Читать книгу 📗 "ПРОСНИСЬ! у(дис)топия - Акунин Борис "Чхартишвили Григорий Шалвович""

— Ну-ка, встань. Попробуй дойти до лифта на своих двоих.

Помогла Елене подняться. Одной рукой толкала кресло, другой придерживала за талию.

Мы как сестры-близнецы, подумала Елена, увидев отражение на черной стеклянной стене. Обе щуплые, низенькие. И никого ближе этой едва знакомой женщины у меня на свете теперь нет. Пока нет, мысленно поправила она себя, сжав губы. Есть Алик… Или нет?

И запретила себе про это думать. Каждый шаг требовал полной концентрации.

В лимузине ассистентка тоже не теряла ни минуты — разминала колени, потом предплечья. Говорила: утром начнем плавать в бассейне. Через две недели будешь вдоль озера трусцой бегать, обещаю.

И поздно вечером, в темноте, чуть не насильно вытащила на прогулку.

Вилла Майка стояла прямо на берегу озера: с собственным лодочным причалом, с широким газоном — хоть вертолет сажай.

Анжелита опять заставила идти, но уже не поддерживала — только страховала. Осталась довольна. А теперь, говорит, ты меня покатай. Устала я с тобой за день.

Села в кресло, и Елена медленно покатила ее по аллее вдоль кромки воды. На противоположной стороне густо горели огоньки, но между этим и тем берегом чернело широченное Ничто, кромешное и безжизненное. Ерунда, подбадривала себя Елена, я обязательно доберусь туда, где сияет свет. Нужно только перебраться через черноту.

Вдруг чернота озарилась вспышкой. Анжелита вскрикнула — будто чему-то обрадовалась. И вдруг свесилась с кресла.

— Ты чего? — удивилась Елена.

Наклонилась — застыла. На виске филиппинки зияла дырка, оттуда текла пузырящаяся жидкость. В следующий миг с озера донесся шум мотора.

Это был выстрел! Снайпер! Как в кино!

Елена упала ничком, обхватила руками затылок. Поразительно, но ни страха, ни паники не было. И мысли не смешались, только убыстрились. Ах, если бы она была так же собрана в тот проклятый день, когда у Алика остановилось сердце…

Не валяйся. Больше стрелять не будут. Убить хотели не Анжелиту, а тебя. Стреляли в ту, кого везут в каталке. И уверены, что убили. Звук мотора отдаляется.

И дальше, тоже очень быстро, выстроилась вся логическая цепочка. Алик гордился бы женой — какая она хладнокровная и умная. Окей, не хладнокровная — сердце так и выскакивало. Но умная.

Они ведут себя с демонстративной наглостью. Даже не попытались изобразить несчастный случай или что-то подобное. Сразу же после телеинтервью, еще не все СМИ опубликовали сенсацию, решили грохнуть на глазах у всего мира. Уверены, что швейцарская полиция копать побоится. Это значит… Это значит, что вызывать полицию — только терять время. Нужно немедленно уносить ноги.

Это Елена и сделала, причем ноги пришлось уносить почти в буквальном смысле. Они были ватные, плохо слушались. Взялась обеими руками за колено, согнула. Потом второе. Кое-как поднялась, заковыляла к дому, додумывая на ходу.

Куда? Куда?

Майк говорит, что соотечественнички ведут себя по-хозяйски по всей Европе. Стоп. Кроме Англии!

Оглянулась на кресло с обмякшей, неподвижной фигурой. Бедная Анжелита. Бедная я. Бедные все. И выкинула необязательное из головы. Надо было спешить.

Майку ничего говорить не стала. Меньше знает — целее будет. Лишь, что срочно едет в аэропорт. Ближайший рейс до Лондона был через три часа. Просидела в самом темном углу лаунжа, в аэропортовском инвалидном кресле, закрыв лицо большущими темными очками, одолженными у Линды.

На паспортном контроле повезло. Пограничник, должно быть, заканчивал смену и еще не видел теленовостей. Без интереса окинул взглядом прическу «tom-boy» и вернул паспорт, слава богу еще не просроченный. Сказал: «Бон вуаяж».

