Читать книгу 📗 "Обычная магия 4 (СИ) - Волковский Андрей"

Нет. Так нельзя. У Лёхи ведь тоже есть мама или жена. Кто-то ждёт лейтенанта домой. А Бьёрна далеко в родном городе ждёт дедушка.

И никто из них не желал ундине зла.

Так нельзя. Но…

Снова грянул выстрел.

Глаза Радомиры распахнулись, став нечеловечески огромными на бледном лице. Девушка пошатнулась и рухнула под ноги Руслану. Светлое платье на груди стало красным.

Надо бы проверить пульс. Надо убедиться, что ей можно помочь. Но никак не заставить себя наклониться.

— Ты как, ученик? — чужим голосом спросил наставник.

Руслан с трудом отвёл взгляд от мёртвой девушки и повернул голову к Бьёрну.

Наставник был страшен. Его лицо испачкано кровью. В левой руке, опущенной вдоль тела, — пистолет.

Рядом с Бьёрном неподвижно лежал Бабушкин.

— Л… Лёха… он — заплетающимся языком попытался спросить Руслан.

— Живой. Ты как?

Руслан кивнул, чувствуя, как чудовищное напряжение последних минут начинает отпускать, «награждая» тело ломотой и дрожью.

Руки тряслись так, что он никак не мог вызвать спецотдел. Когда ему наконец ответили, он сказал тусклым, как будто не своим голосом:

— Приезжайте. Тут мёртвая девушка. Кажется, одержимая. И раненый полицейский.

Объяснил, куда ехать.

«Спецы» приехали через полчаса.

Бабушкина увезли в больницу. Бьёрна хотели отправить в больницу на другой скорой, но он не давался. Тогда ему что-то вкололи и всё равно увезли. Правда, не медики, а «спецы».

Руслана тоже забрали в местную штабквартиру спецотдела. Там он заявил, что ни слова не скажет, пока ему не объяснят, кто эта девушка и что с Бьёрном.

Его продержали в тесном кабинетике четыре часа. Пытались расспрашивать, но он опустил голову на сложенные на столе руки и впал в тупое оцепенение.

Через четыре часа в тесный кабинетик зашёл Антон Иваныч. Уставший, помятый, тяжело опирающийся на трость.

Вздохнул, глядя на подскочившего со стула Руслана. Поздоровался и сказал:

— Весь в учителя. Ладно, давай поговорим.

Антон Иваныч уселся на стул с другой стороны стола и ещё раз вздохнул:

— Поганое дело.

— Что с Бабушкиным?

— В больнице. Жить будет.

— А Радомира?

— Мертва, — покачал головой спецотделовец.

Надо было спросить про Бьёрна, но Руслану почему-то не хватило решимости. Вместо этого он спросил:

— Кто она?

— Берегиня. Точнее — полукровка. Как так вышло, не знаю. Но, раз мать малышку бросила, значит какой-то скот силой её взял. От ребёнка избавиться для берегини невозможно, но полюбить дочку она, видно, не смогла. Вот и подбросила людям. Девчонка с её-то способностями быстро попала в нашу систему, и определили её в сибирский интернат для необычных детей.

— Туда, где дочки ундины?

— Да, она с ними в одной комнате жила. Дружили вроде как. И вроде всё у берегини было хорошо: они же целые сёла опекают. Следят, чтобы и вода в колодцах была чистая, и дети весёлые, и всякие овцы-куры упитанные. Так что для неё в интернате благость поддерживать — плёвое дело. Но, вот беда, она наполовину человек. Причём, судя по всему, человек редкостно паскудный. Чтобы на берегиню напасть, это надо законченным психопатом быть.

Антон Иваныч тяжело покачал головой и продолжил:

— Потому эта Радомира, видно, и спятила. Её в феврале из интерната выселили в связи с достижением совершеннолетия. Квартиру от государства выдали как сироте. Никто и не подумал, что для берегини из родного интерната в пустую квартиру в человейнике переехать — хуже смерти. Такие, как она, к нам редко попадают. На моей памяти вообще первый случай. Берегини так-то в мире с людьми живут.

Спецотделовец замолчал. Пауза затянулась, так что Руслан не выдержал и спросил:

— Она обиделась на мир за то, что её как бы из дома выгнали?

— Видимо, так. Теперь не спросишь. Но уезжая, она сожителя воспитательницы заставила в окно выпрыгнуть. Сначала, правда, он полы помыл, розетку починил и дверцы у шкафа отремонтировал. А потом в окно сиганул.

