Читать книгу 📗 "Проклятый Лекарь (СИ) - Молотов Виктор"

— Вот здесь, в паху, — пациент ткнул пальцем. — И в ногу отдаёт, особенно когда кашляю.

Я присел на корточки и аккуратно пропальпировал указанную область.

Активировав некро-зрение на долю секунды, я увидел то, что и ожидал. Не просто «выпячивание». А ослабленную, почти прозрачную стенку брюшной полости, через которую под давлением внутренних органов наружу рвалась петля кишечника.

Классическая паховая грыжа, которую этот идиот не смог диагностировать, потому что, видимо, даже не удосужился нормально осмотреть пациента.

— Паховая грыжа, — констатировал я, поднимаясь на ноги. — Причём застарелая. Удивляюсь, как вы так долго терпели боль.

— Грыжа⁈ — пациент изумлённо уставился на Волкова. — А ты, шарлатан, говорил мне — растяжение! И пичкал меня таблетками от ревматизма!

— Требуется особое, комплексное лечение, — продолжил я, обращаясь к пациенту, но глядя прямо на Волкова, который открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. — Специальные упражнения и процедуры. И вам, Пётр Семёнович, несказанно повезло! Доктор Волков — наш лучший специалист именно по таким случаям!

— Правда? — обрадовался пациент.

Волков открыл было рот, чтобы возразить, но я опередил его, не дав вставить ни слова.

— Абсолютно! — я говорил с максимальным воодушевлением. — Особенно эффективны грязевые аппликации на поражённую область. Доктор Волков разработал собственную, уникальную методику — он лично, вручную накладывает тёплую лечебную грязь и проводит глубокий восстанавливающий массаж. Процедура, конечно, деликатная, требует полного доверия между врачом и пациентом, но крайне действенная! А иначе эффекта не будет.

— Превосходно! — пациент, который, судя по всему, был каким-то влиятельным купцом, схватил Волкова за руку. — Когда начнём? Я готов платить любые деньги! За уникальную методику не жалко!

— Я… но… — заикался Волков, бросая на меня взгляд, полный чистой, концентрированной ненависти. — Я не специалист по… грязям…

— Никаких «но»! — рявкнул купец. — Вы же специалист? Или доктор Пирогов ошибается?

— Нет, конечно… я… специалист… — выдавил из себя Волков.

— Вот и славно! — просиял пациент. — Начнём сегодня же! Ежедневные процедуры, минимум месяц. И не забудьте — грязь должна быть особой, тёплой консистенции, иначе, как сказал доктор Пирогов, эффекта не будет.

Я вежливо откланялся, оставляя Волкова наедине с его новым, восторженным и очень требовательным пациентом.

Месяц ежедневной, интимной возни с грязевыми компрессами на чужих паховых грыжах. Достойная плата за утреннюю подставу. И это только начало, Егор. Только начало.

Я с чувством глубокого удовлетворения направился в ординаторскую, чтобы закончить с бумагами. Моя утренняя смена в терапии подходила к концу. Ещё пара минут — и я смогу вернуться в свой тихий, упорядоченный мир.

Работа с живыми была продуктивной с точки зрения пополнения Сосуда, но выматывала. Их эмоции, страхи, капризы — всё это создавало ненужный шум. С мёртвыми была благодатная тишина.

Я уже предвкушал, как спущусь в прохладу морга, надену фартук и приступлю к честной, понятной работе, когда у лестницы, ведущей в подвал, меня перехватила Елизавета Золотова.

Она явно поджидала меня. Рядом с ней стояла дама лет пятидесяти.

Дорогое, но строгое платье, идеальная укладка, нитка жемчуга на шее. Но за всей этой ухоженностью я сразу заметил нездоровый, почти лихорадочный румянец на щеках и едва заметную дрожь в пальцах, сжимающих маленькую сумочку.

— Доктор Пирогов! — воскликнула Золотова с театральной радостью. — Как удачно! Я как раз хотела вас искать! Познакомьтесь — это Марина Вячеславовна Воронцова, моя дорогая подруга.

Интересная дружба. Лет пятнадцать разницы в возрасте. Впрочем, в их кругах дружба измеряется не годами, а каратами в бриллиантах и количеством нулей на банковском счету.

