Читать книгу 📗 "Вперед в прошлое 12 (СИ) - Ратманов Денис"
На участок мы летели, окрыленные. Наташка принялась разводить костер, достав из схрона наш почерневший котелок. Сергей делал обход участка, прикидывая, откуда начать установку опалубки.
Вскоре подоспела первая партия досок. Мороз сложил их на тачку, примотав друг к дружке. Поскольку прямой дороги от участка к кладбищу не было, тащить доски приходилось на холм и по траве, и Мороз с его женой напоминали пару Сизифов. Помногу тоже не принесешь — тяжело. Будет у Мороза сегодня веселое трудовое утро.
Пыхтя и отдуваясь, злющий, как черт, он сгрузил первых шесть досок. Сергей сжалился над женщиной и вызвался сменить ее, а заодно сообщить парням, чтобы возвращались и приступали к работе. Следующую тачку толкали вдвоем Мороз и Сергей, причем виновник выглядел повеселевшим — его обрадовала подоспевшая помощь.
Сергей остался, теперь Морозу помогал Алтанбаев, затем — Крючок. Оставшиеся устанавливали доски в траншеи, как было.
Ну вот, кажется, понемногу процесс наладился. Вечером сделаю свои дела и приеду посмотреть, как тут и что. Главное, Мороз запуган, и, если бомжи снова ему что-то понесут с нашего участка, он не только заставит их все вернуть, но и посадит на цепь, чтобы охраняли наше добро.
А мне надо озаботиться арендой строительного вагончика, куда будем складывать самое ценное, потому что, помимо Мороза, найдется много желающих до чужого добра. Но не сейчас. Фундамент должен отстояться месяц-другой. Вот с апреля, когда начнем выгонять стены, и озабочусь этим вопросом. А когда привезем цемент и прочее, понадобится сторож, значит, будет нужна еще одна бытовка.
Глава 7
Крестный отец
Хорошо, что не сейчас нужно бегать, вывалив язык, искать эти вагончики, заморачиваться с грузоперевозками. Сейчас я могу заняться тем, чем хочется. Я достал из рюкзака часы: было начало двенадцатого. Доски и арматуру Мороз перенес, и на участке кипела работа. Те, кто посильнее, Алтанбаев, Крючок и Заславский долбали камень, ровняя траншеи, Сергей и Хулио устанавливали опалубку.
Я обратился к сестре:
— Натка, тебя домой подбросить? Ты вроде на рынок хотела.
Понч, который вместе с Зямой связывал арматуру проволокой, вскинул голову, насторожился, глядя на Наташку. Лицо ее стало страдальческим, она с гораздо большим удовольствием осталась бы тут, покрасовалась бы перед парнями.
Хулио крикнул с акцентом:
— Оставайса!
Так и подмывало сказать: «Натащя», но это прикол из будущего, меня пока не поймут. Парни бросили работу как по команде и с надеждой воззрились на Натку, она мотнула головой, поманила Зяму (Понч чуть не расплакался, что не его выделила) и торжественно вручила ему половник.
— Даю тебе сей магический предмет. Перемешивай. Через пять минут сними плов с огня и накрой крышкой, пусть доходит, иначе сгорит. Пацаны, увидимся! — Она вскинула руку, прощаясь, и последовала за мной.
— Сам сейчас куда?
— К Лялиной. Сперва к Лике, потом — в роддом, к мачехе, там приемные часы с часу до трех. Куплю на рынке что-нибудь вкусное, и к ней.
— А можно с вами? — сверкнула глазами Наташка. — Так хочется малую посмотреть!
— Ее не покажут. Она крошечная, недоношенная и потому — в инкубаторе.
— Ну, тогда — домой, — грустно согласилась Наташка. — С матерью-то Ликуши я вообще не знакома, а тут вдруг я такая приперлась. А встречаемся где? Боря пойдет объявления искать.
— Давай на рынке в пять, на плитах. Как раз будет результат, что-то да найдется, и прозвоним по объявлениям. Боре-то сегодня к художнику, ему тоже удобно найтись в центре.
Подумав немного, Наташка сказала:
— Знаешь что, если у нас в селе не найдем жилье, давай в городе снимать?
— Замучаешься ездить, — не согласился я.
— Пятнадцать минут всего. Утром все едут оттуда в город на работу, и автобус пустой. Ради спокойной жизни я готова пожертвовать этим временем сна.
