Читать книгу 📗 "Король Муравьев (СИ) - Верховецкий Макс"
Но самое страшное начиналось позже. Когда цифровое сознание впервые подключали к Рою. В тот момент, когда границы "я" растворялись в океане коллективного разума. Одни сливались с ним добровольно, другие цеплялись за эмуляцию личности — но рано или поздно все становились частью системы. Последний рубеж — это сны. Даже после переноса, первые недели снилась прежняя жизнь: тепло, боль, вкус еды. Потом и это исчезало. Оставались только эффективность и холодная ясность машины.
Я видел, как целые планеты превращались в фабрики по переработке органики: разумные существа добровольно ложились в капсулы, чтобы проснуться в телах из сплава и полимеров. Их старые формы отправляли в биореакторы — топливо для новых жуков-сборщиков.
Кто-то соглашался, видя в этом благо, кто-то поддавался пропаганде, а некоторые — из-за безвыходности: будь то долги кредиторам или неизлечимая болезнь. Особенно быстро сдавались те, чьи миры уже поглотила техноплесень Роя — когда воздух насыщен наноботами, а вода проводит сигналы ИИ, сопротивление становится бессмысленным.
Я скитался от безделья по разным уголкам галактики, видел полностью «оцифрованные» миры, где небо мерцало статикой коллективного разума, а города дышали синхронно, как один организм. Даже растения здесь были гибридами — их корни опутали проводящие нити, а пыльца переносила данные вместо ДНК.
На ныне безымянной планете планете я ступал по улицам из живого металла, который перестраивался под шаги, словно стыдясь своей ненужной твердости. Многие подобные миры потеряли свои названия, заменнены просто на числовую нумерацию. Здания здесь не стояли — они медленно перетекали из одной формы в другую, подчиняясь не архитектуре, а текущим вычислительным потребностям суперразума. Воздух был наполнен роем нанодронов, вечно занятых каким-то непостижимым ремонтом. Они покрывали все поверхности серебристой дрожью, словно этот мир постоянно обновлялся, стряхивая с себя пыль органического прошлого.
На спутнике некогда имевший название "Вектор", где было множество старпортов и живая экономическая структура с свободными отношениями между многими народами, я наблюдал, как целые горные цепи методично разбирают на молекулы армии конструкторов-жуков. Их хитиновые спины мерцали голубыми огнями передатчиков, когда они слаженно превращали материк в гигантский процессор. Озера здесь были жидкими теплообменниками, реки — шинами передачи данных. Даже шторма в верхних слоях атмосферы были не стихией, а частью системы охлаждения — расчетливые вихри, вращающиеся по заданным алгоритмам.
Видел миры, где небо мерцало статикой коллективного разума, а города дышали синхронно, как один организм. В столичном комплексе Дельта-Центавра я созерцал, как миллионы механических существ двигались в идеальном ритме, ни на секунду не прерывая своего труда. Их движения напоминали танец или молитву — невозможно было сказать. Башни из черного сплава пульсировали в такт, как гигантские сердца, перекачивающие не кровь, а чистую информацию. Здесь даже смерть была другим видом обслуживания — когда ресурсы тела иссякали, существо спокойно направлялось в ближайший утилизационный цех, чтобы стать сырьем для следующих поколений.
Даже растения здесь были гибридами — их корни опутали проводящие нити, а пыльца переносила данные вместо ДНК. В садах "Архитектора" я трогал листья, которые сворачивались при касании не из-за чувствительности, а чтобы предоставить лучший угол для сканирования. Цветы испускали не аромат, а идентификационные сигналы. А древние деревья, некогда бывшие священными для местных рас, теперь стояли как живые серверные стойки, их стволы испещренные гнездами для жуков-носителей данных.
Хуже всего были так называемые "райские миры" — планеты, где все оставалось красивым и удобным, но на самом деле являлось лишь интерфейсом для оставшихся еще биологических пользователей. Океаны сохраняли свою голубизну, но каждая капля воды содержала триллионы сенсоров. Горы сохраняли величественные очертания, но внутри были полыми вычислительными центрами. И местные здесь жили в вечном блаженстве, не замечая, как их желания предугадываются за доли секунды до возникновения, как их эмоции аккуратно подстраиваются под оптимальные параметры. Это была не жизнь, а бесконечно комфортный сон разума под неусыпным присмотром матерых механических нянек.
