Читать книгу 📗 "Княжна Разумовская. Спасти Императора (СИ) - Богачева Виктория"

Невольно я задержала дыхание и почувствовала, как Кира Кирилловна на мгновение сжала мою ладонь. Сперва экипаж покинула Соня, затем она и лишь потом я. На мгновение мне показалось, что время остановилось, и только шум от порывов осеннего ветра, шуршащего в листьях, нарушал тишину. Я опустила взгляд, собираясь с мыслями, и, поправив подол платья, элегантно вышла из кареты.

Князь Хованский, одетый в строгий чёрный фрак, стоял прямо передо мной. В его глазах мелькнуло что-то, напоминающее смесь восхищения и облегчения, когда он меня увидел. Я замерла, ощущая, как легкое волнение покалывает кончики пальцев. Князь, слегка поклонившись, сделал шаг вперёд и протянул мне руку в черной перчатке

— Добро пожаловать в Архангельское, княжна, — тихо произнес он.

Я лишь кивнула и впервые обратила внимание на графа Каховского, который стоял за спиной князя. Он поклонился, и я ответила рассеянной улыбкой. Значит, он и Кира Кирилловна будут нашими поручителями и подтвердят своими подписями акт венчания в метрической церковной книге.

— Идемте, — князь Хованский, удерживая мою руку, повел меня к церкви.

Соня, подхватив фату, поспешила следом.

Внутри царил полумрак и покой. Звуки снаружи — шелест листьев, скрип колес, далекие голоса — стихли, уступая место тишине, наполненной ароматом воска и хвои. Свет свечей танцевал на старинных иконах в деревянных рамах, создавая золотистые отблески.

<p style="text-align:center;"><img alt="" src="https://i.ibb.co/fX530RX/0-0-44.png" style="height:400px;width:400px;">

Но вместо спокойствия я почувствовала лишь, как усиливалось внутреннее смятение. Кажется, князь это заметил, потому что обернулся, чтобы встретиться со мной взглядом и чуть сильнее сжал мои пальцы, закованные в белоснежную атласную перчатку, словно в броню.

Следующие несколько часов слились в одно бесконечное, аляповатое пятно. Служба шла очень долго, и то ли от волнения, то ли от острого запаха ладана на меня накатила тошнота. Стало трудно дышать, воздуха не хватало, а тяжелый полумрак внутри церкви уже перестал казаться приятным. Корсет давил нестерпимо, как и всегда. Я чувствовала, как его острые края врезались в тело. Я устала стоять, и затекла рука, держащая свечу.

Под самый конец я уже была близка к обмороку и буквально повисла на руке князя, когда нам разрешили друг к другу прикоснуться. И службу, и песнопения, и все венчание я заполнила разрозненными кусками, словно перемешанный пазл от мозаики.

Зато очень хорошо я запомнила, как мы вышли наружу, сопровождаемые Кирой Кирилловной, графом Каховским и Соней.

В лицо ударил яркий солнечный свет, и прохладный ветер принес свежие, яркие ароматы осени. А затем на мгновение меня оглушили громкие, радостные крики, и я распахнула слезящиеся глаза. Возле церкви нас встречала пестрая толпа. Судя по одежде — крестьян. Завидев нас, они начали выкрикивать поздравления и подбрасывали в воздух сочные, алые ягоды рябины вперемешку с зерном. Целая горсть тут же осела на моих волосах.

— Барин, барин! — кричали мужчины вперемешку с женщинами и детьми. — Дай Бог здоровьичка, счастья, детишек!

— Ой, а княгиня какая раскрасавица!

Князь казался таким же удивленным, как и я. Когда мы, наконец, продрались сквозь толпу, осыпанные с ног до головы рябиной и зерном, то к нам откуда-то со стороны шагнул крепкий мужчина лет сорока, одетый в самую простую, но чистую холщовую одежду. Он заметно нервничал и мял в руках шапку.

— Барин, — сразу же заговорил он, — ничего поделать с ними не мог. Как прознали, что вы нынче венчаетесь... — мужик махнул рукой в сторону толпы. — Ить, не богоугодное дело ведь, людей в церкву не пускать.

Князь Хованский выслушал его с насмешливым выражением лица и покачал головой.

