Читать книгу 📗 "Блудные братья - Филенко Евгений Иванович"

– Чисто по-человечески? – хмыкнул Кратов. – Гм… Скажем так: опасаюсь. Вы, эхайны, порой бываете непредсказуемы и неадекватны в своих реакциях на внешние раздражители. Ходячие черные ящики с индетерминированным выходом… Но за мной стоит несколько десятков миллиардов этлауков и все Галактическое Братство впридачу. Сознание этого сообщает мне необходимую уверенность и достоинство. Если вы уважаете одну лишь силу, – он небрежно кивнул через плечо в сторону призрачных боевых порядков, – то вот она, сила. Но если вы желаете говорить на языке разума – то даже моего разума будет достаточно, чтобы вас понять. – Он помолчал. – И как я могу считать врагом своего гекхайана?

Сомкнутые губы эхайна тронула удовлетворенная улыбка. Величаво качнув подбородком, Нигидмешт Оармал Нишортунн, Справедливый и Беспорочный гекхайан Светлой Руки повернулся, чтобы уйти.

Споткнулся на ровном месте. Замер, пригнув голову, словно ожидая удара.

Медленно обернулся. Лицо его было искажено страшной болью.

Кратов застыл в недоумении.

Озма, смертельно бледная, с огромными, полными слез глазищами, в развевающемся плаще летела ему навстречу…

…мимо него…

…в распростертые руки гекхайана.

7

Чванный, как сиамская кошка, благородный гекхайан на глазах обернулся в перепуганного мальчишку.

Озма – в теряющую остатки рассудка от любви девчонку.

А Кратов, оказавшийся невольным свидетелем этой сцены, – в полного идиота.

Потому что он ни черта в происходящем не понимал, чувствовал, что ему надлежит со всевозможной деликатностью немедля удалиться, и как ксенолог-профессионал не мог себе позволить упустить ни единого нюанса этой сцены.

– Шорти! – закричала Озма.

– Ольга! Я не хотел! – простонал Нишортунн. – Я должен был исчезнуть отсюда прежде, чем ты появишься! Я не успел!..

– Но почему, почему?

– Мы не должны были встречаться… Я знал, что тебе будет больно… Ведь ты думала, что я подло сбежал после той ночи…

– Нет, нет, все это время я искала тебя!

– Лучшие бы ты считала меня предателем и забыла сразу!

– Ты самый лучший, самый любимый… как ты мог молчать столько лет?!

– Но мы не должны были встречаться… Мне не следовало появляться за пределами своего мира… Я прикован к нему своим титулом… я гекхайан Светлой Руки…

– Я не знаю, что это значит… для меня это не значит ничего… какой смысл в этих пустых словах… когда я наконец отыскала тебя!..

– Я всегда любил тебя, Ольга… я любил только тебя… ты мой чистый ангел!..

– Я думала только о тебе, вспоминала только тебя, я умирала каждой ночью без тебя!..

– Но я должен быть здесь, я не могу быть нигде, кроме этого мира, потому что этот мир – мой, и этот мир никогда не мог бы стать твоим!..

– Но почему, почему ты не можешь улететь отсюда со мной?!

– Я уже объяснял тебе: я гекхайан, я самый главный здесь, я правитель этого мира, я не могу оставить его… особенно сейчас, когда можно все переменить!..

– Но как же я?!

– Теперь все иначе… раз ты не сердишься на меня… ведь ты можешь остаться со мной?

– Остаться… здесь?!

– Ты не знаешь, что происходит с эхайнами, когда они слышат твой голос… они становятся кроткими, как молодая трава на лугу… они становятся людьми… Для меня, для всех нас ты – словно ангел!..

– Но я не могу, не могу… Здесь страшно!

– Я никому не позволю тебя обидеть! Никто и не посмеет… ты даже не представляешь, какая у тебя власть над эхайнами!

– Но я не хочу власти… я ничего не умею… я только голос, голос во плоти!

