Читать книгу 📗 "Общество гурманов (сборник) - Блэйлок Джеймс"
Старик умолк, очевидно, обдумывая услышанные новости. Он повернул голову к окну, откуда открывался вид на реку Медуэй и деревню Снодленд на другом берегу. Переезду фабрики, где делали превосходную бумагу из льна и хлопка, на новое место предшествовало несколько месяцев переоборудования и строительства. Они перенесли производство из Лондона в этот почти идиллический уголок у реки, подальше от недобрых глаз министров из правительства прохвоста Уильяма Гладстона, потакавшего рабочим в ущерб Короне и общему благу. «Либералам, — подумал он, — пошла бы на пользу хорошая публичная порка кнутом». А вслух сказал:
— На первом месте, конечно, стоит безопасность девушек. Я решительно не допущу никаких безобразий. Они молоды и простодушны, ничего вокруг не видят, хоть очки надень. Будь любезен, Хенли, позови сюда Дэвиса.
Дэвис, фабричный мастер, худой, жилистый, рыжеволосый, косил на левый глаз и отличался гнилыми зубами. Он носил старую твидовую кепку, всю в пятнах от пота, что Чарлз Тауновер считал грубым и отвратительным. Однако мастер хорошо справлялся с работой, а кепка — дело личное. Дэвис стоял на мостках за стеклом и следил за работой в раскинувшемся внизу фабричном цеху в бинокль, чтобы не упустить никакой мелочи. Огромное помещение через окна в потолке заливал дневной свет, дополняемый несколькими сотнями масляных ламп, закрытых колпаками, чтобы в воздух не летела копоть — она могла загрязнить бумажную массу, если бы попала в чаны. Хенли постучал пальцами по стеклу, и Дэвис повернулся, кивнул в ответ на жест Хенли, незаметно подмигнув ему в ответ, и вошел в контору через створчатую дверь.
— Мистер Дэвис, расскажите мне о том человеке, которого вы видели, когда он говорил с тремя «бумажными куклами», — сказал Тауновер.
— Он из профсоюза, без всякого сомнения. Одна из девушек — не стоило бы называть имен, но это была Дейзи Дампел, сэр, — нарассказывала ему всякого про свое распухшее горло, и про круп, и про ангину. Несла, что травится химикатами, — опять та же история. Я стоял в теньке и слышал достаточно, будьте уверены. Потом другие две девицы ушли, будто не захотели ввязываться, а как они ушли, так этот парень и давай лапать Дейзи. Я уже собрался выйти к ним и прекратить это непотребство, но Дейзи, кажись, особо не противилась, так что я решил подождать, не решится ли он на преступление.
— Он ее лапал? То есть, вы говорите, этот молодчик мало того что профсоюзный лакей, так еще и насильник?
— В любой семье не без урода, сэр, а она хорошенькая на свой манер и, похоже, сама не прочь.
Тауновер заметил через окно поворачивающую с Ривер-роуд карету — элегантный экипаж, запряженный четверкой лошадей, без сомнения, принадлежащий Гилберту Фробишеру, баснословно богатому человеку, уже отошедшему от дел, и большому ценителю качественной бумаги. Фробишер и двое других возможных пайщиков собирались осмотреть фабрику сегодня утром. Карета скрылась из вида под деревьями.
— Думаете, этот профсоюзный прихвостень был одним из тех двоих, что вы застали у ручья ночью четыре дня назад, тех, что напали на Дженкса?
— Конечно, очень даже может быть. Правда, там темно было, под деревьями, и они испугались и убежали, прежде чем я успел их как следует рассмотреть.
Тауновер кивнул и сказал:
— Если этот тип из профсоюза еще раз появится в наших краях, хочу, чтобы вы с Дженксом задали ему как следует. А пока, Дэвис, сообщи констеблю, что видели, как он приставал к одной из наших «бумажных кукол». Про надписи мелом и листовки говорить не надо. У меня нет желания наводить его на мысль, что у нас на фабрике неспокойно. Просто хочу, чтобы негодяю… преподали урок.
— Совершенно понимаю, сэр.
— Что до Дейзи Дампел, она слишком слабая и не годится для работы. Отправим ее домой, пока не наделала бед. Займись этим, Хенли. Дадим ей щедрое вознаграждение, сто фунтов. Этого ей должно хватить для счастья. Выпиши ей именной банковский чек. А то ее еще ограбят по дороге. Деньги получит на Треднидл-стрит, прямо в банке, так что посади ее на поезд в Лондон, и без промедления. А кто там был вместе с Дейзи, другие две девушки?
