Читать книгу 📗 "ПРОСНИСЬ! у(дис)топия - Акунин Борис "Чхартишвили Григорий Шалвович""

Руку мужа не выпустила, крепко сжимала запястье. Пульс сначала бился ровно, но через несколько секунд зачастил.

У Елены был приготовлен таймер. Купила еще в Орли, перед вылетом, в аэропортовском магазине. Перед тем, как сделать укол, поставила на подоконник, включила. Семидесятиминутный каунтдаун: от 70:00 до четырех нулей. Больше всего боялась, что на шестидесятой минуте всё закончится. Представила себе: на черном дисплее мигают красные цифры 55:00, 50:00, но окно нараспашку, и ее уже нет. Улетела догонять Алика.

Однако на таймер Елена сейчас не смотрела, только на лицо мужа. Боялась оторваться даже на миг. Отсчитывала про себя до шестисот. Вдруг вспомнила, как молился Жан-Люк, и тоже забормотала: «Mon Dieu, oh mon Dieu, qu'il se réveille!» Швейцарский бог добрее русского.

Пульс стал замедляться, потом сделался совсем редким. Хорошо это или плохо, она не знала. Взглянула на таймер — уже 59:30, а ничего не произошло! Елена больше не молилась, а только беззвучно, по-рыбьи шлепала губами.

Вдруг муж вздрогнул, захрипел, голова упала на грудь, глаза закрылись.

— Ууууу, — глухо взвыла Елена и тоже зажмурилась.

Убила, собственной рукой убила…

— Эй, Елена Прекрасная, — сказал хриплый голос. — Ты почему плачешь? Где это мы?

9. PERCHANCE

Что в счастье самое страшное? Даже не то, что оно обязательно закончится, а то, что счастливые часов не наблюдают. Забываешь о времени, и из-за этого оно прыгает скачками.

К окну Елена обернулась почти случайно — от сквозняка скрипнула форточка. Затуманенный взгляд упал на таймер. Вскрикнула. Оказывается, она просидела у мужа на коленях, прижавшись, двадцать семь минут. И совсем, совсем ни о чем не думала. Только всхлипывала, а он сначала сказал: «Ну что ты, дурочка, что?» Потом пробормотал: «Какого черта руки не поднимаются?» Шепнул: «Если это сон, на фиг нам просыпаться?» И время прикинулось, что остановилось, а на самом деле скакнуло.

Идиотка! Остается чуть больше получаса.

Она вскочила, схватила Алика за плечи и быстро-быстро зашептала.

По дороге продумала, как ему ясно и в то же время лаконично всё объяснить, но теперь из-за собственной слабости и дурости пришлось частить. Поминутно оглядывалась на таймер.

Про медицинское рассказала за три минуты. Алик всегда всё схватывал на лету, а химический шок еще и интенсифицирует работу мозга.

— Через полчаса ты сделаешь мне второй укол? — вот единственный вопрос, который задал муж.

— Ни за что на свете! 25 процентов? Ну уж нет! Второй раз в эту русскую рулетку мы играть не будем. Но ты должен мне сказать, как действовать дальше. Куда тебя везти? В какую страну? И вообще…

Она запнулась, но он понял.

— Ты должна была убедиться, что мое сознание спит, а не окончательно квакнулось. Иначе меня разбудят через пять или десять лет, а я ку-ку, — кивнул Алик. — Следующий вопрос. Какой нынче год и что тут у вас вообще происходит?

Поразительно, но политинформацию она сумела уложить в одну минуту. Если не вдаваться в подробности, случившееся описывалось очень просто.

В мире победили Зло и Глупость. Планету поделили на большие куски три волка — Америка, Китай и Россия, а еще несколько шакалов подъедают что осталось. Вот и вся лекция о международном положении.

Гораздо больше времени понадобилось, чтобы рассказать о прорыве, который совершил «Ailab», о грызне вокруг автономной лаборатории и о заключенной сделке.

Когда Елена закончила, на дисплее домигивала восемнадцатая минута и замигала семнадцатая.

