Читать книгу 📗 "Я выжгу в себе месть (СИ) - Чайковская Диана"
Как только Василика пересекла перелесок и направилась к деревне вдоль золотистого поля, Всполох помчался за ворота.
– Лесной царь-господарь! Лесной царь-господарь! – закричал дух. – Отзовись и выйди!
Вокруг замельтешили мавки и Навьи дети. Не бывало еще такого, чтобы домашний дух взывал к лесному. Страшно и вместе с тем интересно. Но поначалу ничего не происходило, Лес будто бы не отзывался. Всполох знал, что так положено, поэтому терпеливо ждал.
А потом заплясал снег, загудел ветер, зашептались травы между собой, и из-за дуба вышел статный олень с сияющими рогами. В глазах зверя отплясывало смарагдовое пламя. Всполох приглянулся и тут же узнал Лешего.
– Беда, лесной царь-батюшка! – обеспокоенно произнес дух.
– Что мне до ваших колдовских дел, – хмыкнул олень, качнув сверкающими рогами. – В моих землях все тихо да ладно.
– Это пока, – отозвался Всполох. – А вот как прогневает наша Василика Мрака, так и начнется. Она против него такое задумала, что разъярится он и не оставит ничего от твоих владений.
– Ну-ка рассказывай, – прищурился Леший. – И не вздумай врать.
И Всполох рассказал. Про крепкие цепи, за которыми Василика отправилась в деревню, про силу заговоренной стали, про подвал, где она собралась держать всадника Ночи, и про то, что он однажды вырвется на волю и начнет все крушить.
– В общем, спятила девка от горя, – подытожил Леший. – Хороша нынешняя ведьма, конечно, очень даже хороша и умна.
– Поговори с ней, – попросил Всполох. – Ты старше, тебя послушает.
Леший ничего не ответил и скрылся за деревьями. Пламенный дух вздохнул и отправился обратно в дом. Дело сделано, оставалось немного подождать.
* * *
Девки щебетали у колодца. Кто хвастался цветастой рубахой, кто – новым монистом, кто рассказывал, что скоро отправится в город. На Василику не обращали внимания. Сильный морок сделал ее почти невидимой, превратив в невзрачную старуху. Она по себе помнила, что молодицы страшатся старости и не хотят осознавать, что рано или поздно сами станут такими же. В толпе она заметила Марву. Сестра болтала с подружками, а те поддакивали, пугливо оглядываясь по сторонам.
– Глядите, ведьмина сестрица, – шептали злые языки.
Василика нахмурилась, но не выдала себя. Калине придется приумножить приданое дочерям, чтобы женихи не отказались от них. Кому охота породниться с ведьмой, даром что Василика не появлялась в деревне и не наведывалась к мачехе.
За колодцем стояла кузница. Там по-прежнему заправлял Михлай, возле него бегали подмастерья. Работы у них хватало – подковать лошадей, починить телегу-другую. Не зря у наковальни все кипело, а удары молота раздавались издалека. Василика приблизилась, полюбовалась новыми колесами для телеги, перевела взгляд на кузнеца, который стоял у порога и вытирал тряпицей потный лоб.
– Чего тебе, мать? – поинтересовался Михлай.
– Мне нужна большая цепь, – прохрипела Василика, – и не абы какая, а из лучшей стали. И длинная, целых пять саженей.
– Во бабка чудит, – почесал затылок кузнец. – И на что она тебе, а?
– Хозяин велел купить, – ответила ведьма. – Ему срочно надо. Сказал, поискать по разным деревням, поспрашивать, может, кто возьмется.
– А как звать твоего хозяина? – спросил Михлай.
– Купец Яшко, – соврала Василика. – Дом у него бога-атый, весь из червонного камня, да рук не хватает.
– Будет тебе цепь, – расправил он плечи. – За седмицу справлюсь, а может, и быстрее, смотря сколько заплатит твой хозяин.
– О, он человек щедрый, – усмехнулась она. – Про монеты не переживай. Через седмицу, значит? Что ж, пусть так. Можешь приступать к работе.
Михлай хмыкнул, задумчиво взглянул на Василику и кивнул. Она развернулась и пошла прочь. Ужасно захотелось увидеть родной дом хоть краем глаза, но Василика одернула себя. Деревенские не дураки – сразу прознают. Шутка ли – из ниоткуда явилась в кузницу странная старуха, а потом завернула к купеческому дому, где живет родня лесной ведьмы.
