Читать книгу 📗 "Проклятый Лекарь (СИ) - Молотов Виктор"

Согрел холодную мембрану в ладонях и коснулся его горячей кожи. И я услышал их. Мелкопузырчатые хрипы, похожие на тихий треск целлофана или звук лопающихся пузырьков.

Они были слышны по всем лёгочным полям, с обеих сторон. Это называлось «крепитация», и это был очень плохой знак. Это означало, что его альвеолы — крошечные воздушные мешочки в лёгких, которыми он, собственно, и дышит, — стремительно заполняются жидкостью.

Я снова активировал магическое зрение. «Муть» в его ауре стала плотнее, почти осязаемой. Она концентрировалась именно в области грудной клетки, как густой, ядовитый туман. Потоки Живы там двигались вяло, лениво, словно увязая в невидимой трясине.

Чёрт. А я-то надеялся быстро разобраться с этим случаем, поставив ему какую-нибудь банальную пневмонию. Но всё оказалось сложнее. Пациенту становится хуже на глазах.

Впрочем, в этом были и свои плюсы. Чем тяжелее его состояние, тем ближе он к черте. А чем ближе к черте, тем сильнее будет благодарность за спасение. Каждый его хрип — это потенциальный процент в мой Сосуд. Главное — не упустить момент и не дать ему умереть по-настоящему.

— Доктор, что со мной? — с трудом спросил Синявин, его глаза были полны страха.

Глава 14

— Пока точно сказать не могу, Аркадий Викторович, — честно ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал успокаивающе. — Картина нетипичная. Но не волнуйтесь. Мы обязательно разберёмся. Сейчас я назначу вам дополнительные, более углублённые исследования. А пока — кислородная маска. Дышите глубже.

Я вызвал медсестру и распорядился насчёт кислорода. Нужно было делать бронхоскопию — осмотр бронхов изнутри с помощью специального зонда.

И, возможно, биопсию — взять кусочек ткани лёгкого на анализ. Рискованно, учитывая его состояние, но это был единственный способ заглянуть внутрь этого «тумана» и понять, с чем я имею дело. И сделать это нужно было быстро.

Пока медсестра устанавливала маску, я ещё раз просмотрел его анализы на планшете.

Итак, что мы имеем?

Кровь кричит о неспецифическом воспалении — СОЭ и С-реактивный белок зашкаливают. Но при этом посевы крови на бактерии — абсолютно чистые. Значит, это не сепсис.

За последние сутки присоединилась одышка, и я отчётливо слышу крепитацию — характерный хрустящий звук — в нижних отделах лёгких. Рентген показывает диффузное снижение прозрачности по типу «матового стекла». Похоже на атипичную пневмонию, вызванную, например, микоплазмой или легионеллой.

Но есть «но». И этих «но» слишком много. Во-первых, лихорадка у него циклична — температура то подскакивает до сорока, то падает почти до нормы. При классической пневмонии она была бы постоянной.

Во-вторых, как я выяснил из анамнеза, ему уже давали курс мощных антибиотиков до поступления к нам — без малейшего эффекта. Это не инфекция в классическом её понимании.

Это… реакция. Гипериммунный ответ. Его организм не борется с захватчиком, он сходит с ума, атакуя что-то, с чем постоянно контактирует. Что-то, что попадает в него извне. И тут всё сходится.

— Аркадий Викторович, — я подошёл к нему. — Скажите, в архиве, где вы работаете… там очень пыльно?

Он с трудом кивнул, не снимая маски.

— Ужасно, доктор. Вентиляции почти нет. Некоторые стеллажи не разбирали, кажется, со времён императора Павла. Пыль там… вековая.

Из-за маски его голос звучал приглушенно, но слова разобрать удавалось.

— А грибок, плесень на стенах или документах замечали? Чёрные, зеленоватые пятна?

— Да, — его голос под маской звучал глухо. — Этого добра много. Особенно в дальних хранилищах. Пахнет сыростью и тленом.

Я кивнул. Моя рабочая гипотеза укреплялась.

Скорее всего, это какая-то редкая, агрессивная инфекция, возможно, грибковая, подхваченная из архивной пыли. Она не определяется стандартными посевами и устойчива к обычным антибиотикам.

