Читать книгу 📗 "Другие Звезды 2 (СИ) - Сергеев Артем Федорович"
— Есть, — отозвалась она. — Будет исполнено.
— Вот и хорошо, — кивнул я и вновь засел за работу. Управился быстро, не прошло и трёх часов, корабль и правда был превосходным, так что никаких критических замечаний и рационализаторских предложений у меня не было, да и быть не могло, это уж пусть завод-изготовитель старается.
— Через пятнадцать минут надлежит нам всплыть на поверхности Зевса, — заметив, что я завершил отчёт, сказала Кэлпи, — дабы явить себя миру. Олега будем будить?
— Да зачем? — подумав, сказал я, — манёвр разгона несложный, управимся без него. Путь впереди ещё долгий, пусть выспится, хуже нет, чем вот так, кусками, сон добирать.
— Да нет, я про Фомина, — уточнила Кэлпи.
— А что с Фоминым? — удивился я, — думаешь, без Олега отгавкаться от него не сумею?
— Не знаю, — развела руками она, — ещё. Да и откуда мне это знать?
— Ну да, — согласился я, — действительно, откуда. Но могла бы и предположить! Ладно, давай готовиться к манёвру. Только проследи, пожалуйста, чтобы мы напоследок Фомину в его хозяйстве какие-нибудь горшки не побили, дверями хлопать не будем. Сначала уверенно выйдем в чистый космос, а потом уже и рванём.
— Есть, — кивнула она, — курс проложен, можем начинать хоть сейчас, а можем и в расчётное время.
— Давай сейчас, — выдохнул я, готовясь, — лишние пятьдесят тысяч километров нам погоды не сделают, а так хоть на пятнадцать минут меньше человека отвлекать от работы будем. Заняться ему, действительно, больше нечем, что ли.
— Есть, — отрапортовала она, начиная манёвр самостоятельно, а я, одновременно с ней, отправил исходящий вызов в диспетчерскую Зевса. На обзорном экране вновь открылось окошко видеоконференции, но пока никто с той стороны в нём не скакал, чему я даже удивился.
— Звездолёт «Кэлпи» вызывает станцию «Зевс-первая» — сказал я туда и, подумав, добавил: — Капитан Артемьев вызывает Фомина, приём.
Меж тем корабль вновь рванул на максимальном ускорении, Кэлпи мои слова про хлопание дверями мимо ушей не пропустила, конечно, но что делать и кого стесняться, если впереди открытый, чистый космос?
— Вы! — на экране появился Евгений Фомин, и был он злой, как собака, — что это за шуточки, капитан! Что вы себе позволяете! Вы оторвали от работы большой коллектив! Вы заставили перенаправить на себя почти все средства обнаружения и слежения! Это вам даром не пройдёт! И я посмотрел открытые данные по вашему экипажу, посмотрел, и увидел, и это многое объяснило! Ваш рейтинг — заёмный, а вы — вы всего лишь очередной дурной фокус миссис Артанис, чёрт бы её побрал, вы выскочка, капитан, выскочка из миров Третьего Круга, где понятия не имеют, как должен вести себя человек разумный! И я ещё подниму вопрос, я ещё разберусь, почему именно вам доверили корабль такого класса, и как миссис Артанис сумела это продавить!
Он хотел ещё что-то сказать и посмотрел на меня, ожидая возражений, но я лишь похлопал по часам на руке и показал ему два пальца, мол, задержка связи две секунды минимум, итого четыре на туда-сюда, и что я жду своей очереди.
— Приём! — наконец нехотя сказал он и тут же добавил, нарушая регламент, — и не надейтесь, что ваши совершенно на заслуживающие внимания объяснения хоть что-то изменят! Приём!
— Здравствуйте ещё раз, — вежливо ответил я ему, и не было в моём голосе раздражения или неприязни, а был он ровен и спокоен, — спешу сообщить, что программа испытаний выполнена в полном объёме, и выполнена на отлично, без нареканий и аварийных ситуаций, корабль показал себя с лучшей стороны, так что спасибо за содействие. Приём.
— Ах, вот так, да? — скривился он, — ну хорошо, переведём наши взаимоотношения в официальную плоскость, как вам будет угодно. Сегодня же, прямо сейчас я напишу и отправлю докладную записку в Совет «Надежды-главной», где изложу всё по пунктам и потребую вашего наказания, вплоть до смещения с должности капитана. Приём.
