Читать книгу 📗 "Четыре подвала (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович "Прокоп""

Каким образом он притащил эту девочку сюда? Зачем он это сделал? — твердил я сам себе, когда уже находился дома, когда жадно курил, ощущая сильный тремор в руках, когда вторая бутылка с водкой лишилась своей пробки.

Всё же я сильно опьянел. Каждая следующая сигарета тянула меня в сон с огромной силой. Я сопротивлялся насколько это было возможно. Может я что-то чувствовал, не осознавая этого. Ведь так бывает. Ведь очень часто не знаешь того, что тебе предложит следующая минута, даже тогда, когда, как казалось бы, всё обыденно настолько, что привычнее не бывает. Но здесь и сейчас, в периметре знакомых, изношенных комнат, ничего знакомого уже не было, оно исчезло, покинуло и меня и это пространство какую-то неделю назад. Только я об этом не думал. Меня потянуло подойти к зеркалу. Оно как будто приглашало меня к себе: сделать несколько шагов, остановиться, посмотреть. И я поддался этому желанию. Я даже включил дополнительное освещение, в виде небольшого настенного светильника.

Я был уверен, что увижу его. Так и случилось, но сначала, но на какую-то секунду. Он лишь промелькнул, он показался, и его тут же затянуло вглубь зеркала. Но так не бывает. Прошептал я самому себе. Так не бывает. Только зеркало перестало быть как таковым, оно стало прозрачной перегородкой, окном, как бы лучше выразиться, но я оторопел, я видел перед собой комнату, которой не существует как таковой. Как это правильно объяснить, ведь это необходимо, потому что я не сделал описания своего дома до этого. Вот сейчас по ходу текста и дало знать о себе это упущение. Мой дом он принадлежал мне лишь наполовину. Мой дом был разделен на две части. В одной обитал я, а другая уже много, много лет была брошенная, там никого не было, — и это было для меня проблемой, в плане отопления собственной половины, ведь через тонкую стенку практически находилась улица. Я, конечно, сделал утепление изнутри, со своей стороны. Но впрочем, сейчас речь не об этом, а о том, что там комната была, только представляла из себя совсем другое, чем то, что видел я сейчас. На самом деле там был полный хлам, там успел случиться пожар, который к счастью не успел перекинуться на весь дом, там было всё настолько нежилым, лишенным в течение многих лет всякого человеческого внимания, что не стоило даже углубляться в это. Сейчас же всё там выглядело несколько иначе. Нет порядка не появилось. Не было обжитого нормального комфорта. Но там странным ощущением обитала жизнь. Какая жизнь? Этого я понять не мог, но там точно обитали люди. Там повсюду были самые простые следы жизнедеятельности, в виде предметов, вещей, отходов — всего того, чего там быть не должно. И это у меня за стенкой. Это в самой непосредственной близости.

Мне не хотелось верить своим глазам. И при этом я отлично понимал, что данное открытие в данном формате — это всего лишь прелюдия к тому, что будет дальше. Но что будет? Кто здесь обитает?

Я трогал зеркало рукой. Я несколько раз по нему постучал, сделал так, как будто стучал в окно, так, как будто я хотел кого-то позвать. Никакой реакции не было. Тогда я вышел из собственной половины, осмотрелся по сторонам. Ведь встреча со стаей бродячих собак не прошла бесследно. Только вокруг стояла полная тишина. Ничто не нарушало идеальной власти темноты. Даже ближний фонарь уличного освещения, его свет был лишь дополнением. Мне нужно было выйти за калитку, обогнуть угол собственного дома. Затем открыть другую калитку, бывшую покосившейся, не имеющей никакого засова. Дальше дверь, и сразу внутренности брошенной части дома.

Я с неприязнью ощущал, что очень сильно волнуюсь. Я в тоже время был уверен в том, что сейчас увижу то, что видел уже не один раз, брошенную, холодную, нежилую комнату. Я потянул на себя дверь, сделал паузу, — и вздрогнул, предчувствие меня обмануло. Передо мной было то, что видел я через зеркало. А прямо напротив двери на стуле сидел человек. Внешний вид которого сразу заставил меня понять, что этот человек, этот старик, он давно мертв.

Я остановился. Я вслушивался и непроизвольно ждал. Я это почувствовал, и хлопнула выходная дверь, минуло несколько секунд, я понял, что за моей спиной кто-то есть. Сердце застучало в два раза быстрее. И не было смелости обернуться, посмотреть, кто же за моей спиной. Я стоял, я не двигался целую минуту. Тот, кто был позади меня он, не двигался так же, он делал то же самое что и я. А мертвый старик, находящийся в двух шагах от меня, он начал двигаться. Это было невероятно, но он пошевелил рукой, у него сдвинулась голова.

Я ошибся. Он не был мертв. Но не верь глазам своим. Его внешний вид, живые люди так не выглядят. Старик попытался подняться со стула на ноги. Я отшатнулся от него, я вынужден был повернуться. И всё похолодело у меня внутри, ведь я видел самого себя, свою точную копию, которая изменив зеркальность противно улыбалась.

Я сделал шаг влево. Там находился старый грязный диван. Я сел на диван. Мой двойник двинулся ко мне, — и я потерял сознание.

