Читать книгу 📗 "Четыре подвала (СИ) - Прокофьев Андрей Александрович "Прокоп""

Нет, но не всегда же так. Какой-то мрачный, суицидальный стендап получается. Всё ещё возможно. Ведь я часто об этом думаю. А ему это не нравится.

Вот на этом месте размышлений мне стало особенно нехорошо. «А ему это не нравится».

Ему нужно, чтобы я убивал здесь, убивал сейчас. Ему нужно, чтобы я исчез, чтобы он стал мною, а исчез, исчез тот я, который там, которому одиннадцать лет, и который добрый, хороший мальчик, не имеющий даже мысли о том, что неплохо было бы их всех убить, убить кого-то из них в отдельности, чтобы от этого испытать дурман непонятного облегчения. Вот что ему нужно. И он уже делает это, делает за меня, возвращаясь в прошлое.

Стоп, я просто схожу с ума. Ничего этого не существует. Ведь если об этом хоть кому-нибудь рассказать, то никто не поверит. А значит нет, значит ничего этого нет!

Я подошёл к зеркалу. Я очень долго смотрел на свое основательно помятое отражение. Никого монстра не было. Точнее он был, но лишь образно, лишь в переносном понимании этого слова. Я закурил. Я продолжал курить, хотя мне в течение последних трёх месяцев стало трудно дышать. В поликлинике мне сказали, что лёгкие дышат только на половину, что нужно пройти обследование, конечно, тут же бросить пагубную привычку курения. Мне сказали, я хотел принять к действию, но этого не сделал. А может и правильно, умру я — умрет и он. Умрет ли? Вдруг останется в пределах четырех подвалов и одной дороги, это же я озвучил. Но мне ведь уже будет всё равно. Пусть он там бегает, жрет людей, обустраивает свое логово.

Он тогда не сможет принимать человеческий облик. Он тогда останется собакой, ужасной, огромной, черной собакой.

Это открытие мурашками проползло по моему телу.

Он всего лишь собака. И это не имеет отношения к образному пониманию. Он всего лишь собака. Ненормальная собака, которых не бывает, которую боятся и ненавидят все остальные собаки.

Я вышел из дома. Я взял курс в привычном направлении, но даже приближаться к району своего детства я не собирался. Я дойду до магазина, я куплю водки. Затем пойду другой дорогой, краем старого кладбища. Выйду на железную дорогу, там есть отличное место, там такой великолепный вид на сосновый бор. И там никогда никого нет. А когда появляется поезд, то его слышно издалека. Сначала тихо, тихо. Затем более явственнее, сильнее. Ещё десять секунд, и отчётливый перестук накроет собой умиротворённое пространство, вторгнется в тишину. Дальше, и локомотив подаст сигнал, который заставит вздрогнуть и покинуть рельсы.

Поезд уедет, я останусь, и вновь вокруг станет спокойно и тихо. Вновь я буду совершенно один. И уже в какой раз мне не нужно будет никуда торопиться. Только через минут сорок я пойду домой. Но не той дорогой, которая привела меня сюда, а другой, той, которая идёт вдоль железной дороги, идёт со стороны района Усть-Киргизки.

Я так и сделал, исполнил всё в точности. Был и поезд. Всё было так, как случалось не один раз. Я покинул рельсы. Я смотрел поезду вслед. С сильным металлическим грохотом вдаль от меня направлялись жёлтые цистерны, коричневые вагоны, платформы. Я же уже трижды принял внутрь водки. И нужно сказать, что мне пока что было хорошо. Было хорошо до того момента, пока ни появился он, появился по той самой дороге из района Усть-Киргизки, в моем направлении, однозначно зная, где он сейчас может меня найти…

Глава четвертая

Я нервно достал из пачки сигарету. У меня уже сейчас тряслись руки. Всякое умиротворение пропало так, как будто его никогда и не было. Я видел его. Он был на расстоянии в каких-то тридцать метров, где дорога имела небольшой изгиб. Слева от него находилась окраина старого городского кладбища. Справа железная дорога, ближе столб с электричеством, для локомотивов на электрической тяге. И зачем в моей голове появилось это нелепое описание его местоположения, ведь оно было в точности таким же, как и то место, где был я. Только я сейчас стоял, жадно втягивая в себя отравленный дым, а он лежал на земле, по направлению ко мне вытянув свои передние лапы, вытащив на обозрение свой длинный язык, его пасть была приоткрыта, напоминая мне о белых мощных клыках. И да, он смотрел на меня. Но не это, а то, что было прямо перед ним.

Ледяным холодом сковало мои руки и ноги. Я не двигался с места. Не двигался и он. Не могла уже двигаться мертвая девочка, в школьной форме образца начала восьмидесятых годов прошлого века.

