Читать книгу 📗 "Аспирант. Москва. 90-е (СИ) - Советский Всеволод"

— Бывает, — согласился я.

Тут частично очухался первый, стал вставать. Поднялся, как говорят спортсмены, «на морально-волевых», ничего не понимая, не соображая. Как Тайсон в бою с Бастером Дугласом. Рожа пустая, глаза в кучу, челюсть отвисла.

— Рано встал, чучело, — отметил Вадим. — Полежи еще!

И снес его четким, жестким апперкотом. Не сильным, но умело-акцентированным. По науке. Как раз в ту меру, чтобы вырубить на пару минут.

— Технично, — одобрил я.

— Ну так!.. — Гранцев ухмыльнулся. — Знаю, как бить, чтобы провода не оторвать.

Он шагнул в сторону, поднял нож-самодел, похожий на кортик:

— Трофей!

— Возьми, — не возразил я. — Ну, пойдем! Думаю, тут отсвечивать незачем.

— Твоя правда. Пошли!

И мы пошли.

— Слушай, — поинтересовался я, — а ты здесь как очутился? В самое время в самом месте.

— Стреляли, — усмехнулся Гранцев, пародируя персонажа из «Белого солнца пустыни».

— А если серьезно?

— А если серьезно — иду в общагу, вижу в полутьме мутную движуху. Здесь однажды было уже месилово, тема знакомая. И тут твой голос! Твою мать! — это же ты крикнул? Я сразу узнал.

— Я. Цитата.

— Так и понял. Ну, земляков в беде не бросаю! Коллег тоже. А дальше ты знаешь.

— Да. Очень просто.

— Как кубометр воздуха… А кто это такие-то? Из-за чего заруба?

— Понятия не имею. Гоп-стоп самый примитивный, так, наверное. Пролез через забор, иду домой… Вдруг: стой, руки вверх, и так далее. Ну, я поднимать не стал.

— Ты от ларьков, что ли, решил путь срезать?

— Разумеется.

— Опрометчивое решение.

— Ладно! То хорошо, что хорошо кончается… А в самом деле лихо ты срубил этого вахлака! Есть сноровка, видно.

— Было дело. Занимался боксом. До второго юношеского дошел. Больше не выступал, но тренировался усердно. Нужно по жизни.

— Подтверждаю…

Таким манером беседуя, мы уже подошли к крыльцу, на котором стояли два африканца. Один какой-то новенький незнакомый, а другой — Муса из Сенегала, звезда общаги и окрестностей. Его вся округа знала, включая бабушек у метро, торговавших там всякой мелочью.

Муса учился в нашей академии уже третий год. Ну как учился? Бухал в общаге, да так, что никакому финну или англичанину не угнаться. Впрочем, надо признать, что никаких запоев у него не было, просто каждый день пьяный и, можно сказать, на позитиве. В хорошем настроении, хоть и ругательном. Но это связано у него с изучением русского языка: так ему проще было практиковаться. Вот он и практиковался, ходил, пошатываясь, по округе, поливал пространство безадресной матерщиной.

При всем своем пьянстве Муса был изрядный пижон. Волосы не ленился заплетать в бесчисленное множество косичек, каждую из которых украшал какой-нибудь яркой тряпочкой или резинкой — благодаря чему голова студента издалека напоминала небольшую клумбу из чернозема. Кроме того, на Арбате или Бог знает где, он приобрел офицерскую военно-морскую шинель, которая ему страшно понравилась: два ряда золотых пуговиц на вороном сукне… Красота! С октября по апрель наш африканский гость с ней не расставался, вернее, каждую осень покупал новую. Деньги вообще у него водились, и даже сверх того. Как говорится, куры не клюют. Видать, семья богатая или целый клан у них там, шут их знает. Непонятно лишь, зачем им надо бессмысленно тратить средства на бездельника… Ну, у богатых свои привычки, что правда, то правда. Правда и то, что Муса считал себя набожным мусульманином. Каждую неделю кричал во все горло, что в пятницу поедет в мечеть на Проспект Мира, но добирался только до ларьков со спиртными напитками, после чего маршрут менялся, а сам богомолец зачастую оказывался нетранспортабелен. А в целом парень он был контактный, добродушный и гуляй-душа. Сильно подозреваю, что многие из обитателей общаги брали у него деньги взаймы — без возврата, конечно.

— Привет, Муса, — сказал Вадим. Он с сенегальцем общался почти по-дружески.

— Пир-ри-фет… — с трудом проворочал языком тот.

