Читать книгу 📗 "Аспирант. Москва. 90-е (СИ) - Советский Всеволод"

Пригласив меня в кабинет, он обрисовал мне контуры поручения. Конечно, ничего особо ответственного в нем не было, кроме срочности. Это уж так — шутка юмора. Нужно заехать на ближний склад, здесь на Волгоградке, взять два тюка пакли, десять банок краски-эмали, доставить заказчику в Люберцах.

— Вот адрес. Сделаешь?

— Да без вопросов, Роман Владленович.

— Тогда в путь! Деньги авансом, получи.

И бодро отлистнул мне несколько купюр.

— И на бензин не худо было бы.

— Согласен!

С деньгами он расставался легко, при том лишнего не давал. Все точка в точку.

— Накладные на складе возьмешь, — напутствовал шеф. — Расписку не забудь у покупателя взять! Что товар ему передан.

— Ну, что вы, Роман Владленович, — я слегка поморщился. — В первый раз, что ли?..

— Да хоть в пятисотый! Тут на каждый чих бумажка требуется. Лучше перебдеть, чем недобдеть… Ну и вперед?

— Так точно. Убыл!

И двинул на склад по Волгоградке в сторону МКАД. Все знакомо, тот же завсклад, пожилой Алексей Петрович.

— Ага, — сказал он, — товар готов, ждет отправки. Только одна загвоздка: пакля эта, она тяжелая как сволочь. Сто кило, поди, один тюк потянет, если не больше… А вся рабсила — ты да я, да мы с тобой…

— Ну, здрасьте, Алексей Петрович! Что, ни одного грузчика на складе нет?

— В том-то и дело. Всех на разгрузку фуры кинули, пришла внезапно, срочно разгрузить надо. Иначе — простой со всеми вытекающими.

— Понятно.

Я мгновенно прикинул рабочую схему.

— Веревка прочная есть? Трос, по сути, только не толстый.

— Найдется. А что ты хочешь?

Мысль у меня была такая: подогнать «каблук» задним ходом поближе к пакле, положить на задний свес фургона какую-нибудь прочную доску, и по ней на веревке затащить тюки в машину. Так я Петровичу и сказал.

Он подумал, крепко почесал в затылке:

— Ну, давай попробуем…

Схема сработала. У Петровича оказались глаза велики: тюки никак не тянули на центнер. Килограммов семьдесят, да. Отчего, конечно, тоже пуп порвать можно. Но все же не сто. И не без огрехов, с рывками, с матерщиной, оба тюка мы в «каблук» заволокли. А банки с краской покидали в пять секунд. Взмок я порядком, да еще пришлось чиститься от прилипшей пакли.

— Ну, счастливой дороги! — напутствовал Петрович, выписывая накладные. — Ты смотри, слякоть на дорогах. Я вот однажды по такой же погоде в кювет улетел… Беда! Ладно, жив остался… Вот адрес, держи. Ты вообще Люберцы знаешь?

— Разберусь.

И разобрался. Ожидал меня суетливый мужичок с несколькими подсобниками, они вмиг вытащили паклю, краску, мужичок подмахнул расписку и даже сунул мне небольшую купюру, от чего я отказываться не стал. И покатил в свое Выхино. Это было уже в самом конце рабочего дня.

Мой первый шаг по заданию Гринева я планировал такой: купить обещанный коньяк и распить бутылочку на двоих с Петей. Вечером. Чтобы ему как раз пришлось «в люльку». Естественно, под задушевный разговор. А зачем еще нужны такие посиделки, если не ради этого?.. И для начала послушать Петино мнение о коллегах. Он парень умный, наблюдательный и при том молчаливый. Ум и наблюдательность со стороны не заметны. А я-то ему язык развяжу. Сделаю из его, как источник.

И прежде, чем припарковать «Москвич» у общаги, я завернул на площадь у метро. Здесь, как всегда, жизнь кипела. Привычно орала музыка, в данном случае композиция «Ты теперь в армии» в исполнении английской группы «Статус-Кво».

Я не спеша прошелся вдоль ларьков, остановился у того, где некогда порекомендовал парню приобрести грузинский коньяк. Вздора я не посоветую, потому и сам выбрал то же, и презент от люберецкого клиента пришелся в цвет. «Греми» с желтой этикеткой — цвет роскошный, настоящий коньячный. Ну, а вкус оценим позже.

Набрал фруктов: яблоки, бананы, апельсины. Взял и продуктов. И двинул домой.