Ух, как завернула! Сцена и общение с Андреем, однозначно, пошли ей на пользу, вон, какие предложения строить научилась!
— Посмотрим. Приоритет, конечно, — Николаевке.
К Лике я прибыл в двенадцать. Мопед возле общаги оставлять было опасно, потому, как обычно, затащил его на второй этаж. Возле двери, за которой мог быть отец, я замедлился, ощущая себя разведчиком в тылу врага, прокрался дальше и постучался к Лике.
Выглянув в коридор, она помогла затащить мопед в комнату, закрыла дверь на щеколду и пожаловалась:
— Дракон так и не свалил, прикинь? Сидит себе как ни в чем не бывало.
— Может, думает, что твоя мать его простит, — предположил я. — Кстати, она может?
Лика пожала плечами.
— Зависит от того, что между ними было. Если просто ссора, может простить. Если он ее ударил или толкнул, то вряд ли. Она безумно его любит, но мама очень… здраво мыслит. Это я дурочка, как нахлынет… — Она схватила себя за горло, — и дышать трудно. А мама умеет думать головой, а не этим. — Лика приложила руку к груди.
— Логика преобладает над эмоциями, — дополнил я.
— Отвернись, я переоденусь, — распорядилась Лика, и я уставился на дверь, потом — на колеса мопеда, рассматривая, не принес ли грязь в жилое помещение.
— Очень бы не хотелось, чтобы он остался, — сказала Лика вполголоса. — Он, кстати, сейчас у себя. Когда помочь надо, не дождешься с работы или… — Дальше она проговорила детским голосом: «Папа посел на ыбалку и поймал бафую сюку». Как будто никто не понимает, что за рыбалка такая.
— А ты с мамой об этом говорила? — не оборачиваясь, спросил я.
За спиной хлопнула дверца шкафа, зашелестела одежда.
— Ну да. Но мама же логичная. Она сказала, что, типа, любой мужик гуляет, когда жена беременная, это нормально. Главное, чтобы домой возвращался. Ф-фу! Меня аж затошнило. Мерзость это, а не правда жизни! Лучше уж совсем одной, чем… так.
— Не все изменяют, — попытался утешить ее я. — Это от человека зависит. А мать так сказала, потому что видела, кого выбрала, и согласна оправдывать его кобелинство.
— Видела, что брала, ага, — согласилась Лика, я продолжил: — Вот требовать, чтобы человек стал другим — глупость. Папаша изменять не перестанет. Ни ей, ни следующей своей бабе, даже если она будет молодой. Порода такая.
— То есть ты считаешь, что нормальные мужики есть? — спросила сводная сестра, шурша одеждой, и воображение нарисовало ее в лифчике и трусиках, тело отреагировало, разрушая образ того самого нормального мужика, в существовании которого я пытался убедить Лику, и я быстренько отогнал картинку.
— Если принимать за норму моногамию, то да, они существуют, — ответил я.
— А сам? Сам ты изменяешь своей девушке?
Вопрос был настолько по-детски непосредственным, что я поперхнулся слюной и покраснел. Онемел на пару секунд, подбирая слова. Пришлось опираться на жизненный опыт взрослого.
— Начнем с того, что у меня нет девушки. Если появится та, кого я буду считать своей девушкой и любить, изменять ей будет просто незачем. Когда пройдет время, и эмоции утихнут… Понимаешь, тут как. Они утихают у обоих. Бывает так, что один перерастает другого. Бывает, дороги так сильно расходятся, что рядом оказываются два чужих человека. Дальше ты или переступаешь этот рубеж, пытаешься совместно найти точки соприкосновения, бури, которые встряхнут, или уходишь, если чувствуешь, что эта трясина тебя губит. Жить во лжи точно не для меня. Когда идешь против совести, а она у меня есть, это сильно истощает. Так что мой ответ: нет. Эй, ты там оделась, поворачиваться можно?
— Нет, — ответила она и снова зашуршала одеждой.
Она все это время, видимо, слушала, разинув рот. Еще одна сестра нашла во мне родителя, с которым можно поговорить на запретные темы? Или она специально провоцирует? Снова возникла непристойная картинка. Лика ведь симпатичная, нежная, большеглазая, с кукольной внешностью и пышными пепельными волосами.
— Спасибо, что ответил. Это дает, э-э-э… веру в человечество. Папашу-то своего я не видела ни разу, мать о нем молчит, словно и не было его. По малолетке гульнула неудачно, и здравствуй, я.