— Выйду отсюда — придется подписать контракт. Но на это плевать. Ну их всех к черту. Их политику, их дрязги, весь род людской, раз они такие кретины. Пусть вытворяют с этой гребаной планетой что хотят. Но скажи, что делать нам? Что мне делать с тобой?

— Ничего не наплевать, — ответил Алик, тоже косясь на таймер. — Хрен им, а не планету. Через семнадцать минут ты сделаешь мне второй укол. И не спорь! — повысил он голос. — Киснуть бессмысленной биомассой, пока они тут моим «Айлабом» расхерачивают земной шар, я не буду. Не обрекай меня на такое, если ты меня любишь. Обещай, что сделаешь второй укол. Иначе…

Он оперся на подлокотники, с трудом встал, закачался.

— Иначе перевалюсь через подоконник и гудбай.

Елена вцепилась в него.

— Сядь! Пожалуйста!

— Обещаешь? И у нас шанс не двадцать пять процентов, а пятьдесят. Или да — или нет. Один из двух, не так плохо. Ну же! Время идет!

— Обещаю, — пролепетала Елена. На самом деле она с самого начала знала, что он этого потребует. Просто запрещала себе забегать мыслями слишком далеко вперед — ведь до второго укола могло не дойти.

— Но даже если… если всё закончится… хорошо, тысячу раз тьфу-тьфу-тьфу, что это изменит для планеты? Контракт все равно придется подписать. Мы же в их власти.

— Подпишем. И будем сиять улыбкой в телекамеры. Ну, или ты одна подпишешь, утирая вдовьи слезы… Э, э, не раскисать! На это у нас нет времени. Слушай очень внимательно. На случай, если тебе придется всё делать самой.

— Что «всё»?

Алик перешел на совсем тихий шепот.

— Подпишешь документы — немедленно возвращайся в Женеву. Наша банковская ячейка цела?

— Я не заглядывала в нее, незачем было. Но это же швейцарский банк, что с ним сделается?

— Теперь заглянешь. Там в конверте флэшка. На ней записан UEK системы «Ailab». Это гарантия собственности.

— Ю-И-Кей?

— Unique Encryption Key, уникальный ключ шифрования. Дает полный контроль над программой-надзирателем. Кроме меня и Богумила никто про ключ не знает.

— И что нужно сделать?

— Что делают с ключом? Нужно войти в систему.

— Но скорее всего у меня даже не будет доступа в офис. Русские наверняка сразу возьмут лабораторию под свой контроль…

— Физический доступ не понадобится. Всё в гамма-клауде. Тебе достаточно встретиться с Бо. Он тебя подключит к программе-надзирателю с любого устройства. Введете ключ. Появится командная строка. Отвлеки чем-нибудь Богумила. Попроси воды принести или еще что-нибудь. Иначе он может помешать. Останешься одна — набей в строке REGRESS. Программа спросит, уверена ли ты — подтвердишь. И всё. «Айлаб» запустит обратный процесс. Сотрет из памяти всё то, чему научился. Вернется в ноль. — Алик зло улыбнулся. — Дырку им от баранки, а не AI-лабораторию, способную расщелкать любую поставленную задачу. Пусть человечество сначала научится не гадить на стол. Рано им давать нож с вилкой, не то оттяпают сами себе палец или вообще сделают харакири… Один Бо будет знать и понимать, что случилось. Но не в его интересах про это болтать. А для русских и всех остальных дело будет выглядеть так, будто система по каким-то своим неведомым, капризным AI-алгоритмам вдруг повернула не в ту сторону и самоликвидировалась. Придется им запускать лабораторию заново, и новый поиск, будем надеяться, продлится хрен знает сколько лет. Глядишь, за это время люди немного поумнеют. Во всяком случае ты сделаешь для этого всё, что могла. Мы сделаем, — поправился он, взглянув на таймер. Оставалась минута. — Потому что разруливать эту фигню в одиночестве я тебя не оставлю. Слово благородного мужа. Доставай второй шприц. Как следует прицелься и коли. Вот я, вот мой локоть, вот вена. Всё очень просто. To be — or not to be. To sleep, perchance to dream ¹⁴.

Эпилог

ГЛАВНЫЙ ВОПРОС