Читать книгу 📗 "ПРОСНИСЬ! у(дис)топия - Акунин Борис "Чхартишвили Григорий Шалвович""

Елена вздыхает, набирает номер.

— Жду, жду вашего звонка, чудеснейшая Елена Львовна, — сразу, безо всякого «алло», отвечают на том конце. — Я уж и свой «роллсик» за вами в «Риц» отправил. Доставят с ветерком. Мне по статусу мигалочка положена. Единственному из всех послов. Уважают туземцы российскую державу.

Он и в кабинете всё балагурит, посол Российской Федерации Николай Виленович Уваров, гладчайший господин с пухлой улыбчивой физиономией и совершенно неподвижными глазами. Очень много говорит, блистает эрудицией, чрезвычайно галантен, но при этом умудряется быть устрашающим. Должно быть, специально тренировался, думает Елена, напряженно слушая. Перед зеркалом он что ли отрабатывает сочетание сверлящего взгляда с растягиванием губных мышц?

Его превосходительство то мягко стелет:

— Славная Еленушка Львовна, как же я рад, как все мы рады, что вы выбрали сторону Добра! А потому что кровь не водица, и кровь у вас русская. Елена, русская душой.

То вдруг — тем же ласковым тоном:

— Забудьте неприятный инцидент на озере. Хотя, конечно, лучше не забывайте. Чтоб ничего подобного, упаси бог, не случилось в будущем. Вы ведь не думаете, что вашу сиделку застрелили по ошибке? Прицелы-то у профессионалов ночного видения, в них лицо видно крупным планом. Нет, Еленушка Львовна, это было предупреждение. Вы, конечно, испугались, побежали к англичанам, и мы вас останавливать не стали. Хотя могли. И там, в поганом Альбионе, за вами тоже приглядывали. Если б вы из вашего «Савоя» позвонили не мэтру Крамеру, а по какому-нибудь нехорошему английскому номеру, тут бы ваше земное существование и закончилось.

«Врет про их вездесущесть, запугивает», думает Елена, но запугивается, еще как запугивается.

— Это хорошо, что вы сами поняли, как глупо было бы связаться с англичанами. Мы британский прыщ додавим, будьте уверены. Вся остальная Европа ведь наша. Что и с исторической точки зрения, согласитесь, вполне логично. Вы ведь историческое отделение заканчивали, дипломная работа у вас была «Александр I и Священный Союз», правильно?

Да, что-то такое, удивляется Елена, ни разу за минувшие с тех пор десятилетия про это не вспомнившая. Ишь, как подготовился.

— Еще двести лет назад, при Александре Благословенном и Николае Незабвенном, в Европе установилось равновесие, исключавшее всякие войны и потрясения. Берлин и Париж были послушны Санкт-Петербургу, а Британия сидела скукожившись на своих островках. Потом наши предки, увы, упустили Европу. И за это пришлось дорого платить. Революциями, мировыми войнами. Но теперь гармония восстановилась. И чтоб вы лучше понимали, дорогая Елена Львовна, с кем разговариваете, позвольте представиться вам еще раз. Как говорится в местах заключения, «войти в хату по-людски». — Посол сделал уголовную рожу: цыкнул зубом, скривил рот, как бы сплюнул на сторону. Получилось очень похоже — настоящий «пахан». — Колян Парижский, смотрящий по Европе, — просипел он и расхохотался, но глаза остались совершенно неподвижными. — Вот я вам маленькую историйку расскажу. Для наглядности. Вы, конечно, знаете главное французское ток-шоу «Ce soir on n’est pas couché» ¹². Больше его не будет. Много стали себе позволять. Потявкивают на хозяина. Я вчера съездил к мадам президентке, слегка пожурил ее. Заодно рассказал, как аналогичный казус случился при Луи-Филиппе. В Париже поставили нехорошую пьесу про русских. Государь император пообещал прислать миллион зрителей в серых шинелях, который освищут этот спектакль. И убрали из репертуара, в два счета.

— Слушайте, Колян Парижский, — говорит Елена. — Вы меня уже попугали, продемонстрировали свою важность, я впечатлилась. Не тратьте зря порох. Перейдем к делу. Вам Москва поручила со мной договориться — так договаривайтесь. Мой адвокат Майкл Крамер сообщил вам условие передачи контрольного пакета. Привезите моего мужа и получите то, что вам нужно.

