Читать книгу 📗 "Четыре подвала (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович "Прокоп""

Я покачнулся на стуле, я оборвал свои слова на первом слоге. И в этот момент в окно ударил сильный порыв ветра, форточка отворилась, поток холодного воздуха окатил меня с ног до головы. Я поднялся на ноги. Я подошёл к окну, чтобы закрыть форточку, и с изумлением смотрел на то, что было за окном. А там шел мелкий снег, там прямо на моих глазах началась самая настоящая метель. И что-то тяжёлое ощущалось в пространстве. Что-то двигалось, что направлялось в сторону окна. Я так и не закрыл форточку. Я смотрел и ждал. Пока в моем обозрении ни появился огромный чешуйчатый хвост, у которого были треугольные шипы, который блестел темным серебром. Я отошёл от окна. Меня пробирало холодом насквозь. Передо мной не было моей бабушки, передо мной находился тот самый монстр, имевший собачью голову, имевший человеческое тело, красные глаза.

— Хорошо, что ты пришел. Но мне не мешай — загробным, каким-то утробным голосом сказал он.

Я не ответил. Я проснулся. Я видел перед собой то же самое, что и в истекшем сне. Он нюхал меня. Он находился вплотную. От него неприятно воняло. Его собачьи красные глаза смотрели мне в глаза. Рядом с ним лежало на части разорванное тело несчастной школьницы Нади.

Я не двигался. Вроде я даже не дышал. И да это был тот самый момент, ради которого я появился здесь, это был момент истины: пан или пропал. Но мои предложения оказывались верными. Подвальное чудовище могло расправиться со мной в течение каких-то секунд, ничего ему сейчас не мешало. Был я и был он, за всем этим безмерная тишина, ни крысы, ни сверчка, ничего. Вечной мне показалась эта страшная пауза. Монстр как будто испытывал меня. Будь на моем месте кто другой. Эти ужасные клыки тут же впились бы ему в глотку. Но перед ним был я, был тот человек, с кем он был многим связан, пусть даже и не являясь единым целым.

Только секунды остановились. Абсолютная тишина чего-то ждала — и это случилось, сильно заскрипела входная дверь. Монстр тут же повернул голову в сторону звука. Сделал это и я. Послышались шаги, кто-то спускался вниз по лестнице. Вновь послышался скрип, только сейчас это был деревянный настил. Звук приближался. Тот, кто двигался сюда был один. И очень странно вёл себя монстр. Мне в какой-то момент показалось, что он двинется навстречу тому, кто, видимо, по какой-то нелепой необходимости оказался в подвале в совсем уж неподходящее время, оказался здесь на свою беду. Но нет, монстр с десяток секунд выжидал, нюхал воздух, а затем, на моих глазах, поменяв свой облик, приняв полное обличии черной собаки, удалился прочь, скрылся в узком проходе между деревянными сарайчиками, в том направлении, где находился подземный ход из дома 38/3 в дом 38/2. Я же остался. Рядом со мной оставалось изуродованное тело девочки Нади.

Я встал на ноги. Я решил скрыться внутри нашего дальнего сарайчика. У меня получилось, я успел, но при этом меня ощутимо штормило. У меня не было нормальной координации движений. Теперь нужно было уже в какой раз затаиться, что я и сделал, предварительно выключив внутри скудного помещения свет. Я смотрел через щель. Я ждал, испытывая всю гамму неприятного волнения. Наконец-то я увидел его. Это был я сам, тот я, которому одиннадцать лет, и который сейчас смотрел на то, что ещё недавно было живым человеком. Смотрел и молчал. Не пытался убежать, испугаться, закричать. Стоял не двигаясь, как будто спал.

«Он ведь и вправду спит, ему сейчас снится кошмарный сон» — думал я о самом себе, по-прежнему стараясь не выдать собственного присутствия.

Затем Андрей переступил через тело убитой девочки. Он подошёл к двери сарайчика. Я напрягся, я сжался в комок. Загорелся свет. Андрей стоял в дверях, он смотрел, но меня не видел, смотрел в упор, но меня не видел.