Возвращалась той же дорогой. Девки у колодца по-прежнему радовались весне, болтали и предвкушали, как сожгут чучело Мораны, пустят немного соломы по речке, а пеплом посыплют поля, чтобы боги дали хороший урожай, и напекут много сладких блинов.
– А что сестрица-то? – полюбопытствовал кто-то у Марвы. – Не объявлялась?
– Чур меня, – шикнула та. – Духу ее в нашем доме не будет, так и знайте!
Хороша родня! Василика недобро глянула на Марву и прищурилась. Так захотелось выплюнуть проклятие, что аж язык зачесался. Но нельзя было. Боги и без того оберегали ведьму и карали всякого человека, посмевшего обидеть. А если сама проклянет, то и на нее потом посыплются несчастья, одно за другим. Ничего, получит еще свое Марва, будет ей и женишок – славный пьяница, и сундуки, набитые щепками. Василика не умела толком предсказывать, но иногда видела то, что будет впереди и написано на чужом лбу.
А вот с Михлаем было сложнее. Наверняка кузнец потребует золотые монеты за работу. Но у Василики такого богатства не водилось. Она вдруг усмехнулась, вспомнив, сколько украшений лежало у Марвы в сундуках. Вот кто заплатит! Пусть знает, что с ведьмой шутки плохи.
Василика все же не выдержала и покосилась в сторону купеческого дома. Тот стоял, как прежде, возле мельницы. За расписными воротами наверняка носились чернавки, а Калина ворчала на них и обдумывала предстоящую свадьбу. Или только ждала сватов, кто знает.
Измазать бы свадебный наряд Марвы углем – вот была бы потеха! Нет, нельзя опускаться до подобного, ведьма не должна размениваться на такие мелочи. А люди злословили, злословят и будут злословить. Нельзя было ожидать вечной благодарности и уж тем более надеяться на человеческое милосердие. Не зря же к ведьмам приходят тайно, чаще всего под покровом ночи. Боятся чужих глаз, не иначе. Какая девка признается в том, что прокляла собственное дитя, извела мужа или приворожила незнакомого молодца, чтобы досадить злой соседке?
Хорошо, что старуху никто не замечал. Она прошла по рыхлой земле и скрылась среди заснеженных кустарников. Летом там поспевала кисло-сладкая жимолость, а ближе к осени – смородина и черника. Василика немного скучала по россыпям ягод, солнечной пижме, придорожным небесным цветкам. Хотелось надеть черный кокошник и прогуляться на русальную седмицу. Интересно, хватит ли у кого-нибудь смелости подхватить ведьмин венок?
Василика позволила себе прогуляться не спеша. Скинув обличье старухи, шла она, молодая, румяная, в валенках и Кощеевой мантии, которая так и переливалась на солнце. Удивительно, но нарядный кокошник подошел бы и к ней. Только не хотелось пока обвешивать себя украшениями – не до того было. А дома уже поджидала натопленная печь. Всполох смотрел, как Домовой заваривает смородиновый чай, и не забывал следить за пирожками, которые Василика поставила в печь перед уходом, чтобы поспели к ее возвращению.
– Почти готовы, – сказал Домовой. – Быстро ты вернулась, хозяюшка.
– Быстро? – не поверила своим ушам Василика. – Уже день кончается, а я выходила, когда солнце только поднималось.
– И как? – спросил Всполох. – Удалось?
– Ага, – улыбнулась она. – Еще как удалось.
Духи обеспокоенно переглянулись между собой. Задумали что-то? Вряд ли. Они не могли противостоять Василике. Домовой и Всполох помогали по хозяйству и не годились для чего-то потруднее. Она хмыкнула и, поставив валенки сушиться у печи, налила себе кружку чаю. Надо бы у кузнеца и лошадь сторговать, хотя девка на коне привлекала бы много внимания, а морок долго не продержится.
А ведь у Мрака тоже был конь, и не просто зверь, а частичка всадника Ночи, такая же лютая и смоляная. Он мог помешать задуманному. Василика не слышала ни одного рассказа о том, как кони освобождали своих хозяев, но не сомневалась, что скакун Мрака непременно попытается выручить его, сам или вместе с кем-то. И это следовало предусмотреть.
Заговоренной цепью лошадь не скуешь, а вот снадобья… Можно ли усыпить волшебного коня настойкой из сон-травы? Нет, это же не домашняя скотина и не лесное животное. Тут простыми чарами не обойдешься. Василика взглянула на сосуд с мертвой водой и усмехнулась. Да, речка Нави – дело другое. Она убивала всех, и неудивительно, ведь в ней – капли крови самой Мораны.