— Люблю женщин с характером, — смеется посол Уваров. — Красиво меня осадили: знай-де, Тень, свое место. Что ж, я действительно всего лишь тень кремлевской башни, скромный исполнитель. Окей, нескромный. Но действую согласно полученной мною инструкции. И она, полученная мною инструкция, вас порадует. Мы, госпожа Воронина, не грабители. Мы великая держава. Своего мужа вы получите, но пакет мы у вас не забираем. Мы его купим, честь по чести. Не вполне по рыночной цене, конечно, но по достаточной, чтобы это выглядело прилично. Никакой международный арбитраж потом не придерется. Вы сегодня же полетите в Москву, вас там встретят как дорогую гостью. Подпишете договор о передаче прав под телекамеры, дадите пресс-конференцию. А потом забирайте вашего драгоценного супруга и отправляйтесь куда пожелаете. С такими деньжищами везде рай.

— Прошу вас, госпожа Воронина, — сказала стюардесса. — Трап подан.

И поднявшемуся с кресла соседу, строго:

— Все остальные остаются на местах!

Елена дошла до выхода, провожаемая почтительными и любопытными взглядами. Посмотрела на темно-серую дыру, в которой вился снег. Вздохнула. Шагнула на трап.

Внизу стоял длинный черный лимузин с распахнутой дверцей. Рядом ждала стройная дама в элегантном меховом манто.

— Добро пожаловать в Россию! — звонко крикнула она. — Россия во мгле, но она вам понравится!

7. ЛУЧШИЙ ГОРОД ЗЕМЛИ

— Это же Крестница! Тань, смотри, Крестница! — ахнула за спиной стюардесса.

К ней кинулась другая.

— Ой, правда!

Трап вдруг взял и поехал сам, оказался эскалатором — как раз, когда Елена приготовилась к трудному спуску. Ноги пока слушались не очень, особенно если по ступенькам вниз.

— VIP-трап, для самых дорогих гостей, — сказала та, которую назвали «Крестницей», всё тем же сильным, хорошо поставленным голосом. — Здравствуйте, Елена! Можно без отчества? У нас теперь по отчеству зовут только старушек и училок. Я — Ксения. Просто Ксения.

— Вы кто? — спросила Елена. Лицо показалось ей смутно знакомым.

— Никто. Никаких постов не занимаю. Моя забота — сделать ваш визит в Москву максимально приятным.

— Почему стюардессы назвали вас «крестницей»?

— Потому что я крестная дочь дяди Володи.

— Кого?

— Президента Владимира Владимировича Путина, — с веселой укоризной сказала дама. — На всем свете я одна зову его «дядей Володей». И если меня командируют сопровождать гостью столицы, это показатель приема по самому высшему разряду. Это значит, что Родина-матушка вам очень рада и хочет вас приласкать. Она как девочка из стишка.

С врагами она ужасная, с друзьями прекрасная.

На английский Ксения перешла легко, стишок продекламировала безо всякого акцента. Протянула руку — сверкнул нешуточного размера бриллиант. И мех был не норка какая-нибудь — соболь.

Елена поняла, почему улыбчивое лицо ей знакомо.

— Погодите, вы телеведущая? Какое-то было шоу, я видела вас по телевизору, когда еще ездила в Москву…

— Увлечения молодости, — небрежно махнула Ксения. — Теперь я просто Крестница. Гейша для особых поручений. Чичерона. Когда там (наманикюренный палец ткнул вверх) попросят, привечаю королев, первых леди, кинозвезд и жен членов Гунчаньдан. Показываю им Москву во всей красе. Такая у меня общественная функция.

— Членов чего? — не поняла Елена.

— Чжунго Гунчаньдан. Китайского политбюро.

Китайские слова Крестница произнесла с такой же легкостью, как перед тем английские.

Сели в лимузин. Он был предлинный, в полтора «роллс-ройса», с мягчайшими сидениями. Водителя не видно — впереди панель с несколькими мониторами. На одном беззвучно шли новости CNN, на другом — российские, на третьем транслировали какой-то концерт, там пели и плясали.