Читать книгу 📗 "Я обязательно вернусь. Книга 2 (СИ) - Ольвич Нора"

Слишком много вопросов в этом деле. Я закрыла на засовы все коридорные двери, что выходили в холл. Всегда всё можно объяснить толчёным стеклом, что рассыпалось на пол. Приподняв один конец свёрнутого ковра, месье Жак повернул голову в мою сторону. Я встретила его взгляд. Он всё понял! Больше вопросов не было. Держала дверцу в подвал, и помогала мужчинам затащить их нелёгкую ношу в тёмное и влажное помещение.

Затем оглядела некогда уютное пространство. Напоминающее мне о том, что случилось одним только запахом своим, лучами солнца, что проникали через плотные занавески, и пылинками, что играли в догонялки в воздухе. Взгляд скользнул на пол. Всё нормально. Толстый ковёр ручной работы, закатанный в несколько слоёв, не подвёл.

— Каталина, дочь моя вы где? Почему закрыта дверь в холл.

— Ваша светлость, всё в порядке. Минуточку, — открываю засов на двери в коридор первого этажа. Мои движения, речь, всё, как всегда. И всё же сознание! Оно досматривает это «кино» как будто издали, глядя в окно, сквозь чистые окна. И давно уже ждёт окончания первой серии.

— Каталина, поднимемся в ваш кабинет. У меня есть вопросы.

— Хорошо.

Рядом я ощущаю присутствие месье Жака и Ивонн. Мы идём все вместе наверх. Отец удивлённо смотрит на нас.

— Так надо, — мой голос, мой шёпот. Главное — дойти до своих покоев. Это просто другая реальность. Мне надо поспать! Да, сон и хорошая ванна.

Кто-то словно вырезал весь путь по лестнице и коридорам, вероятно, это монтаж местного режиссёра. Моей выдержки можно позавидовать, вероятно. Окно моего кабинета. А там за окном, моё сознание, наблюдающее, за всем происходящим и совершено не имеющее желание вернуться в это тело.

— Каталина, почему так получилось, что ворота держат постоянно открытыми и арочный вход в сад всегда открыт?

— Мне надо поспать. Скоро приедет помощник Английского посла, я должна быть в зале. Я должна.

Лица мужчин медленно скользят передо мной. И старец, что давно уже не снился мне, протягивает сухую и жилистую ладонь:

— Дитя….

Его волосы и седая борода развиваются на ветру. Он принимает меня в свои объятия. Покой. Такой долгожданный. Вечный.

— Я должна проснуться, приедут люди, это ненадолго, месье-де Моле, вы отпустите меня? — мой шёпот, это последнее, что слышу.

Глава 20

— Она бежала, ваша светлость по коридору! Была как тень от свечи, что скользит по стенам. Я никогда не видел, чтобы человек так мог. Отталкиваясь от пола, будто летала птицей. Как только увидела второго чужого, того мужчину в саду, так и ринулась в холл. Я не успевал за ней! Бесшумно. Мгновение и она скользнула в переднюю. Я видел, как её стилет вонзился в горло незнакомца, но не понял, как это произошло. Он замертво упал на пол. И я окликнул княгиню. У неё в руке был второй стилет, и взгляд…. жуткий, я назвался по имени, и донна узнала меня. А ведь могла также, я понимал это, там в холе. Могла убить. Такое чувство, что в неё вселился великий воин. Затем мы закатали незнакомца в ковёр. Убрали кровь на паркете. А дальше зашли вы с графиней. Месье Жака позвал, также по приказу донны Каталины. Ковёр тот в подвале свёрнутый лежит, а в нём… сами понимаете. Синьорина заменила свой стилет, на кинжал незнакомца. Воткнула обратно в рану! Будто убили его своим кинжалом. Понимаете? Как быть с телом, ваша светлость?

Тихий шёпот Ивонна, рассказывающий, что произошло за время его отсутствия в доме и дочь бездыханная вот уже как три часа лежащая на кровати. Кружево занавесок, рассеивающий свет из окна, и чудные цветы на шёлке стен, что рисовали солнечные лучи, проходя через дорогой занавес. А рядом графиня держит его девочку за руку, утверждая, что она жива, но пульс едва слышен. Она практически не дышит. Пульс. Жива. Эти слова не задерживались в сознании. Как они жили все эти годы? Бесконечно подвергаясь опасности. Как выживали?