Я что было сил пытался не двигаться. Я полагал, что его может разбудить любой звук. А он продолжал стоять и смотреть в никуда. Вероятно, что он сейчас видел совсем другую картинку. Затем он выключил свет, прикрыл дверь и двинулся в обратном направлении. Я выждал десять секунд, после этого осторожно выглянул из помещения сарайчика. И увидел то, чего никак не ожидал увидеть. Андрей стоял по середине коридора, рядом с ним находилась огромная черная собака, которая смотрела на Андрея, которая несколько раз широко зевнула. Я вынуждено ждал. Мне больше ничего не оставалось делать. А затем они пошли вглубь, они направились к подземному ходу.

— Никто девчонку не видел. По пути её предполагаемого следования, а здесь только одна возможная дорога, ничего подозрительного, достойного внимания нет — сказала Петру Васильевичу Светлана Приходченко, бывшая так же как и он следователем районного отдела внутренних дел.

— Опросили всех жильцов окрестных домов? — спросил Петр Васильевич, рядом с ним находился Кречетов, который всё время нервно курил.

— Да, никто ничего не знает — ответила Светлана.

— В брошенном доме хорошо всё осмотрели?

— Там нет каких-то следов. Видно сразу, что там очень давно никого не было.

— Давно никого не было, интересно, занимательно, но не верю. Про черную собаку, видел её кто из местных?

— Нет, люди с изумлением на нас смотрели, когда мы спрашивали про какую-то черную собаку — улыбнувшись ответила Светлана.

— Не про какую-то, а очень опасную, смертельно опасную черную собаку. Пойдёмте ещё раз посетим этот дом. Он должен был быть там. Я не вижу никакого иного варианта. Подобная сволочь обожает ритуальное повторение. Это ведь не на пользу ему, но убийцы от чего-то любят это дело — говорил Петр Васильевич, когда милиционеры целой группой двигались по вечерней улице, между простыми частными домами, из окон и дворов которых за сотрудниками наблюдали неравнодушные местные жители.

Калитка была приоткрыта. То, что должно было называться двором сильно заросло травой. И никуда не делась та самая помойка, которую уже имел возможность лицезреть Петр Васильевич до этого, когда сюда привел его странный мальчик Андрей, когда отсюда извлекали остатки того, что до этого именовалось Люсей и Колей.

— Погода какая душная. Когда я здесь был в первый раз, то тоже дело шло к дождю — проговорил Петр Васильевич.

— Думаешь, что он мог заманить девочку сюда — произнес Кречетов.

— Угу, так и было, почти на сто процентов уверен в этом — отреагировал Петр Васильевич.

Прошли в дом. Мебель оставалась на своих местах, ничего не было сдвинуто. Грязное покрывало на диване своим видом свидетельствовало о том, что никто на диван не садился, то же самое и стулья, они были задвинуты за стол. Отсутствовали и какие-то мелкие детали, в виде возможных окурков, какого-то мусора, фрагментов одежды. В общем, здесь если здесь и были люди, то были давно и вели они себя очень пристойно.

Петр Васильевич подошёл к окну в большой комнате. Поломанная рама стояла рядом, оконный проем был освобождён полностью, на полу под окном валялись осколки разбитого стекла, деревянные щепки.

— Скажи, а почему он не воспользовался дверью? Что ему помешало? — обратился Петр Васильевич к Кречетову, рядом с которым находилась Светлана Приходченко, Олег Андреевич и ещё двое сотрудников милиции.

— Не понимаю, ты выражайся яснее — произнес Кречетов.

— Она история занимательная. Двери были закрыты, без замков, но плотно. Значит, он не мог ими воспользоваться. Вот поэтому и окно. Довольно широкое окно. Было бы маленькое, а здесь, хотя я думаю, что девочка сама вылезла и влезла через это окно — вслух говорил Петр Васильевич, он сейчас смотрел из окна, и там под окном действительно находилось то, что послужило подставкой, а точнее небольшая скамейка.

— Девочка влезла и вылезла, только почему он не мог воспользоваться дверьми? — спросил Кречетов, он сейчас подошёл к Петру Васильевичу и смотрел на скамейку, на то, что было когда-то огородом.

— Допустим, что девочка могла воспользоваться дверьми. Допустим, что она это сделала, открыла, затем закрыла. А ведь могла и не закрыть так, как было закрыто, зачем ей это делать, когда нужно применить усилие. Такое делается, когда необходимо, когда привычка это делать. Но ни того ни другого у девочки не было. Вот поэтому я и сказал, что влезла и вылезла через окно — сказал Петр Васильевич.