— Ваше право, — мне пришлось пожать плечами, гавкаться я с ним не собирался, пусть делает что хочет, — хоть мне и не совсем понятно, чем я заслужил подобное, всё же ничего мы вам там не сломали и не испортили. Могу принести свои личные извинения, если это вас устроит. Приём.
— Приберегите их для Совета, — желчно посоветовал он, — и если вы думаете, что после всех своих фокусов вам достаточно будет просто извиниться, то вы глубоко ошибаетесь! Приём!
— Ну, вам виднее, — снова пожал плечами я и, вспомнив, как вели себя помещики и аристократы в виденных мною фильмах и прочитанных книгах, добавил, — и, если на этом всё, то не смею вас больше задерживать. Приём.
— Ох, капитан, — протянул Фомин совершенно зловеще, мне даже пришлось приложить усилия, чтобы не улыбнуться, — понятно всё с вами! Ждите вызова в Совет! Конец связи!
— До свидания, — сказал я в погасший экран и потянулся в кресле, заложив руки за голову, — тьфу ты! Ладно, пёс с ним, Кэлпи, что там у нас по обстановке на борту?
— Всё штатно! — отрапортовала она и, не удержавшись, спросила, — а почему вы так с Фоминым? Ну, вроде как оправдывались?
— Почему я его не победил? — уточнил я, — говори уже прямо, Кэлпи!
— Ну да, — подтвердила она, — ведь он же во многом не прав, капитан! А уж извиняться вам перед ним совершенно точно не за что!
— Ну, — пожал плечами я, — он так не считает, наверное. А насчёт победить — так смысла в этом нет никакого, да и не люблю я конфликтовать попусту и всегда стараюсь этого избежать. Да и потом — нужно же думать о последствиях, верно? Если дело дойдёт до Совета, моя сдержанность будет мне плюсом. Небольшим, но плюсом, вот увидишь.
— Вы? — удивилась она, а потом, посмотрев на меня, произнесла с сомнением, — ну, может быть. Хотя… нет, всё-таки тут что-то не то. А как же тот случай в кафе — я ведь его посмотрела! Там вы что-то о последствиях не думали!
— Там, в кафе, — и я даже скривился, как от зубной боли, — так звёзды сошлись, просто день, наверное, был неудачный. Не готов я оказался к нештатной ситуации, пусть и житейской, вот меня и занесло. Ну невозможно нормальному человеку быть постоянно начеку, Кэлпи!
— А мне казалось, наоборот, — произнесла она, — я почему-то была уверена, что вы всегда ко всему готовы. Да и регламент капитану именно это предписывает.
— Ошибочка, Кэлпи, — вздохнул я, — можно быть постоянно настороже, да, но это надо ненавидеть весь мир и не любить всех людей, в нём живущих, а ещё нужно каждую секунду ждать от них поганки, только поганки и ничего другого в принципе. То есть надо быть как зэ-ка в лагере, те именно так и живут. Вот там все всегда ко всему готовы, там извинение — это именно унижение, от которого не отмыться, там нужно молниеносно реагировать на оскорбление, иначе не успеешь, там промедление смерти подобно. Но это весь воровской мир такой, им по-другому нельзя. Хотя были ещё такие народы, на тех же традициях воспитанные, в недоверии ко всем остальным и друг другу, те вот тоже были всегда ко всему готовы, ну и вели себя соответственно, скрывать это у них не получалось, да они не сильно-то и хотели. Помню, поспорил с одним на эту тему на Кавказе, я там в санатории был, и он назвал это чувством собственного достоинства, мол, руки прочь от меня, никому не позволю, и кинжал вот у меня на поясе здоровенный висит, чтобы все видели, для него это был признак свободного человека, а я назвал это страхом, потому что он точно знал, Кэлпи, как с ним могут поступить его же соплеменники в случае чего, знал и боялся этого, и был готов биться до конца, чтобы этого не допустить. Нормальный-то человек всегда надеется, что обойдётся, он на мир по-другому смотрит, понимаешь, не как зэк лагерный, он миру радуется, поэтому и не готов к нештатной ситуации… Не сошлись мы тогда во мнениях, в общем. Он думал, что он прав, и не переубедить же никак, а я думаю — нафиг так жить?
— Ну да, — кивнула она, — посмотрела сейчас в своих базах, нож на поясе — во многих культурах это внешняя черта, отличающая свободного человека от раба.
