Читать книгу 📗 "Другие Звезды 2 (СИ) - Сергеев Артем Федорович"

— Так не успела она, — развёл руками Зимин, — а то, что она здесь, уже ничего не меняет. Я всех дел не знаю, но говорили так. Мол, повезло, что последователи этих, гуманистов чёртовых, первые на неё наткнулись, на планету эту, вот и застолбили, стало быть. Да ещё и от посещения закрыли, в этом тоже какой-то плюс для них есть, я не вникал, но там вроде про то говорили, что противникам аргументов уже не набрать, не знаю точно, врать не буду.

— М-да, — задумался я и спросил, — а в чём гуманизм-то?

— Вот и я не понимаю, — поддержал меня Андрей, — насмотрелся я на этих братьев по разуму, везде одно и то же, обезьяны чёртовы. Их лечить надо, кормить, учить, друг друга бить не давать, вот это и будет гуманизм, а наблюдать за ними с орбиты и умные выводы делать — так это и в зоопарке можно. Единственное — говорят, сильно похожи они на нас, не копия, но похожи, но для меня это не аргумент. Всем больно, все жрать хотят, и похожие на нас, и не похожие.

— Это точно, — согласился я, — сначала по углам разведи, накорми и обеспечь, потом уже… А что, кстати, зондами изучать — нельзя, что ли? И нашим, и вашим.

— Ты что, Саня, — посмотрел на меня Зимин, а я протестовать против Сани уже не стал, — планета, закрытая для посещения, — значит закрытая, без дураков, это один уровень, простой и лёгкий. А если открывать даже для зондов — значит, кто-то должен обеспечить соблюдение режима биологической… этой, как её, в общем, чтобы наши микробы с вирусами туда не попали, это уже совершенно другие мероприятия. И ещё этот кто-то должен взять на себя ответственность за нарушение этого режима, а оно точно будет, не сомневайся. Следи — не следи, оно обязательно произойдёт, и последствия могут быть самые плохие, бывало уже, знаешь ли, вот и не хотят связываться. Мол, с орбиты будем наблюдать и всё, только что там углядишь, там ведь джунгли по всем континентам в три яруса. Парилка, а не планета.

— Понятно, — задумался я и вспомнил, как в наставлении для лётчиков-наблюдателей писалось, что обнаружить войска врага в зелёном лесу удаётся лишь в исключительных случаях случайным способом, то есть практически никогда. Понятное дело, что возможности современной техники велики, но одно дело пялиться с орбиты и совсем другое дело, когда можно пощупать руками.

— Ладно, — встал с места Зимин, а в моём нейрокомпе вспыхнула иконка входящего запроса, — пойду, мои уже доели. И лови мой личный номер, надо друг друга в курсе держать.

— Надо, — согласился я, отправив ему свой, — обязательно надо.

— И совет тебе, пока не ушёл, — добавил Зимин, — ты, когда этих обратно повезёшь, много воли им не давай. Закрой сразу для них лишние палубы, пусть в жилой сидят. Регалий и званий не стесняйся, дисциплина должна быть. Я вот сначала постеснялся, потом чуть ли не бунт пришлось давить.

— В смысле? — обалдел я, — кого — их? Твоих пассажиров, что ли?

— Ну так ведь десять суток против шестидесяти, — и Зимин картинно развёл руками, — сам понимаешь. А я отсюда какой-то груз потащу, ему не к спеху.

— Вот спасибо, — ядовито ответил я ему, — удружил!

— Ну, я здесь ни при чём, — усмехнулся он, — да и потерпеть их всего лишь десять дней или целых шестьдесят — есть, знаешь ли, разница. Ты сейчас куда?

— На море, — не сразу понял я, о чём он, — отдохнуть хочу.

— Кстати, да, — согласился он, — один из моих тоже собрался, море тут, говорит, хорошее, молодой ещё. А мне, после этих двух месяцев, море не поможет, я лучше пойду пивка выпью да забудусь сном.

— Дело хорошее, — встал я и пожал ему руку, — давай, на связи.

Море тут оказалось и вправду хорошее, если бы не знал, то ни в жизнь не догадался бы, что оно не настоящее. Но песок был мелким и не таким жёлтым, как у нас, вода — чистой, синей и прозрачной, волны накатывали крупные, солнце жарило в меру, облака были пушистыми и давали тень, а ещё на этом огромном пляже было очень мало народу, так что я и побегал вволю, и поплавал с громким уханьем, никого не стесняясь и ни на кого не отвлекаясь, в своё удовольствие.

