде — голова улетела в наступающую толпу.

— За что ты убил меня?! — девушка, чьё лицо я видел только с газет, свалилась вниз, когда удар пробил ей сердце.

— Ты всегда думал только о себе! — ещё одна копия, но уже моей вечно пьяной приёмной матери, свалилась вниз.

— Признайся!!! — ещё одна копия моего названного брата через мгновение падает вниз.

— Убийца!

— Ты предал его!

— Это ты должен был умереть там!!!

И чем больше я рубил, тем больше криков поднималось.

Я слышал всё это уже сотни раз. Слышал в своей голове, прокручивал не раз и не два, жалея, что не мог вернуться обратно и исправить содеянное. Не прошло ни дня, чтобы я не возвращался к этому. Но я научился жить с этим, а потом и вовсе перестал вспоминать о своём прошлом, будто его никогда и не было.

А теперь я должен был избавиться от этого окончательно, чтобы идти дальше.

И чем больше я убивал, тем лучше понимал, что меня это отпускает. Отпускает пропорционально росту горы трупов из копий меня и всех тех, кто так или иначе оставил на мне отпечаток.

Люди продолжали ползти по горе трупов со всех сторон, будто муравьи, которые не могу остановиться, а я продолжал их рубить. Минуты сменялись на часы, а мой клинок превращал в фарш мои воспоминания одно за другим.

Я был весь в крови, я мог почувствовать её вкус на своих губах. Рука будто прикипела к рукояти меча, а кровь уже наложилась на меня несколькими слоями. Я рубил, рубил, рубил, словно обезумевший махал мечом, отправляя без оглядки в иной мир всех тех, кто мне не нравился, пока…

Пока не обнаружил себя с поднятым мечом над единственной оставшейся копией.

Бой закончился.

Закончился так же неожиданно, как и начался, и я не мог вспомнить, когда бесконечная волна моих собственных копий и копий других людей прекратила штурмовать гору трупов, а я сам спустился вниз, чтобы покончить с самим собой.

И теперь, когда я стоял над последним, замахнувшись мечом и глядя в собственные глаза, происходящее заставило меня в этот момент задуматься — а почему именно он барьер? Моя часть, что так держится за прошлое?

Я вспомнил слова Гоя о том, что каждый выбирает сам — сохранить в себе что-то человеческое или отказывается от этого, потому как так проще идти дальше.

И сейчас у меня была возможность убить часть самого себя. Ту часть, которая меня мучала, ту, которая напоминала о том, что я сделал, заставляла сомневаться. Часть моей собственной души, которая заставляла меня оставаться человеком и ощущать чувство вины. Без неё мне было бы легче, без неё я мог бы идти дальше, не оглядываясь назад…

И именно без этой части самого себя я бы не был тем, кем стал.

Я тоже своего рода психолог, хочу заметить, и прекрасно понимал, что она была моим напоминанием границ, через которые нельзя переходить. Забыть этот урок, отказаться от него, и вернусь тот я, которого я сам и ненавидел. Тупой, трусливый и самоуверенный, отвращение к которому заставило меня пересмотреть мои же собственные взгляды.

И сейчас, стоя над самим собой, я понял, что… не хочу забывать о том, что произошло в прошлом. Не хочу, потому что… это и сделало меня таким, какой я есть. Тем придурком, который ради маленькой девчушки несётся на край света, чтобы спасти её. Потому что этому самому придурку претит мысль, что ребёнка будут использовать в своих целях те, кто считает, что теперь он может делать всё, что захочет.

— Ненавижу всякие самокопания… — пробормотал я, опуская меч.

— Ненавижу, — кивнула копия, подтверждая.

— В чём смысл этого барьера? — негромко спросил я.

— У меня тот же вопрос, но мы, скорее всего, знаем ответ, не так ли? — хмуро ответил я напротив.

Наверное, да.

Барьер лишь помогал понять, кто ты есть и будешь на самом деле. Помогал сделать выбор — избавиться от человеческого, чтобы легче было подниматься по ступеням Вечных, или же… примириться с самим собой.

Дальше мог идти лишь тот, кого не терзают сомнения, а что делать с этими самыми сомнениями — выбор исключительно индивидуальный.

Подозреваю, что каждый, кто через него проходил, точно так же сталкивался с частью собственной души, которая называлась человечностью и не давала им творить беспредел. И здесь, в этом видении, каждый мог выбрать свой путь, как двигаться дальше.

Кто-то уничтожал в себе любые сомнения, становясь больше похожими на роботов. А кто-то просто принимал и смирялся.

И сейчас у меня был выбор — избавиться от него, убив свою копию вместе со всеми терзаниями, или… или принять её со всеми недостатками. В конце концов, что значит отпустить? Уничтожить, сделать вид, что этого не было? Забыть? Или принять, что сделанного не изменишь, и просто стараться больше этого не повторять.

— Ты не прав, — вздохнул я, глядя на себя. Да, бредово разговаривать с самим собой, но я чувствовал, что должен это проговорить. Для самого себя. Чтобы понять, почему мне это так важно, спасти Ки. — Прошлого не исправить, ничего уже не изменить, и мёртвых не вернуть к жизни. Лучшее, что я могу сделать — усвоить тот урок и больше не повторять ошибок. Я не ищу прощения и прекрасно знаю, почему иду за Ки. Потому что я не хочу повторения истории, когда я отсиделся за спинами тех, кто был мне дорог, трясясь над собственной шкурой.

— Ты не избавишься от этого чувства вины, — сказал он/я. — Оно будет тебя всегда преследовать.

— Ну и отлично, — пожал я плечами и протянул руку. — Значит, у меня будет всегда напоминание, как делать не стоит. А теперь давай руку. Только без гачимучи.