– Ты ангел во плоти… останься…

– Мне страшно, Шорти… я не могу…

– Останься, Ольга…

8

Попав на ярхамдийский флагман, Кратов сразу же заперся в каюте и, сдув пылинки с заветного кристаллика, припал к видеалу. Самым фантастическим образом одесную оказались запотевшая с холода литровая жестянка «Карлсберга» и миска сушеных креветок, а ошую – планшет с прижатой декоративными прищепками стопкой прекрасной розовой бумаги и новое стило. Доискиваться причин этого удивительного воплощения сокровенных прихотей Кратов не имел ни времени, ни желания. Скорее всего, кто-то из Шипоносных Ящеров был надлежаще проинструктирован…

Ни малейшего намека на «нитмеаннар» кристаллик, разумеется, не содержал. Там и без того вдосталь было любопытного. Теперь Кратову было чем заполнить неближний путь до Эльдорадо с пересадкой на Магии…

Дверь бесшумно отворилась.

Вошла Озма, непривычно чистенькая, умытая, тщательно причесанная, в длинном синем платье со стоячим воротником «а ля Мария Стюарт». Замерла у порога, выжидательно обхватив плечи руками. Между тонких пальцев, унизанных тяжелыми перстнями, дымилась сигарета.

– Через десять часов мы будем на Магии, – сказала Озма в пространство. – Надеюсь, никому не придет в голову меня встречать.

– Никто и не знал, что вы были похищены, – сказал Кратов. – Это была самая страшная тайна Федерации за последние сто лет. Если бы сведения о том, что вы находитесь в лапах у этих ужасных людоедов эхайнов, просочились в информационные каналы, один бог знает что бы произошло. Народное ополчение, призывы к решительным действиям… какие-нибудь идиоты-добровольцы, атакующие Эхлиамар на угнанных из музеев «корморанах»… А так все обошлось. Все живы-здоровы и полны новых впечатлений. И через десять часов вы ступите на родную землю.

– Что вы так внимательно изучаете?

– Родовое древо Лихлэбров, – хмыкнул Кратов (никакое это было, разумеется, не древо, а стратегическая схема экономического роста Светлой Руки, любезно предоставленная ему Справедливым и Беспорочным). – Мне, как его самому свежему побегу надлежит знать, от каких корней я произрастаю.

– Наверное, вам придется жениться на эхайнской женщине голубых кровей, – с иронией заметила Озма.

– Зеленых, – строго поправил Кратов. – На Эхлиамаре, желая выразить свое ироническое отношение ко всем этим новоиспеченным сиятельным выскочкам, говорят, что в их жилах течет зеленая кровь.

– Это у вас зеленая, – возразила Озма печально. – Это вы натуральный парвеню. А ваша супруга будет происходить из какого-нибудь древнего рода, записанного еще в скрижалях Древнего Отлива.

– Откуда вы почерпнули познания о Древнем Отливе, янтайрн?

– Я не так глупа, как кажусь, яннарр…

«Чувствую ваше незримое присутствие, Справедливый и Беспорочный», – подумал Кратов.

– Но вы же не ревнуете меня? – усмехнулся он.

– Нет, – покачала головой женщина. – Ну разве что самую чуточку. Все же, мы пробыли вместе какое-то время. И между нами…

– Но мы никому об этом не скажем.

– Да, – согласилась Озма. – Никому и никогда. Вы честно охраняли мою жизнь и честь. Я старательно изображала из себя перепуганную Деяниру, которую умыкнуло целое стадо кентавров. А все остальное никого не касается, кроме нас двоих.

Она нервно отшвырнула погасшую сигарету и проследила за тем как пол каюты вспучился и всосал ее.

– Однажды вот так же пропали мои старые любимые шлепанцы, – сообщила она. – Катулина… собачье мясо… Только отвернешься – и чего-то в этой жизни уже не вернуть.

– Что с вами, Ольга? – спросил Кратов. – Вам грустно покидать Юкзаан?

– Я… не знаю, – ответила женщина. – У меня душа разрывается на части. Я пришла к вам за советом.

– Из меня дурной советчик. В особенности после того, как я и сам уже наделал порядочно глупостей. Если честно, я только тем и занимался в последнее время, что делал глупость за глупостью. Ни один из моих поступков нельзя назвать разумным или хотя бы логически мотивированным.

– Но вы победили, – сказала Озма.

– Во всяком случае, не проиграл.

– Проиграла, пожалуй, только я, – промолвила она озабоченно.

– Отчего же? – Кратов поднялся из кресла, подошел к ней, бережно взял за плечи и привлек к себе, как маленького ребенка. Озма не сопротивлялась. – Вы просто не понимаете, Ольга. С вами все иначе…