— В мечеть не поехал, что ли? — подколол Гранцев.

Муса горячо и не очень разборчиво залопотал что-то — я понял лишь, что «дел много было». Зато в следующую пятницу…

— Понятно, — Вадим махнул рукой. — И каждую пятницу, лишь Солнце закатится… Ну, бывай здоров!

Мы прошли в холл, дождались лифта, и пока поднимались, созрело во мне одно умозаключение. Но я, естественно, трезвонить не стал, а когда вышли, сказал негромко:

— Слушай, Вадик. Ты этот трофейный нож дай-ка мне. Покажу кое-кому.

— В милиции?

— Ну, не совсем… — затемнил я. Но земляк усмехнулся:

— Да ладно! Знаем, как вы плохо в шашки играете… То есть, особо опасных задерживаете…

Вот, блин. Уже поплыли по району сведения о моих подвигах. Откуда? Дядя Коля протрепался?..

— Откуда информация?

Гранцев подмигнул:

— Каждый магнат — это разведка и контрразведка в одном лице! Тренируюсь постепенно… Кстати! Ты над мои предложением подумал?

— Насчет сотрудничества?

— Его самого.

— Конечно, — сказал я, хотя по правде, и не думал. Не до того было. Но счел, что согласиться выгоднее. Это меня ни к чему не обязывает, а дальше видно будет.

— Результат?

— Да.

— Хороший разговор, — похвалил Вадим. — В духе спартанцев.

— А ты, никак, себя уже магнатом ощутил?

— Готовлюсь, — ответил он так, что непонятно, шутит или нет. И тут же добавил: — Зайдем ко мне минут на пять.

— Ладно.

Я про себя слегка удивился, но вида не подал.

Блок Гранцева находился почти в противоположном конце коридора. Почти напротив — женский отсек, где в числе прочих проживала известная Татьяна. Именно в этой двери щелкнул замок, сама дверь открылась и предъявила нам… Ирину.

Видно, к Татьяне заходила в гости. Они дружили.

— Привет, Ира, — как-то суховато молвил Вадим.

— Привет, — доброжелательно сказал я.

— Здрассь… — пробурчала не слишком любезно данная особа, норовя прошмыгнуть мимо. Но я не дал ей такого шанса.

— Слушай, Ир, есть у меня к тебе дело! Зайду?

Она так зыркнула глазами — как молнию метнула! Но скандалить поостереглась.

— Зачем?..

— Ну есть дело. На месте объясню. Через час примерно.

И мы вошли к Вадиму.

Как подобает уважающему себя аспиранту старших курсов, жил он в комнате один. В «трешке». Там все было прибрано, застелено, аккуратно расставлено и разложено. Видно было, что жилец поддерживает строгий порядок.

— Ты знаешь… — как-то с оттенком эпоса начал Вадим, после того, как мы присели, — насчет разведки-контрразведки я не так просто брякнул… Дед мой, отцов отец, служил в КГБ. А раньше это называлось МГБ, а еще до того НКВД, НКГБ… но ладно, не суть. Покойник уже, в восемьдесят третьем помер. Закончил замом в областном управлении. Полковник. Так вот…

Так вот: дедушка-чекист, человек был, видимо, неглупый, стремившийся все вокруг себя анализировать и делать выводы. Он написал нечто вроде мемуаров, сам отпечатал на машинке, сам переплел — получилась неизданная книга в одном экземпляре. Естественно, никому о том ни слова, только перед кончиной сыну-партийному работнику. Своего рода советский Карнеги: как правильно выстроить жизнь в России с учетом наших реалий. Обкомовец, естественно, хранил манускрипт под покровом тайны, как спартанский мальчик. При этом вполне толково использовал отцовские рецепты в службе и карьере… После распада СССР режим секретности с фолианта можно было снять, что отставной обкомовец и сделал, передав сокровищницу мудрости уже своему сыну.

— Вот! — Вадим потряс «амбарной» книгой в потертой клеенке болотного цвета. — Хочу тебе дать. Почитай. На мой взгляд, полезно. Ну и твое мнение хотелось бы услышать.

— Ладно, — согласился я, подумав, что и вправду оно того наверняка стоит. Что Вадим уже сейчас неглупый парень, я знал хорошо. А главное — в нем есть здоровая жизненная сила, нечто такое брутальное, коренное, свирепая энергия мироздания. Должно быть, это и делает людей олигархами, полководцами, правителями… — Беру! — и улыбнулся.