Сразу снова нацепила очки, а голову повязала платком, по-пиратски. На всех экранах как раз шли ньюс: мадам Элена Воронин возвращает себе управление «Ailab». Правда публики в зале ожидания было мало, и вся сонная — глубокая ночь. Но очень уж медленно тянулось время.

Наконец инвалидку подняли по трапу. Усадили, заботливо накрыли пледом — и Елена натянула его на голову. Вроде как решила поспать. Какое там. Пульс бешеный.

Немного успокоилась, только когда взлетели.

Начала думать о том, как будет действовать в Англии.

5. В АНГЛИИ

В Лондон они с Аликом летали по несколько раз в год — на выставки, на спектакли, да и просто любили этот город, где жизнь бьет ключом, где конвенциональность и фриковость причудливо перемешаны, а большинство людей неместные, все выглядят и ведут себя по-разному, и никого это не напрягает.

Но Хитроу очень изменился. Огромный зал паспортного контроля почти пуст — а раньше всегда стояли длинные очереди. Над стеклянными пунктами вместо прежних «Welcome to the land of Shakespeare and Beatles!» два огромных борда. На одном сердитая блондинка держится обеими руками за живот и написано: «NO TO ABORTION! BRITAIN NEEDS NEW LIFE!». Другой и того чудней. Там рядышком насупленный Черчилль в каске и насупленный Харадж, лидер националистов, тоже в каске: «WE SHALL FIGHT ON THE BEACHES!». Это, кажется, какой-то патриотический лозунг времен второй мировой войны. А у Национальной партии дела явно идут в гору, раньше эти уроды себе такой наглядной агитации позволить не могли.

— Цель приезда? — спросил мрачный служивый, разворачивая ярко-красный паспорт с белым крестиком. Прищурился. — Что это за фамилия? Русская?

— Я родилась в России.

Он положил уже приготовленный штамп, взял другой.

— Вы должны встать на учет в полиции в течение 24 часов. Иначе завтра система заблокирует паспорт и вы не сможете вылететь.

Наверное, иначе нельзя — сейчас ведь новая «холодная война», подумала Елена.

— Что это на улицах так темно? — спросила она у таксиста полчаса спустя, когда въехали в Вест-Энд.

— Долго не бывали у нас? — спросил кокни. — Хренов режим экономии.

Изменился и отель «Савой», где они всегда останавливались с Аликом. Раньше это была прямо витрина diversity: весь персонал разноцветный, в последний приезд на рецепции вообще сидел трансгендер, этакий андрогин, человек из будущего. Теперь все белые и выговор, как из сериала про викторианскую эпоху.

Шла Елена на собственных ногах. Медленно. Катать в кресле ее теперь было некому. Чем скорее научишься обходиться без посторонней помощи, тем лучше.

За окном начинало светать. Обессиленная, она упала на кровать не раздеваясь и тут же уснула. Когда вскинулась, было светло. Уже утро?

Первым делом взяла пульт, включила телевизор. Нет, уже полдень. Полуденные новости.

Про исчезновение владелицы «Ailab» ничего, хотя эта весть должна была бы облететь весь мир. Странно. Майк обещал сообщить в полицию, как только взлетит самолет. Якобы удивился, что мадам Воронин так долго нет, вышел из дому и обнаружил тело помощницы. А мадам несомненно похищена.

Почему-то полиция не торопится об этом объявлять. Что ж, так даже лучше.

Позвонила в рум-сервис заказать завтрак.

— Йогурт с сереалом и фруктовый салат, пожалуйста. Киви, манго, дыня и ни в коем случае не добавляйте ананас.

В трубке раздался смешок, как будто она удачно пошутила.

— Из фруктов есть йоркширские, сомерсетские и дорсетские яблоки.

— А что случилось? — поразилась Елена. От «Савоя» такого не ждешь.

Ответили непонятное:

— Случилась Brocade, мэм.

То же самое слово появилось и на экране телевизора — похоже, название обычного раздела новостей: Brocade Review ⁷.

Взяла телефон, погуглила. «Брокада — экономическая блокада Британии, третья по счету. Первой была континентальная блокада 1806–1814 г.г., второй — блокада 1939–1944 г. г…» Дальше читать не стала. Ясно. Какие-нибудь экономические санкции, обрубившие импорт — в том числе экзотических фруктов.