— Рад знакомству, — я вежливо поклонился.

— Марина жалуется на здоровье, — продолжила Золотова, беря меня под локоть. — А я ей сказала, что вы у нас лучший диагност! Просто гений!

Внутренне я оживился. Новый пациент — новый потенциальный источник Живы. Особенно если судить по её ауре, в которой уже виднелась какая-то неприятная дисгармония.

— Что вас беспокоит, Марина Вячеславовна? — спросил я с самым профессиональным участием, на какое был способен.

— Знаете, доктор, — Марина смущённо улыбнулась. — Всё как-то… не так. Иногда лицо так краснеет, приливы жара. Как будто стыдно становится ни с того ни с сего, а причины нет. И дыхание иногда перехватывает. Я, конечно, понимаю, возраст… Наверное, климакс начинается.

Моё воодушевление улетучилось, как дым. Банальная менопауза.

Приливы, тахикардия, вазомоторные симптомы. Скучно. Полпроцента Живы максимум, и то, если она будет очень благодарна за совет попить чай с ромашкой.

— Классические симптомы менопаузы, — констатировал я, уже теряя интерес. — Вам следует обратиться к гинекологу-эндокринологу для подбора заместительной гормональной терапии.

— Вот видишь, Мариночка, — с облегчением начала Золотова. — Я же говорила, ничего страшного…

— Это не то, — тихо, но твёрдо перебила её Воронцова. — Потому что…

Она не договорила. Её глаза внезапно закатились, слова оборвались на полувздохе, и тело обмякло, как тряпичная кукла. Я едва успел сделать шаг и подхватить её, не дав удариться головой о мраморный пол.

Глава 15

Тело пациентки было тяжёлым, безвольным и горело жаром.

— Марина! — взвизгнула Золотова, отскакивая в сторону.

Я опустил Воронцову на пол. На мгновение мелькнула мысль — можно было бы влить в неё немного Живы, привести в чувство за пару секунд. Но вряд ли я смогу вернуть энергию обратно в полном объеме.

Да и зачем? Вокруг целая клиника, полная врачей, которые получают за это зарплату. Тратить свой драгоценный, невосполнимый ресурс, когда можно воспользоваться чужим — это нерационально.

Я не стал тратить ни капли своей Живы. Просто провёл быструю диагностику. Приложил пальцы к сонной артерии — пульс был частым, но слабым. Зрачки слабо реагировали на свет.

Активировав некро-зрение на долю секунды, я увидел тот же хаос в её ауре — что-то выбрасывало в кровь вещества, вызывая системный сбой.

— Быстро! — скомандовал я подоспевшей медсестре. — Позовите еще людей! Нужна каталка и реанимационная бригада! Бегом!

Пока она, спотыкаясь, бежала за помощью, я просто удерживал Воронцову в правильном положении, обеспечивая приток воздуха. Через минуту прибежали две медсестры с нашатырём и тонометром, а за ними — дежурный врач из приёмного покоя.

— Что случилось? — спросил он, опускаясь на колени.

— Внезапный коллапс, — коротко ответил я. — Пульс сто шестьдесят, давление падает. Потеря сознания.

Женщину быстро привели в чувство. Она открыла глаза, испуганно глядя по сторонам.

— Что… что со мной было? — пробормотала она.

— Вы потеряли сознание, Марина Вячеславовна, — я посмотрел на неё. — И это точно не климакс. Вам необходимо немедленно лечь в нашу больницу для полного обследования.

Она испуганно кивнула. Её только что вытащили с порога смерти, и вся её аристократическая спесь испарилась.

— Спасибо, доктор, — прошептала она. — Если бы не вы…

Лёгкая, едва заметная волна благодарности коснулась моего Сосуда. Процента два, не больше. За своевременную диагностику и организацию помощи. Мелочь, но без всяких затрат с моей стороны. Теперь сосуд заполнен на тридцать шесть процентов.

Чистая прибыль.

Мне нравится такой подход. Пациентка Воронцова пока становится моей первой любимицей в этом маскараде.

Александр Борисович Морозов наслаждался редкими минутами тишины в своём безупречно чистом, как хирургический инструмент, кабинете. Утреннее солнце пробивалось сквозь узкие щели деревянных жалюзи, ложась на персидский ковёр длинными, косыми полосами.