Сейчас маршрут мой пролегал не сбоку от палатки, а прямо по фронту. Здесь уж я, конечно, глянул: народ активно кучковался, а распоряжалась газетами молодая женщина постарше Кати, надо полагать, что Света. Однако, совсем не похожая на Катю… Но я над этой загадкой голову ломать, конечно, не стал, тормознулся у общаги, взял продукты в охапку, предварительно замаскировав коньяк, и попер к себе.

Петя был дома. Работал усердно. Обложился книгами и журналами, что-то компилировал в амбарную тетрадь.

— Дон Педро! — жизнерадостно провозгласил я, — вынужден прервать ваши ученые записки! Есть тема.

Петя поднял очкастую голову, воззрился на меня. Глаза за линзами очков казались неестественно увеличенными.

— Догадываюсь, — он улыбнулся.

— Молодец, — я достал бутылку «Греми». — Принимается?

— Вполне, — спокойно согласился Петя. — Только попозже. На сон грядущий.

— Разумно, — одобрил я. — Пусть тогда ждет, созревает, а я покуда перекушу.

— Дельно, — одобрил и Петя, вновь уткнувшись в конспект.

Перекусить, однако, мне не удалось. Только я задумался над вечерним меню, как раздался несильный стук в дверь.

Открыл — Бог мой, Катя!

— Очень приятно, — приветствовал я гостью самым галантным образом. — Входите, барышня!

— Спасибо, — пропищала барышня и впорхнула в блок.

Видно было, что она старается держаться бойко, развязно, но при том отчаянно стесняется. Напускной бойкостью ломает смущение. Я, конечно, решил ее поддержать, заговорил приветливо:

— Катерина, прошу, очень рад тебя видеть… — а когда она проникла в комнату, сказал уже просто ласково: — Ты знаешь, я успел по тебе соскучиться.

— Я тоже!

Тут она сломала остатки робости, бросилась мне на шею, прильнула всем телом — и наградила жарким, от всей души поцелуем в губы.

С минуту мы, прошу прощения, самозабвенно лизались — иначе не скажешь — в упоительном безмолвии. Конечно, мой исправный организм отреагировал на это точно так, как надо.

Оторвавшись от моих губ, Катя шепнула в ухо:

— Я хочу с тобой спать. Всю ночь. Можно? Хочу нежиться в твоих объятиях. Укрыться одеялом потеплее, прижаться к тебе…

— Запросто, — не возражал я. — А сестра твоя? Она в курсе?

— Ага. Я ей сказала.

— Как сказала? В каких именно словах?

— Ну… говорю, познакомилась тут с парнем, аспирантом. Говорю, понравился он мне. Вроде я ему тоже…

— Справедливо.

— Да⁈ — Катя аж расцвела.

— Конечно, — я засмеялся и поцеловал ее в щечку.

Действительно, мне Катя очень нравилась обаянием и непосредственностью, о которых, похоже, не догадывалась.

— И что дальше?

— А дальше, — Катя вздохнула, — созналась. Согрешила, говорю, дала ему. Она говорит: ну, ты девочка большая, взрослая, я тебе не нянька. Сама думай, кому даешь… Говорит, если аспирант, значит, человек серьезный, надежный должен быть… Короче, смотри сама.

— И ты посмотрела.

— Ага, — Катя так доверчиво положила голову на мое плечо, что я умилился, а она еще добавила простодушной милоты, сказав:

— Ну что, давай?.. Не могу ждать больше! Уже протекла вся.

— Давай.

Не сходя с места, я протянул руку и повернул барашек замка…

…Уже говорил и, должно быть, не устану повторять: при самой неброской внешности Кате Бог послал счастливый дар в высшей степени обладать тонким волшебством, именуемым женственностью. Эта магия превращает обычных девушек и женщин в живые магниты, влекущие к себе мужские взгляды и… и понятно, какие еще мужские детали. Признаюсь, было невыразимо приятно сознавать, что такое очаровательное чудо вдруг досталось мне. Слетело свыше вроде лепестка яблони… Сознавая это, я и кончил в Катю как из гидравлической пушки, на несколько секунд отключившись от мира.

Вернувшись, обнаружил, что лежим мы на боку в тесную обнимку, укутавшись одеялом, и так нам тепло, так хорошо… Все точно так, как мечталось Кате, и вот мечты сбываются!

— Катерина, — сказал я, заметив, что вид у моей феи сладко-сонный и немного потешный. — Ты, значит, остаешься на ночь?

— М-м… — промурлыкала она, обворожительно жмурясь и потягиваясь.