Читать книгу 📗 "Янычары - Говда Олег Иосифович"

Вот и приходилось трем первым курсам «учебки» терпеть эти мучения, тем более что согласно местной легенде, ежегодные рапорты начальника Центра подготовки с просьбой пересмотреть нормы и покрыть корпуса спальных бараков дополнительным термоизолирующим слоем, неизменно возвращались из военного министерства с припиской: «Отказать, в виду отсутствия целесообразности».

Но, сколько бы ни напоминали офицеры, о стойкости бойца к трудностям и лишениям воинской службы, а старшекурсники — проживающие в типовых жилищных модулях, не заверяли новобранцев, что они вскоре привыкнут к этой мелочи, Весту верилось в радужную перспективу с большим трудом. Особенно, начиная каждый рассвет с дрожи во всем теле и вслушиваясь в выбиваемую зубами товарищей морзянку. Зато, только на Инокине командиры и наставники в упор не замечали дрожащих девчонок, забирающихся утром в кровать к озябшей подружке. За всеми не уследишь…

М-да, об этом он точно зря вспомнил. Теплое и упругое тело Тони так отчетливо всплыло в его воображении, что парень понял — сегодня больше не уснуть. А пробираться в женский корпус, изображая из себя девушку, уже слишком поздно, светает. Ну, а раз так, зачем мучиться?

Климук поднялся с кровати и стал одеваться.

Натянув форменную тельняшку и шорты, парень сразу же почувствовал себя гораздо уютнее. И впервые подумал, что, может быть, именно в таких добровольных подъемах и кроется секрет привыкания?

Снисходительно улыбаясь, он укрыл своим покрывалом, дрожащего, но отчаянно цепляющегося за сон, своего соседа и друга Стасика, достал из прикроватной тумбочки умывальные принадлежности и неспешно побрел в блок гигиены.

Сейчас, когда до побудки оставалось не менее получаса, лагерь выглядел удивительно пустынным и безлюдным. А тишина стояла такая, что сюда отчетливо доносились звуки морского прибоя. Хотя до побережья было почти два километра. Кстати, тоже придумка военных психологов. Мол, захотят кадеты искупаться — так, заодно, и лишний кросс пробегут. Два в одном флаконе. Полезно и приятно. А что после обратного пути, да при такой жаре, придя в лагерь надо вновь под душ лезть, это уже мелочи войсковых будней.

Задумавшись, Вест даже не заметил стоявшего неподалеку незнакомого офицера-наставника с нашивками ортного командира и очнулся только услышав команду:

— Кадет Климук, ко мне!

Вест вздрогнул от неожиданности, но тут же бросился к ортному.

— Одабаши [6], кадет Климук по вашему приказанию прибыл!

— Почему не спишь, кадет? Живот прихватило?

— Никак нет, одабаши! Здоров!

— Тогда, объяснись. Почему вскочил до подъема?

— Выспался.

— В самом деле? — ортный внимательно осмотрел парня, который совершенно бодро стоял перед ним навытяжку и добродушно, не по-уставному прибавил. — Что ж, Вест, похоже ты первым из этого призыва шагнул на следующую ступень развития. Посмотрим, посмотрим…

А потом отрывисто приказал:

— За мной, бегом марш!

Вест механически выполнил команду и только спустя пару минут понял, что пятнистые, как маскхалат, куполообразные бараки тренировочного лагеря остались далеко позади, а они с офицером-наставником бегут по направлению к морю.

Эта пробежка мало чем походила на уже ставшие привычными марш-броски. Легко передвигая ноги, без дополнительной нагрузки на плечах, глубоко вдыхая грудью, не стянутой ремнями формы и снаряжения, пахнущий морем воздух, Вест будто парил над плотным песком. Удивляясь тому, что впервые за полгода обратил внимание на изысканную красоту здешнего пейзажа. Особенно впечатляли полупрозрачные, стеклянно-хрупкие стволы, единственно прижившихся на Инокине, карликовых олив, умудряющихся находить влагу и собираться в рощицы даже на склонах барханов.