— Зачем она его?

— Он эту воспитательницу унижал и бить начал, говорят. Радомира, наверное, услышала, как та коллегам жалуется. И решила справедливость учинять. По пути вот одного педофила заставила самокастрацию провести и утопиться в луже. А потом сюда приехала. Нашла лейтенанта Бабушкина: о нём ей девчонки говорили. А через него на вас вышла.

Руслан вдохнул-выдохнул и спросил:

— Что… что с Бьёрном?

— Снотворным накачали. А то так врачам не давался.

— Нет, я не об этом.

— Радомира пыталась взять тебя под контроль. И надо сказать, почти добилась успеха. Тебе царапины вокруг глаза обработали хоть? Ну и лейтенанта того она чуть не угробила. Так что Бьёрн вас спасал. Расследование, конечно, ещё не закончено, но это чистейшая крайняя необходимость.

Антон Иваныч говорил что-то ещё, но Руслан уже не слушал. Бьёрн убил Радомиру. Чтобы спасти его, Руслана. Он поднял руку и ощупал лицо: интересно, о каких царапинах упомянул Антон Иваныч? Неприятные неровные следы от ногтей обнаружились вокруг левого глаза. Трогать их было больно, и Руслан перестал.

Нужно обработать раны, а потом ехать к Бьёрну. Наставник сильный. Он справится. Со всем справится.

Старый дом

Со дня гибели Радомиры прошла неделя.

Бьёрна выписали из больницы ещё в среду. Послезавтра врачи обещали отпустить Бабушкина, Руслан навещал его в больнице, и выглядел лейтенант не очень. Однако медики уверяли, что с ним всё будет хорошо. И вроде бы всё наладилось, но Руслан никак не мог забыть пронзительный взгляд полуберегини.

В прошлое воскресенье Руслан, приехав с утра навестить Бьёрна, узнал, что тот пришёл в себя. Наставник выглядел почти бодрым и, кажется, рад был видеть ученика.

Руслан спросил:

— Как ты?

Бьёрн покосился на него и проворчал:

— Дожили! Ученик у меня спрашивает, как я! Нормально.

— Точно? То есть физически с тобой вроде всё хорошо: я говорил с врачами. А вот что касается всего остального… Тебе, наверное, нужно поговорить об этом. Не хочешь со мной — давай я Демону позвоню? Или Бабушкину, если он, конечно, уже в норме. Или, может…

Наставник вздохнул и сказал:

— Не суетись и не смотри на меня как на умирающего. Сядь. Вот, молодец. Дыши ровнее. По-моему, это тебе поговорить надо. Со мной всё в порядке.

— Но… разве ты не переживаешь из-за того, что случилось?

— Нет, — пожал плечами Бьёрн. — Тогда я, конечно, волновался: вы так стояли, что я боялся тебя зацепить. А что до той сумасшедшей, так она пыталась и тебя убить, и Лёху. Так что я всё сделал правильно. Ты, кстати, узнал, кто она?

Руслан кивнул.

— Вот и рассказывай.

К вечеру в больнице отметились Демон с Оксаной, Антон Иваныч, Регина, несколько смутно знакомых Руслану девушек и пара совершенно незнакомых мрачноватых мужчин. Все они жаждали убедиться, что с Бьёрном всё в порядке. А тот ворчал, отшучивался и выглядел вполне здоровым и спокойным.

Руслану стало чуть легче.

В четверг наставник вернулся в «офис», заявив, что ужасно устал от безделья.

И вот — работает уже третий день.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Бьёрн.

В «офис» вошёл парень примерно Руслановых лет. Темноволосый, серьёзный, ухоженный, в дорогом костюме. Он внимательно посмотрел сначала на Бьёрна, потом на Руслана. Быстро оглядел небольшую комнатку, служившую видящим рабочим кабинетом. Потом подошёл к креслу для посетителей, сел и сказал:

— Здравствуйте! Мне нужно проверить загородный дом.

— Так, а поподробнее? — приподнял брови Бьёрн.

— Ну, у нас есть дом, дедушкин… И с ним, как мне кажется, не всё в порядке. Нужна проверка и при необходимости изгнание… ну, или что вы там делаете в таких случаях? Я заплачу. За поездку в любом случае, за работу отдельно.

— Звучит неплохо. В двух словах: что не так с домом и далеко ли ехать?