Даже на расстоянии я отлично видел, что он расправился с несчастным ребенком обычным для себя способом, — он просто разорвал девчонке горло. Он успел отгрызть у неё часть левой руки, что-то ещё. Мне тяжело было на это смотреть. Меня сильно мутило. Выпитая водка начала проситься обратно. Мне хотелось как можно скорее уйти. Но что-то мне не давало этого сделать: зачем он притащил тело сюда, как он это сделал, он может существовать отдельно от меня в настоящем времени.

Моя голова раскалилась от несоответствий и вопросов. Он же внимательно за мной наблюдал. Это была очень странная игра. Я не делал попытки ретироваться, и он оставался на прежнем месте. Так длилось примерно минут пять. Я устал стоять на ногах, я принял сидячее положение, заняв прежнее место. А он начал трапезу. Он открывал от тела куски, при этом он издавал крайне отвратительные звуки, так как будто кто-то собирался отнять у него его добычу. Он был самый натуральный зверь. Сейчас в этом времени, в этом обличии, он был хищный, дикий зверь, не имеющий в себе какой-то мистической, сложной изнанки. В нем не было ничего такого, что видел я до этого. Я хочу сказать, о той чудовищной смеси между собакой и человеком. Нет, сейчас этого не было.

Я подумал о том, что совсем неплохо было бы, чтобы появился поезд. Может он своим грохотом заставит его уйти прочь. Так мне думалось. Но произошло другое, куда как более неприятное и страшное.

Сначала я увидел стаю бродячих собак, которые двигались по дороге, двигались с той стороны, откуда появился он. Их было ровно шесть штук. Все они были довольно крупными по размеру. Конечно, их нельзя было сравнить с ним, но всё же, я отметил про себя данный факт. Сейчас моё состояние нужно было назвать шоковым. Теперь я не мог ручаться за то, что будет дальше. И все мои недавние выводы и предположения, насчёт меня и него устранились куда-то очень далеко. Я ведь уже имел знакомство со стаей бродячих псов. Не важно было, что этот эпизод остался для меня во многом неопределенным. Потому что в этот момент всё было очень уж даже определенным.

А он никак не реагировал на их появление. Возможно было бы предположить, что он не знал о их приближении, ведь они двигались позади него, а свою звериную морду он не поворачивал в обратном направлении. Только я отлично знал, что это аргумент слабый. Ему не нужно было поворачивать голову, он отлично различал их по запаху.

Собаки сравнялись с ним. И слава богу дальше они не двинулись. Они расположились прямо на дороге. Каждый из них, без всякого исключения, смотрел на меня. А он продолжал пожирать мертвого ребенка.

Прошло ещё несколько минут. Я услышал шум, кто-то двигался сюда, делал это с помощью тропинки, ведущей через кладбище. Собаки подняли головы, навострили уши. Их хозяин оторвался от своей жертвы. Он перевел свой взгляд на место предполагаемого появления человека. Я увидел контур, затем голову, а спустя пару секунд появился человек. Это был мужчина, примерно моих лет, он был неопрятно одет, он был в меру пьян, его немножко заносило из стороны в сторону. В правой руке у него имелась початая бутылка с водкой. Ещё он что-то напевал себе под нос.

— Нет, назад! Сюда нельзя! — что было сил закричал я, вскочив на ноги.

Но этот несчастный никак не отреагировал. Он продолжал идти, он оказался на дороге. Был он совсем близко от меня. Я лишь успел повернуть голову. Собаки бросились на него. Он пытался бежать. Но это ему не помогло. Бешеные псы быстро его настигли и стали рвать со всех сторон. Он дико орал. Он разбил бутылку об голову одного из псов. Я же ничем не мог ему помочь. Это было ужасное ощущение, это была самая настоящая внутренняя истерика. Я ничем не мог ему помочь. Меньше чем через минуту он оказался на земле. Я по-прежнему не смел повернуться к происходящему спиной. Я двигался в сторону дома спиной вперёд. А монстр продолжал оставаться на своем месте. Всё это время, эти ужасные секунды, он не смотрел на то, как его помощники разрывают на части случайного бедолагу, он смотрел только на меня. Он таким образом преподал мне урок, он показывал мне, что он может. Я не знаю зачем. Но он ошибся, он очевидно перестарался в этом. Потому что дойдя спиной до первого поворота, когда уже канули в небытие душераздирающие вопли обречённого мужика, я наконец-то повернулся лицом вперёд, через несколько секунд я и вовсе бросился бежать. Но я убегал не потому что за мной гнались. Я убегал потому что мне так было легче, потому что мне нужна была эта странная разрядка. А он просчитался, у меня в этом не было сомнений. Ему меня не взять на испуг. Я остановился возле огромных труб, возле магистрали сетей отопления, там где небольшой путепровод. Мне тяжело было дышать, мне сильно не хватало воздуха. Но при этом я точно знал одно, что мне нужно сделать всё от меня зависящее, чтобы раз и навсегда покончить с ним.