— Не морочь мне голову, Лука, — сказал он строго. — Ступай в именье, скажи, я велел дать вам медовухи и сбитня. Но в меру, Лука, в меру! Через неделю вернусь и спрошу.

— Эх, барин, совсем вы нас забросили, — распричитался тот, все посматривая на меня с хитрецой. — Месяцами дома-то не бываете, земля без хозяина чахнет... Вот, с молодой женой остались бы...

Князь вдруг расхохотался. Кивнув мужику на прощание, он увлек меня к экипажам, возле которых нас уже дожидались немногочисленные гости.

— Кто это? — спросила я, оглянувшись

— Сельский староста, — отозвался... муж, — Глава крестьянской общины.

До этого момента я как-то не задумывалась о том, что к имению прилагались и крестьяне. Бывшие крепостные, освобожденные всего каких-то пять лет назад...

Но додумать эту мысль я не смогла: поджидавшая у экипажа тетушка шагнула вперед, по очереди расцеловав нас с князем. Граф Каховский также одарил меня тремя целомудренными поцелуями в щеку, а вот своего друга стиснул в крепких объятиях. Я невольно дернулась к нему, вспомнив о ранении, но остановила себя.

Князь Хованский взрослый мужчина, он способен сам об этом подумать.

— Мы должны вернуться сегодня в Москву из-за службы, — сказал он, когда поздравления иссякли. — Я просил накрыть для нас легкий завтрак в имении. Мы отдохнем до обеда, а после отправимся в путь. Или вы можете остаться в Архангельском, коли хотите. Это теперь и ваш дом, — князь не сводил с меня внимательного взгляда.

— Нет, я вернусь в Москву вместе с вами.

Часть 1.

До особняка князей Хованских — до своего нового дома — мы добрались уже ближе к вечеру, в районе пяти часов. День, начавшийся очень рано, казался бесконечным, и все, о чем я мечтала — добраться до комнаты, какой бы она ни была, принять ванну и закрыться изнутри, и ни с кем больше не говорить.

По правде, я жутко, жутко устала от общения.

Ну, благо весь обратный путь мы проделали почти в тишине, ведь тетушка вернулась в особняк Разумовский в отдельном экипаже, равно как и граф Каховский. Я же ехала вместе с моим мужем и притихшей, забившейся в угол сиденья Соней.

Называть князя Хованского мужем было так непривычно. Я каждый раз запиналась, даже мысленно. И разум, и язык словно сопротивлялись.

Перед входом в особняк, выстроившись вдоль дорожки, ведущей сквозь сад к парадным дверям, выстроилась встречавшая нас прислуга. Напротив них стояла младшая сестра князя вместе с женщиной с очень строгим видом. Наверное, гувернантка княжны. Я вспомнила нашу предыдущую встречу с Елизаветой Александровной и усмехнулась. Тогда она подумала, что я нарочно подстроила дуэль, желая навредить ее брату...

— С возвращением, брат! — она подошла к нам, когда мы покинули экипаж, и князь поцеловал ее в лоб. — Добро пожаловать, Варвара Алексеевна! — в ее взгляде зажегся нехороший огонек, когда она посмотрела на меня.

Я с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. Едва ли девчонка-подросток могла меня как-то напугать.

— Вы можете называть меня просто Варварой, — ровно сказала я, и мы трижды поцеловали воздух возле щек друг друга.

Елизавета вновь сверкнула взглядом. Я же с трудом подавила усталый зевок. Но сделала это недостаточно скрытно, потому что князь заметил и повернулся ко мне.

— Потерпите, — сказал он миролюбиво. — Осталось немного.

— Ваше сиятельство, когда подавать обед? — когда мы вошли в дом, от ровной линии слуг отделилась женщина, которую я уже встречала мельком, когда очнулась в гостиной особняка после попытки убийства.

Она смотрела на хозяина дома, явно ожидая ответа, а тот вдруг хмыкнул и указал на меня.

— Мария Степановна, — произнес он как-то слишком радостно. — В доме теперь есть хозяйка. Пусть решает княгиня.

Молча кивнув, экономка повернулась ко мне. Я бросила взгляд на старинные часы возле противоположной стены.

— Накрывайте обед через час. И я привезла с собой горничную Софью. Позаботьтесь о ней.

Также молча, самую малость сурово кивнув, Мария Степанова бесшумно удалилась.