— Ворота розы оплели, да и отсырели они, ваша светлость. Садовник сказал, что кусты пострадают, выкапывать их придётся, а приживутся обратно, ещё не известно. Почва каменистая. Вот дамы и не решились эту красоту убирать, а ещё канал виден в арку. Её светлость скучает по морю, говорит, что смотрит на канал из окон мастерской и как будто на острове живёт. Так кажется ей, — месье Жак с тревогой наблюдал за своей любимой ученицей.

— Месье Жак незамедлительно сделать всё, чтобы ворота были закрыты уже сегодня вечером. Не до красоты нам сейчас. Дом должен стать непреступной крепостью.

Покои доны Каталины, а в них графиня, Князь, Ивонн и Жак. Каталина, что без сил, повядшим бутоном, стала оседать на пол, теряя сознание, и сильные руки отца, держащие своё дитя. Отчаянье и страх потерять такую драгоценную ношу. Навсегда. Заполняли разум.

— Каталина, постой! Вернись! — Я бежала за несносной девчонкой, видела перед собой её развивающееся платье, но схватить рукой не могла. Девушка была как дымка, как вуаль, ускользающая и невесомая.

— Нам нужно вернуться! Мы не можем их бросить!

Эта каменистая дорога, уходящая далеко вперёд и изумруд зелени на фоне голубого неба. Прекрасное и такое далёкое! Как тогда в окне, в монастыре. Такое манящее. Оставить всё житейское. Уйти за грань, в очень дальний путь смотреть мир, восторгаясь Вселенной. Проживать каждый миг, открывая для себя, что-то новое. Нельзя! Она не оставит свою семью.

— Вот и не бросай! А я не хочу убивать! Катя, ты очень жестокая! Как ты могла? — девушка остановилась. — Ты убила человека!

— Но тогда бы он убил нас! — смотрела в голубые, практически синие глаза своей малышки. А ведь не малышка уже. И какая красавица! Я и не заметила, как она выросла, считая нас одним целым.

— Мы так не договаривались! Ты живёшь, а я наблюдаю.

— Но я же с тобой всегда разговариваю! Я думала ты, это я.

— Они все любят только тебя! А обо мне и не догадываются! А я есть! Я существую! И я, другая!

— Дитя, отпусти её, — голос старца, — пора! Она созрела. И вы уже не одно целое. Души — близнецы, вам не место в одном теле.

И снова мудрый взгляд, и рука, поддерживающая её.

— Вы обязательно встретитесь. У неё останется память этой жизни, и твоей прошлой, что есть в далёком будущем. Вы обе нужны этому миру! Запомни второе апреля одна тысяча пятьсот сорок пятый год от рождения Христа. Через восемь лет у твоего дяди Франциска родится внучка Елизавета. Ты будешь нужна ей. У её матери будут тяжёлые роды, тебя призовут. Прощайтесь. Катя, тебе пора!

Я задыхалась, моя душа опустела! Сердце, оно разрывалось на части. Слёзы застилали мир прозрачной пеленой. Эта реальность, казалось, она плакала вместе со мной. Как больно! Руки тянулись к родной частичке себя. И что-то дрогнуло у той второй, и она бросилась в объятия сестры, обливаясь слезами.

— Прости! Катюша! Я обязательно вернусь!

А ветер перемен казалось так, и ждал этого момента, подхватил и разметал в разные стороны эти две невесомости, такие юные и страстные в своих порывах. Затеряв каждую из них в океане веков и лет.

— Помогите!

— Я нарекаю тебя Каталиной! — голос старца нёсся ей вслед, напоминая о потери.

— Как больно! Моя душа!

Сильные руки прижимали к себе. Даря ощущение стабильности и защиты. Кто-то целовал заплаканные глаза. Я не могла вздохнуть. От боли разрывались лёгкие. Схватилась за чью-то одежду, сжимая в кулаках ткань, держась за неё, как утопающий за соломинку. Только не отпускайте меня!

— Помогите!

— Каталина, доченька! Я здесь, мир положу к твоим ногам, приди в себя!

— Я Екатерина, ваша светлость!

— Девочка моя, как скажешь. Посмотри на меня.

Холодная, серебристая ртуть родных глаз без единой примеси синевы, которая так украшала её, всматривалась в лицо отца. Несколько потемневших прядей выбились из косы. Мадонна! Юная женщина, что так доверчиво прижалась к нему всем телом, была утончённо прекрасна.