Когда я очнулся, то лежал на полу, лежал в пыли и грязи, находясь в пространстве второй брошенной половины общего дома. Не было мертвого старика. Не было и собственного двойника. Мне дали передышку или я сам сумел вырваться из неожиданной ловушки. Я поднялся на ноги. Мне было ужасно плохо. Прямо на стене я увидел надпись, сделанную красной краской: хочешь убить чудовище, тогда найди свой дом.

Я находился в ужасном состоянии, что физически, что и психически. Мой мир, каким бы он ни был, он рушился на глазах. Ему и мне оставалось совсем чуть-чуть, чтобы оказаться во власти полного сумасшествия. Это я понимал, это чувствовал, раз за разом перечитывая эту коротенькую надпись, это странное послание, адресованное мне, потому что больше было некому, потому что в этом ужасном пространстве внутреннего разрушения никого и не могло быть. Был я, был он, а всё остальное — это те звенья и детали, чтобы картинка имела полный объем, и ведь ничего более этого. Потому что только я и он. И я уже не мог сам себе точно ответить на самый главный вопрос: являемся ли мы единым лицом. Быть может, что уже нет, что уже поздно.

Спустя полчаса я лег на кровать. В комнате было прохладно. Поэтому я накрылся одеялом, и мне стало от этого легче. Мои нервы начали потихоньку успокаиваться: меня всё это не касается, пусть весь этот окружающий мир ищет его, ведь всё это делает он, так пусть его и ищут, а я к этому отношения не имею, что в восемьдесят третьем году, что в году две тысячи двадцать первом, я к этому никакого отношения не имею.

Я уснул. Мне снилось сплошное несвязное мельтешение, в котором сменялись лица, декорации, слова, но во всем этом не было никакого смысла, просто мой мозг производил часть необходимой очистки. Я проснулся где-то через час с небольшим. Отдых явно пошел мне на пользу. С неприятными ощущениями выпитой до этого водки я справился известным способом, гласившим: лечи подобное подобным. В правильности этого я сомневался неоднократно, случилось и сейчас. Но мне нужно было идти. Я вновь собирался отправиться в страну страхов собственного детства. Мне нужно было найти способ избавиться от него. И я точно знал о том, что сделать это возможно только там и никак не иначе.

Примерно ещё через тридцать минут я осторожно подошёл в район четырех подвалов, в свой бывший двор. На подходе и в течение нескольких минут, когда я уже находился внутри двора, мной владело чувство осознанной осторожности. Просто в моем сознании была общая картинка. Было то, что касалось непосредственно меня, а в этом ракурсе всё было единым. Для меня не было никакой разницы между годом две тысячи двадцать первым и годом тысяча девятьсот восемьдесят третьим. Да, для меня не было. Но для всех остальных эта разница была, и являлась она не просто огромной, а значительно больше этого. Тех людей уже здесь нет. Те события исчезли, они если и стали историей, то историей лишь в образном понимании, потому что эти истории никто не помнил, они здесь и сейчас были совершенно никому не нужны.

Но мне понадобилось время, чтобы настроиться. Чтобы осознать и принять контуры и правила игры. В этом мне помогли люди, их полное безразличие к моей персоне. Да и обстановка, да и дверь в подвал 38/3, которая находилась в открытом состоянии. Здесь никто не боялся подвалов. А зря они к этому так относились. Насколько же зря, только это в данные минуты знал только я один. Если бы даже я попробовал им всем рассказать о том, что он научился, что он нашел границу временного перехода, то в лучшем случае меня бы посчитали сумасшедшим, в худшем случае, то не стали бы меня слушать вовсе. Случилось бы то, что ему и надобно. Откуда это ко мне пришло, когда я стоял возле мощного ствола старой березы, когда я делал вид, что какого-то жду, а на самом деле думал и смотрел на дверь в подвал. Уже сейчас ощущая и понимая, что как только я окажусь там, то в пространстве подвалов время измениться, туда тут же вернётся восемьдесят третий год. И всё бы ничего, только убитые люди станут реальностью, что в восемьдесят третьем году, что и в две тысячи двадцать первом. Всё это не взирая на метаморфозы, происходящие со мной лично. Я где-то отдельно, и с запозданием ударило сильно по вискам — он и я — это не всегда одно и тоже. Этот наболевший вопрос, который не должен был возникать вовсе, который опровергала сама возможность анализа и размышлений. Но, ко всем чертям, этот вопрос был, он возникал снова и снова. Я же пока что не торопился войти в подвал. Я набирался сил — да это так. Мне было необходимо. Ко мне приходило со стороны, метафизикой от этих строений, этих домов и подвалов. Ведь я был их частью. Они об этом знали, они принимали данное. Они не люди, им в этом контексте дано гораздо больше. Просто мы об этом ничего не знаем. Но сейчас я знал. Я впервые сумел взять себе часть этой силы. Мне стало от этого хорошо. Теперь я наконец-то нащупал ту ниточку, которая поможет мне в борьбе с ним. Его уничтожить можно лишь в прошлом, призвав для этого себе в помощь будущее. Я с наслаждением закурил. Я спокойно уселся на лавочку, возле того подъезда, где когда-то жил мой друг Костя.