Хотя, с другой стороны, что же здесь странного? Да, к морю и обратно бегалось не одну сотню раз, но — непременно в строю. А передвигаясь в колонне, видишь только затылок своего товарища. Вертеть при этом головой и глазеть по сторонам не рекомендуется. Проще простого сбиться с шага, дыхания и создать проблемы не только себе, но и всей орте. Непреложный армейский закон слаженности и взаимопонимания — действуй как все. Это ж в какое диво превратилась бы, скажем, самоходка, если бы хоть один трак из ее гусениц решил полюбоваться окружающими красотами? Так и солдатский строй крепок монолитностью и целеустремленностью.

Зато теперь, когда офицер-наставник доверил Весту охранять свою спину, смотреть в оба было прямой обязанностью кадета. И хоть на Инокине ничто и никому не угрожало Устав, пропитанный кровью погибших бойцов, категорически запрещал янычарам, не зависимо от звания и опыта, любые одиночные перемещения за пределами лагеря или базы.

Впервые оказавшись в спайке, да еще ведомым у офицера-наставника, Вест так проникся собственной значимостью, что едва не влетел в спину ортному, когда тот остановился у кромки воды.

Ласковое и умиротворенное, как и сама Инокиня, прозрачно-синее море преданно и смиренно лежало у его ног, теплыми языками волн, вылизывая потные ступни человека. Только хвостом не виляло…

— Нравиться? — неожиданно спросил одабаши.

— Очень! — искренне ответил Вест. — У нас, на Обстинатке даже запруды штормят.

— Смешно, — улыбнулся уголками губ офицер, давая понять кадету, что оценил юмор.

— Какие шутки, — чуть недоуменно взглянул на наставника Вест. — Без страховочного линя, в воду даже в легком гидрокостюме далеко не каждый отважиться залезть. Да и то — надо сперва допуск у спасателей получить.

— Вот как? — удивился наставник. — А разве ты не с Альфы Тельца?

Тот факт, что офицер-наставник не знает климатических особенностей Обстинатки сам по себе, еще ничего не значил, — мало ли в освоенном Империей пространстве планет, — но в совокупности с тем, что он не ознакомился с биографией кадета, наводила на определенные размышления. И в другое время Вест обязательно насторожился б, сложив вместе два и два, но безмятежность моря и всей окружающей природы, сыграли с парнем плохую шутку.

— Нет, мои родители сменили место жительства и перебрались на Гею, когда мне исполнилось одиннадцать лет. А на следующий год… — Вест проглотил вязкий комок, подступивший к горлу и чуть сипло закончил. — Я остался один…

И тут наставник совершил еще один не уставной поступок. Шагнув ближе, одабаши с непонятной нежностью погладил кадета по коротко остриженным волосам.

— Ничего, парень. Держись… Здесь всем приходилось терять родных и близких. Увы, так устроен мир. И чем старше ты становишься, тем чаще сталкиваешься с этой неприятной стороной жизни.

— А вот и нет! — зло выкрикнул Вест, отстраняясь от офицера. — Я никогда больше не буду рыдать на похоронах. Я — янычар!

— Это верно, — кивнул головой наставник. — С благословения Императора, Оджак предоставляет каждому из нас шанс залечить старые раны и попытаться не нажить новых. Вот только жизнь, кадет, как вода, сумеет просочиться даже в самую микроскопическую трещину. Если только ты не намерен постоянно, до самой смерти, ходить в гидрокостюме и повсюду таскать за собой страховочный линь.

— Я не совсем понял вас, офицер-наставник… — растерялся Вест. Для него, родившегося и выросшего на Обстинатке, сравнение было достаточно емким, но слишком уж витиеватым.

— Не бери в голову, янычар. Со временем сам во всем разберешься и поймешь: что к чему… А пока — видишь эту безбрежную синеву? Она тоже терпеливо дожидается своего часа. Давай, парень, до подъема еще тридцать шесть минут, успеешь поплавать. А я — так и быть — поработаю наблюдателем. Хотел сам искупнуться, но тебе нужнее… — и, видя, что Вест замешкался, ортный командным тоном отчеканил. — Чего застыл, кадет?! Был отдан приказ: искупаться!

— Есть, искупаться!

Накрепко вколоченные за год обучения инстинкты сработали мгновенно. И Вест оказался по пояс в воде раньше, чем сообразил, что офицер-наставник шутит.