И вот так я бегал, плавал и валялся на песке часа два, пока не стало совсем хорошо и не захотелось есть, тогда я перебрался с пляжа в беседку, что была одной из многих в извилистой набережной вдоль берега. Там вообще было много домиков и беседок, была пара кафешек, но я выбрал эту за уединённость и за близость кухонных автоматов.

И вот там, я там даже подремать успел, восстанавливая силы, вот там меня и поймал за фисташковым мороженым и за лимонадом входящий вызов от Олега.

— Ну ты где? — голос его был напряжён и деловит, но прямо-таки искрился энергией, как и всегда в трудных ситуациях, — куда пропал? Давай, дуй в гостиницу, совет держать будем.

— Через полчаса буду, — прикинул я время, — идти далеко.

— Велосипед возьми, балда, — посоветовали мне с той стороны и отключились, не дав возможности ответить, хотя я ничего на это отвечать не хотел, слишком уж я расслабился и слишком мне было лениво.

Но нейрокомп по запросу подсветил велосипедную парковку поблизости, и вот уже через минуту я ехал в гостиницу, сокрушаясь только о том, что на пути сюда до этого не догадался. А ещё велосипед тем был хорош, что по дороге домой я разогнался, сухой ветер высушил меня и избавил от сонной, тяжёлой пляжной одури, так что на площадь перед гостиницей я выскочил в полной боевой готовности.

— Артемьев? — уже на крыльце окликнул меня со спины чей-то самоуверенный голос, — капитан «Кэлпи»?

— Он самый, — обернулся я и увидел группу людей слева от входа, они сидели за уличным столом, скрытые от меня аккуратной живой изгородью, и что-то праздновали, не иначе. Лица были довольные, все улыбались друг другу и вообще чувствовали они себя победителями. И ещё, не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы по их повадкам и одежде понять, что это вот те самые гуманисты Зимина и есть, — А кто спрашивает?

— Ну где же вы ходите, Артемьев, — не отвечая на вопрос, но мягко, по-отечески укорил меня предводитель этой банды, и я даже засопел, чувствуя, что сейчас вполне могу испортить кому-то настроение. — Это ведь вы, говорят, нас обратно повезёте?

— Кто говорит? — резко, в лоб, нагло глядя прямо в глаза, спросил его я и мужик немного опешил.

— Не знаю, — опешил он, — но я почему-то пребывал в уверенности, что вы в курсе.

— Вот и я не знаю, — развёл руками я, — а насчёт уверенности — так звездолёт мой всё ещё проходит испытания и можно ли ему возить пассажиров — этого я пока сказать не могу.

— А когда сможете? — совсем растерялся мужик.

— Как только получу результаты проверки, — я не стал рубить все концы, мало ли, — экипаж над этим работает, доклада о готовности пока не поступало. У вас всё?

— Наверное, — отступил мужик и оглянулся на своих, ища поддержки, а там затихли и начали ворочаться, там победный запал ещё не прошёл, и вот уже кто-то поднялся, какая-то дама начальственного вида, а следом ещё кто-то, но я не стал давать им ни одного шанса.

— Разрешите идти? — резко, по-военному спросил я и снова упёрся взглядом в мужика, чтобы тот не соскочил, а потом, когда он как-то неуверенно кивнул, повернулся и быстро ушёл, не слушая ничего вслед, хотя что-то там такое было.

Потом я на рысях и с невероятно занятым видом проскочил кафешку и лестницу второго этажа, чтобы не прицепился следом никто, эту манеру я у своего начальника училища перенял, тот любил вот так же проходить через любые толпы, жаждущие общения, отмахиваясь на бегу от любого вопроса, и пробрался через неожиданно многочисленный народ в коридоре к номеру Кэлпи.

Дверь была открыта, там тоже, кроме моего экипажа и Зарубиной, было два-три человека, остальные, видимо, не поместились.

— Рассказывайте, — я вошёл, выпихнул с порога в коридор какого-то паренька и закрыл за собой дверь на замок, — ещё лишние тут есть?

— Что? — подняла на меня голову раскрасневшаяся Елена Юрьевна, — а, нет, это не лишние. И Лёшу ещё впусти, пожалуйста, он тоже нужен.