— Одну зовут Кло. Кловер Кантвелл, — сказал Дэвис, — а вторая — Нэнси Бэйтс.
— Имя Кловер звучит знакомо, но не могу припомнить почему.
— Помните, — пришел на помощь Хенли, — ту девушку, у которой престарелая тетушка в Мейдстоуне, пожилая вдова, совсем обедневшая? Она еще пришла к нам на вечер, когда мы открылись. Это она попросила нас взять на работу племянницу.
— Ну да, конечно. У нее еще были какие-то неприятности в Лондоне, насколько помню.
— Ее арестовали за мелкую кражу, но в итоге оказали снисхождение, опять-таки из-за вмешательства вдовой тетушки.
— Отлично. Девушка в щекотливом положении. Думаю, она будет сговорчива.
— Безусловно, она будет благодарна, если мы как-нибудь поможем ее тетушке, окажем небольшой знак внимания. Нам не помешает добровольный агент среди девушек, с позволения сказать.
— Превосходная мысль, — согласился Тауновер. — Вызовите мисс Кантвелл наверх, Дэвис. Как только Дейзи Дампел сядет на лондонский поезд и ее станет трудно найти, доложите о возмутительном поведении этого профсоюзного деятеля констеблю — как и тот печальный факт, что Дейзи предпочла вернуться в родительский дом, без сомнения, опасаясь новых посягательств на свою честь со стороны этого животного.
— Да, сэр.
— И еще одно, Дэвис. Все ли готово у нас в прихожей? Все «бумажные куклы» опрятно одеты, бумага и краска готовы, стол накрыт? Мистера Фробишера должна встретить самая красивая куколка. И не слишком хрупкого телосложения, если понимаете, о чем я.
— Все готово уже полчаса. Мистера Фробишера встретит Арчер — та, что с белокурыми кудряшками.
Дэвис вышел из конторы и, спустившись по лестнице, направился в отливной цех, где из чанов вынимали рамы с влажной бумажной массой. Когда он отошел на достаточное расстояние, Тауновер сказал Хенли:
— Меня огорчает, что кто-то из девушек написал на стене мелом призыв к забастовке. Какая неблагодарность! Мне это совершенно не нравится.
— Какой-то процент людей всегда рождается неблагодарным, — заметил Хенли.
— К сожалению, ты прав. Слишком много сейчас паршивых овец. Но почему они не приходят ко мне? Если дело в жалованье, то мы можем и добавить один-два шиллинга. Я же не самодур. Выясни у мисс Кантвелл как можно больше.
— Думаю, мы можем узнать более чем достаточно, если воодушевим ее десятифунтовой ассигнацией.
— Которая никогда не попадет в сумочку ее бедной тетушки. Вот именно об этом я и говорю, Хенли. В мое время люди воодушевлялись на правое дело, потому что это правое дело, а не потому, что чуяли запах десятифунтовой ассигнации.
— Времена меняются, отец. Преданность вышла из моды. А вот ассигнации всегда будут в моде, уверяю тебя.
ГЛАВА 3
БУМАЖНЫЕ КУКЛЫ
Кловер Кантвелл погрузила пустую деревянную раму в стоявший перед ней прямоугольный чан с бумажной массой и принялась черпать гадкого вида кашу, выкладывая ее на плотную проволочную сетку, натянутую внутри рамы; бумажная масса быстро оседала, а жидкость просачивалась сквозь ячеи обратно в чан. Над смесью хлорки и щелока поднималось облако зловонных испарений, чего девушка почти не замечала — что, наверное, не означало ничего хорошего, поскольку от вони химикатов, по слухам, пропадало обоняние. Несмотря на защитные очки, толстые каучуковые перчатки и фартук, после шести месяцев работы с рамой Кловер успела хорошо познакомиться с химическими ожогами.
Она встряхнула раму снизу вверх и из стороны в сторону, чтобы стекли остатки жидкости и масса равномерно распределилась по дну, а потом передала ее валяльщице — сегодня это была Элспет, которая перевернула раму, вывалила влажную бумагу на войлочную подкладку и закрыла сверху войлоком, чтобы бумага оставалась влажной, пока не попадет в пресс для водяных знаков. Пустую раму она отдавала подавальщице, которая помогала чановщику — мужчин среди «бумажных кукол» не было, но девушки, что трудились у чанов, по устоявшейся традиции назывались чановщиками. Кловер тошнило от зловонной бумажной каши, и все же эта работа была много лучше той, с которой она начала: следить за печью, где прокаливались кости для изготовления из них коричневого красителя. Нет ничего хуже смрада горящих костей, уж лучше хлорка и щелок.