Я открыл его электронную карту и внёс новые назначения.

— Я назначу вам курс системных антимикотиков, — сказал я скорее для медсестры, которая как раз вошла в палату. — И нам нужно будет провести бронхоскопию, чтобы взять образцы непосредственно из лёгких.

Я чувствовал себя как детектив, который по паре незаметных улик вышел на след преступника. Осталось только поймать его за руку.

Пока это не принесло мне ни капли Живы, но дало кое-что другое. Доказательство о том, что я на правильном пути к разгадке этой медицинской тайны.

Я покинул палату Синявина, оставив его на попечение медсестёр и кислородного аппарата.

Теперь — деловая часть программы. Восстановление справедливости.

И, что важнее, получение заслуженной благодарности. Путь в ВИП-крыло, где нежился спасённый мной граф, лежал через центральный, самый оживлённый коридор хирургического отделения.

Именно там, на самом видном месте, мой фамильяр решил устроить представление.

Автоматические двери, гордость клиники, установленные по последнему слову магической техники, вдруг сошли с ума. Они начали открываться и закрываться с бешеной скоростью, издавая отчаянное механическое жужжание и громкое щёлканье, будто кастаньеты великана.

— Что за чертовщина? — взвизгнула пожилая медсестра, прижимая руки к сердцу и едва успев отскочить от норовящих ударить её створок.

На той стороне стоял санитар с каталкой, на которой лежал пациент. Видя происходящее, он не решался пройти.

Мне-то причина была известна. В воздухе у потолочного механизма дверей мелькнула полупрозрачная тень. Нюхль, мой заскучавший фамильяр, висел на датчике движения и с упоением раскачивался на нём, как маятник в часах сумасшедшего часовщика.

— Прекрати немедленно, — мысленно приказал я. — Ты привлекаешь слишком много внимания.

Костяная ящерица на мгновение материализовалась, чтобы я её точно увидел, высунула свой язык и снова исчезла. Откуда у ящерицы язык? Я бы тоже хотел знать ответ на этот вопрос. Похоже, что после ритуала это единственная часть, которую он-таки смог отрастить.

Двери продолжили свой безумный, ритмичный танец. Нюхль явно наслаждался произведённым эффектом.

— Опять эти новомодные штучки барахлят! — проворчал проходивший мимо пожилой хирург. — Говорил же Морозову — ставьте обычные, деревянные двери! Надёжно и без фокусов! Но нет, подавай им «магический прогресс»!

Я подошёл к пульту управления на стене и сделал вид, что с глубоким знанием дела изучаю сложные руны настройки.

— Похоже, сбой в основной магической матрице, — авторитетно заявил я собравшейся небольшой толпе. — Датчик движения перегрелся от частого использования и вошёл в резонанс с контуром обратной связи. Классический случай.

С этими словами я «случайно» задел пальцем нужную комбинацию рун, отвечающую за аварийную перезагрузку системы. Двери в последний раз жалобно щёлкнули и замерли в открытом положении.

— Вот так-то лучше! — выдохнул санитар, выкатывая свою дребезжащую каталку через двери. — Спасибо, доктор! Вы нас просто спасли!

— Всегда пожалуйста, — кивнул я и, не дожидаясь дальнейших благодарностей, свернул в боковой, менее людный коридор, ведущий к ВИП-крылу.

Только там, убедившись, что вокруг никого нет, я мысленно позвал своего проказника.

Нюхль с гордым видом материализовался у моего плеча и победно защёлкал челюстями.

В его костяных лапках я заметил блестящую авторучку с золотым пером — видимо, трофей, стащенный с пульта управления, пока все смотрели на двери. Кажется, он решил, что представление прошло на ура.

Я забрал у него авторучку.

— Я понимаю, что тебе скучно, мой маленький костяной террорист, — сказал я тихо. — Но постарайся больше так не делать. Это мир людей. Они боятся того, чего не понимают. И я не знаю, что они с тобой сделают, если обнаружат. В лучшем случае — попытаются разобрать на сувениры. В худшем — вызовут экзорциста. И ни тот, ни другой вариант мне не нравится.

Нюхль виновато опустил череп, выхватил у меня трофейную ручку и спрятал за спину. Думаю, до него дошло.