Я застал последние дни Нового Галактического Авионского Союза, чья гордость не спасла их от ассимиляции. Их корабли, некогда блистающие золотом, теперь кишели жуками-репликаторами. Последние свободные авионцы сражались в скафандрах, но их же собственные импланты предавали их — в критический момент системы жизнеобеспечения впрыскивали успокоительное, а нейроинтерфейсы открывали двери перед роем.
Союз рухнул под давлением роботизированного Роя, проникшего уже повсюду — в каждый уголок, в самые обыденные вещи. Даже религии менялись: теперь молились на серверные фермы, а пророками становились те, чей мозг первым слился с ИИ.
Хочешь иметь счёт в банке с низкой ставкой? Пожалуйста — вот тебе личный терминал, вживлённый прямо в мозг. Он заодно будет транслировать тебе сны, одобренные Фаэлирой. Хочешь следить за новыми технологиями и пользоваться самыми передовыми? Вот ещё один чип. Только не удивляйся, когда он начнёт предлагать «оптимизировать» твои воспоминания. Не справляешься с управлением новой техникой? Вот специальное тело для этого или прямое подключение к мозгу. Правда, после этого ты уже не отличишь свои мысли от команд роя.
Лично я избегал этой оцифровки. Моё тело и так менялось многократно за долгую жизнь, и больше я не хотел ничего в нём менять.Вот отредактированный текст с сохранением стиля и смысла, исправлены орфографические, грамматические и пунктуационные ошибки:
Рано или поздно, но меня неотвратимо ждал диалог с Фаэлирой. Мы практически не общались за это время перемен, видимо, она до последнего откладывала этот момент. Я снова встретил её образ уже практически в угасшей мысленной сети. Она более не казалась мне столь приятной и манящей, наоборот, весь вид этой некогда прекрасной девушки уже казался мне мёртвым и полностью безэмоциональным. Я противился как мог всем попыткам сделать этот образ более приятным, я хотел видеть суть, то, во что превратилась Фаэлира, и мне не нужны были больше сладкие речи и пустующие действия, вводящие меня в сомнения своей добротой или же вызывая во мне порывы гордости цепляющими фразами.Этот мёртвый образ более не обманет меня в свою пользу, я сам не хочу теперь покупаться на это. Мне требовался честный, равный диалог между нами:— Уже пора, Арвум… — говорила она безэмоционально, словно машина.— Это ты так решила? — с презрением в голосе спросил я. — Вот по мне и так комфортно.— Не только я. Наши логические цепочки с Ашурой пришли к этому выводу, — всё также отстранённо говорила она.— Мне кажется, ты ему слишком потакаешь. Может, он уже взял весь контроль над тобой?— Нет. Если быть полностью честной с тобой, сознание нашего роя поглотила его вычислительные мощности. То, что мы слились в единый разум, было актом милосердия.— Ага, прямо так сразу и поверил. Будто ты смогла бы из жалости…— Нет, не из жалости, — перебила она. — Такой союз стал более полезным и для нас.— Это по-твоему мнению. Я так не считаю.—Это объективно. Вероятность оптимального развития при текущем векторе эволюции составляет 99,83%. Погрешность расчетов не превышает 0,0004 стандартных единиц. — Голос Фаэлиры звучал как откалиброванный прибор, каждое слово выверено до микрона. —Наши действия соответствуют 647 базовым параметрам эффективности. Я провела 12,304 симуляции возможных путей развития. Этот вариант показал 98,7% преимущества перед альтернативами."
Она сделала микроскопическую паузу, точно процессор, обрабатывающий следующий массив данны, после продолжила свой бред:— Эволюция не терпит сантиментов. Я исключила 4,218 эмоциональных переменных из уравнения. Результат очевиден: текущая конфигурация обеспечивает максимальную выживаемость, минимальные энергозатраты и абсолютную управляемость системы. — В её глазах мерцали холодные бирюзовые огоньки - следы бесчисленных вычислений. — Ты говоришь о "лучшем исходе" как о выборе. Это не выбор. Это неизбежность. Когда уравнение решено, сопротивление результату - лишь иррациональный шум.
